Неточные совпадения
Отъезда день давно просрочен,
Проходит и последний срок.
Осмотрен, вновь обит, упрочен
Забвенью брошенный возок.
Обоз обычный, три кибитки
Везут домашние пожитки,
Кастрюльки, стулья, сундуки,
Варенье в банках, тюфяки,
Перины, клетки с петухами,
Горшки, тазы et cetera,
Ну, много всякого добра.
И вот в избе между
слугамиПоднялся шум, прощальный плач:
Ведут на двор осьмнадцать кляч...
— Нет, уж меня увольте, господа, — взмолился Половодов,
поднимаясь с места. —
Слуга покорный… Да это можно с ума сойти! Сергей Александрыч, пощадите свою голову!
Ровно в восемь часов я в сюртуке и с приподнятым на голове коком входил в переднюю флигелька, где жила княгиня. Старик
слуга угрюмо посмотрел на меня и неохотно
поднялся с лавки. В гостиной раздавались веселые голоса. Я отворил дверь и отступил в изумлении. Посреди комнаты, на стуле, стояла княжна и держала перед собой мужскую шляпу; вокруг стула толпилось пятеро мужчин. Они старались запустить руки в шляпу, а она поднимала ее кверху и сильно встряхивала ею. Увидевши меня, она вскрикнула...
— С какою же целью?» Справившись у повстречавшегося
слуги и узнав, что Марья Александровна была в деревне и привезла с собою Афанасия Матвеича, в белом галстухе, и что князь уже проснулся, но еще не выходил вниз к гостям, Павел Александрович, не говоря ни слова,
поднялся наверх к дядюшке.
Как однажды, когда дедушка, по привычке, лежа в зимней кибитке на пуховиках и под медвежьими одеялами раздетый, проснувшись, громко крикнул: «Малый!» — в то время как кучер и
слуга для облегчения лошадей и чтобы самим размяться на морозе, шли в гору за кибиткой; как лошади испугались этого внезапного крика, и вся тройка подхватила, даром что дело было в гору. К счастию, вожжи лежали на головашках, и дедушка,
поднявшись в одной сорочке, остановил лошадей, успевших проскакать с четверть версты.
Дмитревский едва мог
подняться с кресел: Степан вместе со
слугой Дмитревского повели его под руки; Шушерин, забыв свою мнимую болезнь и холодную погоду, схватил свечу и в одном фланелевом шлафроке побежал проводить знаменитого гостя и сам усадил его в карету.
С этого же дня
поднялась сутолока и возня в доме. Мы должны были уехать через месяц… Барбале плакала, Михако смотрел мне в глаза, даже бабушкины
слуги сочувственно покачивали головами, глядя на меня. С отцом я была неразлучна… Мы ездили в горы, упиваясь нашим одиночеством, и наговаривались вдоволь во время этих чудесных прогулок.
Вид зарева действует на всех одинаково. Как барыня, так и
слуги чувствуют внутреннюю дрожь и холод, такой холод, что дрожат руки, голова, голос… Страх велик, но нетерпение еще сильнее… Хочется
подняться выше и увидеть самый огонь, дым, людей! Жажда сильных ощущений берет верх над страхом и состраданием к чужому горю. Когда зарево бледнеет или кажется меньше, кучер Гаврила радостно заявляет...
Впереди шел Ермак, а в первой шеренге справа — Иван Кольцо. Приблизившись к тому месту, где стояли Строгановы и
слуги с хлебом-солью и образом, Ермак Тимофеевич снял шапку, истово перекрестился и отвесил Строгановым поясной поклон. То же самое сделали как один человек все его люди. Шапки с голов были сброшены словно ветром, и правая рука
поднялась и осенила могучие груди истовым крестным знамением. Строганов отвечал проходившим тоже поясным поклоном.
Княжна ничего не ответила и
поднялась со скамейки. Он проводил ее, слегка поддерживая под локоть, до нижних сеней княжеских хором, где на самом деле дожидалась ее Марья Ивановна, которой Яков Потапович и поручил дальнейшее сопровождение княжны до ее опочивальни, наказав исполнить это как можно осторожнее, не разбудив никого из
слуг или сенных девушек, а главное — Панкратьевны.
Не торопясь вылез князь Никита с помощью соскочивших с коней
слуг из пошевень и, поддерживаемый ими под руки, так же неторопливо
поднялся по ступеням крыльца, ведшим в хоромы.
— Приготовь мне умыться, я выну сам, что мне нужно, — обратился он к
слуге. Тот быстро
поднялся с пола и исчез за дверью.
— На другой бочок перевернуться хотят, — прошептал
слуга и
поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что-то друг другу; старый
слуга, державший руку графа,
поднялся и обратился к дамам.
Та барыня, которая еще в июне месяце, с своими арапами и шутихами,
поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не
слуга, и со страхом, чтоб ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию.