Неточные совпадения
Так что, несмотря на уединение или вследствие уединения,
жизнь eго была чрезвычайно наполнена, и только изредка он испытывал неудовлетворенное желание сообщения бродящих у него в голове мыслей кому-нибудь, кроме Агафьи Михайловны хотя и
с нею ему
случалось нередко рассуждать о физике, теории хозяйства и в особенности о философии; философия составляла любимый предмет Агафьи Михайловны.
Кроме того, во время родов жены
с ним
случилось необыкновенное для него событие. Он, неверующий, стал молиться и в ту минуту, как молился, верил. Но прошла эта минута, и он не мог дать этому тогдашнему настроению никакого места в своей
жизни.
При ней как-то смущался недобрый человек и немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться
с нею, как никогда в
жизни своей ни
с кем, и — странный обман! —
с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что
случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества, в каком-то родном доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго после того как-то становился ему скучным разумный возраст человека.
Иногда
случается человеку во сне увидеть что-то подобное, и
с тех пор он уже во всю
жизнь свою грезит этим сновиденьем, действительность для него пропадает навсегда, и он решительно ни на что не годится.
Положим, это было бы физически и возможно, но ей морально невозможен отъезд: сначала она пользовалась только прежними правами дружбы и находила в Штольце, как и давно, то игривого, остроумного, насмешливого собеседника, то верного и глубокого наблюдателя явлений
жизни — всего, что
случалось с ними или проносилось мимо их, что их занимало.
Случалось даже, что по нескольку дней не бывало и раздражения, и Вера являлась ему безразлично
с Марфенькой: обе казались парой прелестных институток на выпуске,
с институтскими тайнами, обожанием, со всею мечтательною теориею и взглядами на
жизнь, какие только устанавливаются в голове институтки — впредь до опыта, который и перевернет все вверх дном.
— Врал, хвастал, не понимал ничего, Борис, — сказал он, — и не
случись этого… я никогда бы и не понял. Я думал, что я люблю древних людей, древнюю
жизнь, а я просто любил… живую женщину; и любил и книги, и гимназию, и древних, и новых людей, и своих учеников… и тебя самого… и этот — город, вот
с этим переулком, забором и
с этими рябинами — потому только — что ее любил! А теперь это все опротивело, я бы готов хоть к полюсу уехать… Да, я это недавно узнал: вот как тут корчился на полу и читал ее письмо.
Я не знаю, ненавидел или любил я его, но он наполнял собою все мое будущее, все расчеты мои на
жизнь, — и это
случилось само собою, это шло вместе
с ростом.
С этой ночи началась для Нехлюдова совсем новая
жизнь, не столько потому, что он вступил в новые условия
жизни, а потому, что всё, что
случилось с ним
с этих пор, получало для него совсем иное, чем прежде, значение. Чем кончится этот новый период его
жизни, покажет будущее.
И
с Нехлюдовым
случилось то, что часто
случается с людьми, живущими духовной
жизнью.
С Нехлюдовым не раз уже
случалось в
жизни то, что он называл «чисткой души». Чисткой души называл он такое душевное состояние, при котором он вдруг, после иногда большого промежутка времени, сознав замедление, а иногда и остановку внутренней
жизни, принимался вычищать весь тот сор, который, накопившись в его душе, был причиной этой остановки.
С ней он мог говорить о литературе, об искусстве, о чем угодно, мог жаловаться ей на
жизнь, на людей, хотя во время серьезного разговора,
случалось, она вдруг некстати начинала смеяться или убегала в дом.
Быть может, после этой войны будет лучше понятно, что
случилось с человечеством после властного вступления машины в его
жизнь.
И что бы там ни
случилось с нами потом в
жизни, хотя бы мы и двадцать лет потом не встречались, — все-таки будем помнить о том, как мы хоронили бедного мальчика, в которого прежде бросали камни, помните, там у мостика-то? — а потом так все его полюбили.
Казаки оживились, начали вспоминать свою
жизнь на Уссури, свои приключения на охоте, кто что видел и
с кем что
случилось.
Проникнуть в самую глубь тайги удается немногим. Она слишком велика. Путнику все время приходится иметь дело
с растительной стихией. Много тайн хранит в себе тайга и ревниво оберегает их от человека. Она кажется угрюмой и молчаливой… Таково первое впечатление. Но кому
случалось поближе
с ней познакомиться, тот скоро привыкает к ней и тоскует, если долго не видит леса. Мертвой тайга кажется только снаружи, на самом деле она полна
жизни. Мы
с Дерсу шли не торопясь и наблюдали птиц.
Иван Петрович вел
жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не
случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное чудо почесться может); к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая. [Следует анекдот, коего мы не помещаем, полагая его излишним; впрочем, уверяем читателя, что он ничего предосудительного памяти Ивана Петровича Белкина в себе не заключает. (Прим. А.
С. Пушкина.)]
Княгиня удивлялась потом, как сильно действует на князя Федора Сергеевича крошечная рюмка водки, которую он пил официально перед обедом, и оставляла его покойно играть целое утро
с дроздами, соловьями и канарейками, кричавшими наперерыв во все птичье горло; он обучал одних органчиком, других собственным свистом; он сам ездил ранехонько в Охотный ряд менять птиц, продавать, прикупать; он был артистически доволен, когда
случалось (да и то по его мнению), что он надул купца… и так продолжал свою полезную
жизнь до тех пор, пока раз поутру, посвиставши своим канарейкам, он упал навзничь и через два часа умер.
Новгород я оставлял без всякого сожаления и торопился как можно скорее уехать. Впрочем, при разлуке
с ним
случилось чуть ли не единственно приятное происшествие в моей новгородской
жизни.
Я
с удивлением присутствовал при смерти двух или трех из слуг моего отца: вот где можно было судить о простодушном беспечии,
с которым проходила их
жизнь, о том, что на их совести вовсе не было больших грехов, а если кой-что
случилось, так уже покончено на духу
с «батюшкой».
Вообще вся его
жизнь представляла собой как бы непрерывное и притом бессвязное сновидение. Даже когда он настоящим манером спал, то видел сны, соответствующие его должности. Либо печку топит, либо за стулом у старого барина во время обеда стоит
с тарелкой под мышкой, либо комнату метет. По временам
случалось, что вдруг среди ночи он вскочит, схватит спросонок кочергу и начнет в холодной печке мешать.
Впрочем, я
с благодарностью вспоминаю об этих своеобразных состязаниях. Гимназия не умела сделать интересным преподавания, она не пыталась и не умела использовать тот избыток нервной силы и молодого темперамента, который не поглощался зубристикой и механическим посещением неинтересных классов… Можно было совершенно застыть от скуки или обратиться в автоматический зубрильный аппарат (что со многими и
случалось), если бы в монотонную
жизнь не врывались эпизоды этого своеобразного спорта.
Случилось это так: на дворе, у ворот, лежал, прислонен к забору, большой дубовый крест
с толстым суковатым комлем. Лежал он давно. Я заметил его в первые же дни
жизни в доме, — тогда он был новее и желтей, но за осень сильно почернел под дождями. От него горько пахло мореным дубом, и был он на тесном, грязном дворе лишний.
Вскоре после истории
с барином
случилась еще одна. Меня давно уже занимал тихий дом Овсянникова, мне казалось, что в этом сером доме течет особенная, таинственная
жизнь сказок.
Впрочем, то же
случилось и
с первым и вторым Римом, которые очень мало осуществляли христианство в
жизни.
Случалось ли вам, читатель, в известную пору
жизни, вдруг замечать, что ваш взгляд на вещи совершенно изменяется, как будто все предметы, которые вы видели до тех пор, вдруг повернулись к вам другой, неизвестной еще стороной? Такого рода моральная перемена произошла во мне в первый раз во время нашего путешествия,
с которого я и считаю начало моего отрочества.
— Эти отношения, — развивал Вихров далее свою мысль, — она, вероятно бы, поддержала всю
жизнь с одним мужчиной, но что же делать, если
случилось так, что она, например, полюбила мужа — вышел негодяй, она полюбила другого — тоже негодяй, третьего — и тот негодяй.
Вне этой сферы, в практической
жизни,
с героем моим в продолжение этого времени почти ничего особенного не
случилось, кроме разве того, что он еще больше возмужал и был из весьма уже немолодых студентов.
Я не мистик; в предчувствия и гаданья почти не верю; однако со мною, как, может быть, и со всеми,
случилось в
жизни несколько происшествий, довольно необъяснимых. Например, хоть этот старик: почему при тогдашней моей встрече
с ним, я тотчас почувствовал, что в тот же вечер со мной
случится что-то не совсем обыденное? Впрочем, я был болен; а болезненные ощущения почти всегда бывают обманчивы.
— Знаю, знаю, что ты скажешь, — перебил Алеша: — «Если мог быть у Кати, то у тебя должно быть вдвое причин быть здесь». Совершенно
с тобой согласен и даже прибавлю от себя: не вдвое причин, а в миллион больше причин! Но, во-первых, бывают же странные, неожиданные события в
жизни, которые все перемешивают и ставят вверх дном. Ну, вот и со мной
случились такие события. Говорю же я, что в эти дни я совершенно изменился, весь до конца ногтей; стало быть, были же важные обстоятельства!
— Меня, собственно, Михайло Сергеич, не то убивает, — возразила она, — я знаю, что отец уж пожил… Я буду за него молиться, буду поминать его; но, главное, мне хотелось хоть бы еще раз видеться
с ним в этой
жизни… точно предчувствие какое было: так я рвалась последнее время ехать к нему; но Якову Васильичу нельзя было… так ничего и не
случилось, что думала и чего желала.
— Господи, господи боже мой! — говорила Анна Павловна, качая головой, — жизнь-то наша! Да как же это могло
случиться? он еще на той неделе
с вами же поклон прислал!
В образованном мире,
с людьми, я сильнее чувствую невыгоды
жизни, а у себя, один, вдалеке от толпы, я одеревенел:
случись что хочет в этом сне — я не замечаю ни людей, ни себя.
В известную пору молодости, после многих ошибок и увлечений, каждый человек обыкновенно становится в необходимость деятельного участия в общественной
жизни, избирает какую-нибудь отрасль труда и посвящает себя ей; но
с человеком comme il faut это редко
случается.
Однако никогда еще в
жизни не
случалось Александрову танцевать
с такой ловкостью и
с таким наслаждением, как теперь.
Как назло себе, Андрей Антонович всю
жизнь отличался ясностью характера и ни на кого никогда не кричал и не топал ногами; а
с таковыми опаснее, если раз
случится, что их санки почему-нибудь вдруг сорвутся
с горы.
Есть дружбы странные: оба друга один другого почти съесть хотят, всю
жизнь так живут, а между тем расстаться не могут. Расстаться даже никак нельзя: раскапризившийся и разорвавший связь друг первый же заболеет и, пожалуй, умрет, если это
случится. Я положительно знаю, что Степан Трофимович несколько раз, и иногда после самых интимных излияний глаз на глаз
с Варварой Петровной, по уходе ее вдруг вскакивал
с дивана и начинал колотить кулаками в стену.
Нечто подобное
случилось и
с моими собеседниками: майор стал более материален и поспустился на землю, а Миропа Дмитриевна, наоборот, несколько возлетела над расчетами
жизни.
— Я прежде был офицер, долго стоял в царстве польском и считаю это время счастливейшим в своей
жизни, — объяснил Аггей Никитич, очень бы желавший сказать все это по-польски, но побоявшийся, что, пожалуй, как-нибудь ошибется и скажет неблагопристойность, что
с ним раз и
случилось в царстве польском.
Песня эта, может быть и несходная
с действительными событиями, согласна, однако,
с духом того века. Не полно и не ясно доходили до народа известия о том, что
случалось при царском дворе или в кругу царских приближенных, но в то время, когда сословия еще не были разъединены правами и не жили врозь одно другого, известия эти, даже искаженные, не выходили из границ правдоподобия и носили на себе печать общей
жизни и общих понятий.
С этакими людьми
случается иногда в
жизни, что они вдруг резко и крупно проявляются и обозначаются в минуты какого-нибудь крутого, поголовного действия или переворота и таким образом разом попадают на свою полную деятельность.
Ночь продолжала тихий бег над землей. Поплыли в высоком небе белые облака, совсем похожие на наши. Луна закатилась за деревья: становилось свежее, и как будто светлело. От земли чувствовалась сырость… Тут
с Матвеем
случилось небольшое происшествие, которого он не забыл во всю свою последующую
жизнь, и хотя он не мог считать себя виноватым, но все же оно камнем лежало на его совести.
— Вот — гляди-ко на меня: ко мне приходило оно, хорошее-то, а я не взял, не умел, отрёкся! Надоел я сам себе, Люба, всю
жизнь как на руках себя нёс и — устал, а всё — несу, тяжело уж это мне и не нужно, а я себя тащу, мотаю! Впереди — ничего, кроме смерти, нет, а обидно ведь умирать-то, никакой
жизни не было, так — пустяки да ожидание: не
случится ли что хорошее?
Случалось — боялся да ленился в дружбу
с ним войти, и вот — что же?
То, что беспрестанно
случается в
жизни с большею частью молодых женщин, то же происходило и
с Софьей Николавной: сознание в неравенстве
с собою, сознание в некоторой ограниченности чувств и понятий своего мужа нисколько не мешало ей пламенно и страстно к нему привязываться — и уже начинала мелькать у нее неясная мысль, что он не так ее любит, как может любить, потому что не безгранично предан он любви своей, потому что не ею одною он занят, потому что любит и пруд, и остров, и степь, населенную куликами, и воду
с противной ей рыбою.
Как это иногда
случается в
жизни, самые тонкие ощущения и самые изящные эмоции помещались рядом
с грубыми проявлениями человеческой натуры.
Так наступила зима и прошли святки. В нашей
жизни никаких особенных перемен не
случилось, и мы так же скучали. Я опять писал повесть для толстого журнала и опять мучился. Раз вечером сижу, работаю, вдруг отворяется дверь, и Пепко вводит какого-то низенького старичка
с окладистой седой бородой.
Никогда еще Милославский не видал своего смирного Алексея в таком необычайном расположении духа; он почти был уверен, что этот тихий малый во всю
жизнь свою не сердился ни разу, и потому не удивительно, что
с некоторым беспокойством спросил: что
с ним
случилось?
Ей в своей
жизни приходилось встречать пожилых девушек, бедных и ничтожных, которые горько раскаивались и выражали сожаление, что когда-то отказывали своим женихам. Не
случится ли
с ней то же самое? Не пойти ли ей в монастырь или в сестры милосердия?
— Наш отец не перенесет этого! — говорила она. — Если, не дай бог,
с ним
случится что-нибудь, то тебя всю
жизнь будет мучить совесть. Это ужасно, Мисаил! Именем нашей матери умоляю тебя: исправься!
В думе, у губернатора, у архиерея, всюду в домах много лет говорили о том, что у нас в городе нет хорошей и дешевой воды и что необходимо занять у казны двести тысяч на водопровод; очень богатые люди, которых у нас в городе можно было насчитать десятка три и которые,
случалось, проигрывали в карты целые имения, тоже пили дурную воду и всю
жизнь говорили
с азартом о займе — и я не понимал этого; мне казалось, было бы проще взять и выложить эти двести тысяч из своего кармана.