Неточные совпадения
Осип,
слуга, таков, как обыкновенно бывают
слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего
барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с
барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего
барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Дворовый, что у
баринаСтоял за стулом с веткою,
Вдруг всхлипнул! Слезы катятся
По старому лицу.
«Помолимся же
ГосподуЗа долголетье
барина!» —
Сказал холуй чувствительный
И стал креститься дряхлою,
Дрожащею рукой.
Гвардейцы черноусые
Кисленько как-то глянули
На верного
слугу;
Однако — делать нечего! —
Фуражки сняли, крестятся.
Перекрестились барыни.
Перекрестилась нянюшка,
Перекрестился Клим…
Слуга (к Простакову, запыхавшись).
Барин!
барин! солдаты пришли, остановились в нашей деревне.
Элегантный
слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу
господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все стороны и которые приехали в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
Он был явно балованный
слуга ленивого
барина — нечто вроде русского фигаро.
Покамест
слуги управлялись и возились,
господин отправился в общую залу.
Селифан принялся стучать, и скоро, отворив калитку, высунулась какая-то фигура, покрытая армяком, и
барин со
слугою услышали хриплый бабий голос...
Когда экипаж въехал на двор,
господин был встречен трактирным
слугою, или половым, как их называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо.
Она полагала, что в ее положении — экономки, пользующейся доверенностью своих
господ и имеющей на руках столько сундуков со всяким добром, дружба с кем-нибудь непременно повела бы ее к лицеприятию и преступной снисходительности; поэтому, или, может быть, потому, что не имела ничего общего с другими
слугами, она удалялась всех и говорила, что у нее в доме нет ни кумовьев, ни сватов и что за барское добро она никому потачки не дает.
С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному [Стремянной —
слуга, сопровождавший
барина во время псовой охоты.]
Я подумал, что если в сию решительную минуту не переспорю упрямого старика, то уж в последствии времени трудно мне будет освободиться от его опеки, и, взглянув на него гордо, сказал: «Я твой
господин, а ты мой
слуга. Деньги мои. Я их проиграл, потому что так мне вздумалось. А тебе советую не умничать и делать то, что тебе приказывают».
— Что, Петр, не видать еще? — спрашивал 20 мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе,
барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего
слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.
Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать
господ; показалась всего одна девочка лет двенадцати, а вслед за ней вышел из дому молодой парень, очень похожий на Петра, одетый в серую ливрейную куртку [Ливрейная куртка — короткая ливрея, повседневная одежда молодого
слуги.] с белыми гербовыми пуговицами,
слуга Павла Петровича Кирсанова.
Слуги также привязались к нему, хотя он над ними подтрунивал: они чувствовали, что он все-таки свой брат, не
барин.
— В деревне я чувствовала, что, хотя делаю работу объективно необходимую, но не нужную моему хозяину и он терпит меня, только как ворону на огороде. Мой хозяин безграмотный, но по-своему умный мужик, очень хороший актер и человек, который чувствует себя первейшим, самым необходимым работником на земле. В то же время он догадывается, что поставлен в ложную, унизительную позицию
слуги всех
господ. Науке, которую я вколачиваю в головы его детей, он не верит: он вообще неверующий…
Бывали минуты, когда эта роль, утомляя, вызывала в нем смутное сознание зависимости от силы, враждебной ему, — минуты, когда он чувствовал себя
слугою неизвестного
господина.
Гениальнейший художник, который так изумительно тонко чувствовал силу зла, что казался творцом его, дьяволом, разоблачающим самого себя, — художник этот, в стране, где большинство
господ было такими же рабами, как их
слуги, истерически кричал...
Слуга старого времени удерживал, бывало,
барина от расточительности и невоздержания, а Захар сам любил выпить с приятелями на барский счет; прежний
слуга был целомудрен, как евнух, а этот все бегал к куме подозрительного свойства.
Захару было за пятьдесят лет. Он был уже не прямой потомок тех русских Калебов, [Калеб — герой романа английского писателя Уильяма Годвина (1756–1836) «Калеб Вильямс» —
слуга, поклоняющийся своему
господину.] рыцарей лакейской, без страха и упрека, исполненных преданности к
господам до самозабвения, которые отличались всеми добродетелями и не имели никаких пороков.
Несмотря на все это, то есть что Захар любил выпить, посплетничать, брал у Обломова пятаки и гривны, ломал и бил разные вещи и ленился, все-таки выходило, что он был глубоко преданный своему
барину слуга.
Если Захар, питая в глубине души к
барину преданность, свойственную старинным
слугам, разнился от них современными недостатками, то и Илья Ильич, с своей стороны, ценя внутренне преданность его, не имел уже к нему того дружеского, почти родственного расположения, какое питали прежние
господа к
слугам своим. Он позволял себе иногда крупно браниться с Захаром.
Без этих капризов он как-то не чувствовал над собой
барина; без них ничто не воскрешало молодости его, деревни, которую они покинули давно, и преданий об этом старинном доме, единственной хроники, веденной старыми
слугами, няньками, мамками и передаваемой из рода в род.
Гостей вечный рой,
слуг человек сорок, из которых иные, пообедав прежде
господ, лениво отмахивают мух ветвями, а другой, задремав, покроет ветвью лысую голову
барина или величавый чепец барыни.
Дворовые и
слуги чрезвычайно много разделяли интересов частной, духовной и умственной жизни своих
господ в былое время.
Стол был заставлен блюдами. «Кому есть всю эту массу мяс, птиц, рыб?» — вот вопрос, который представится каждому неангличанину и неамериканцу. Но надо знать, что в Англии и в Соединенных Штатах для
слуг особенного стола не готовится; они едят то же самое, что и
господа, оттого нечего удивляться, что чуть не целые быки и бараны подаются на стол.
И у нас, у ног старинных
бар и барынь, сидели любимые
слуги и служанки, шуты, и у нас также кидали им куски, называемые подачкой; у нас привозили из гостей разные сласти или гостинцы.
В мельничном флигельке скоро собрались все, то есть Нагибин, Телкин, поп Савел и Ипат, который теперь жил в деревне, так как в городе ему решительно нечего было делать. Впрочем, верный
слуга Привалова не особенно горевал о таком перемещении:
барин своей женитьбой потерял в его глазах всякую цену. «Одним словом, как есть пропащий человек!»
— Нет, уж меня увольте,
господа, — взмолился Половодов, поднимаясь с места. —
Слуга покорный… Да это можно с ума сойти! Сергей Александрыч, пощадите свою голову!
Верите ли,
господа, не то, не то меня мучило больше всего в эту ночь, что я старика
слугу убил и что грозила Сибирь, и еще когда? — когда увенчалась любовь моя и небо открылось мне снова!
— «Мама, радость моя, говорит, нельзя, чтобы не было
господ и
слуг, но пусть же и я буду
слугой моих
слуг, таким же, каким и они мне.
Был я ему
господин, а он мне
слуга, а теперь, как облобызались мы с ним любовно и в духовном умилении, меж нами великое человеческое единение произошло.
Видите ли,
господа присяжные заседатели, в доме Федора Павловича в ночь преступления было и перебывало пять человек: во-первых, сам Федор Павлович, но ведь не он же убил себя, это ясно; во-вторых,
слуга его Григорий, но ведь того самого чуть не убили, в-третьих, жена Григория, служанка Марфа Игнатьевна, но представить ее убийцей своего
барина просто стыдно.
И
господа, и
слуги были в видимом и необыкновенно веселом одушевлении.
Вообще дом был построен на большую семью: и
господ, и
слуг можно было бы поместить впятеро больше.
Деда его, то есть самого
господина Миусова, отца Аделаиды Ивановны, тогда уже не было в живых; овдовевшая супруга его, бабушка Мити, переехавшая в Москву, слишком расхворалась, сестры же повышли замуж, так что почти целый год пришлось Мите пробыть у
слуги Григория и проживать у него в дворовой избе.
е) Нечто о
господах и
слугах и о том, возможно ли
господам и
слугам стать взаимно по духу братьями
Он мне сам рассказывал о своем душевном состоянии в последние дни своего пребывания в доме своего
барина, — пояснил Ипполит Кириллович, — но свидетельствуют о том же и другие: сам подсудимый, брат его и даже
слуга Григорий, то есть все те, которые должны были знать его весьма близко.
Словно пьяные столкнулись оба — и
барин, и единственный его
слуга — посреди двора; словно угорелые, завертелись они друг перед другом. Ни
барин не мог растолковать, в чем было дело, ни
слуга не мог понять, чего требовалось от него. «Беда! беда!» — лепетал Чертопханов. «Беда! беда!» — повторял за ним казачок. «Фонарь! Подай, зажги фонарь! Огня! Огня!» — вырвалось наконец из замиравшей груди Чертопханова. Перфишка бросился в дом.
Перфишка бросился к
барину — и, придерживая стремя, хотел было помочь ему слезть с коня; но тот соскочил сам и, кинув вокруг торжествующий взгляд, громко воскликнул: «Я сказал, что отыщу Малек-Аделя, — и отыскал его, назло врагам и самой судьбе!» Перфишка подошел к нему к ручке, но Чертопханов не обратил внимания на усердие своего
слуги.
Господин стеснен при
слуге,
слуга стеснен перед
господином; только с равным себе вполне свободен человек.
— Вот! — сказала Лиза, —
господа в ссоре, а
слуги друг друга угощают.
— «Однако ж?» — «Да как же
барина с
слугой не распознать?
Она вышла на крыльцо и услышала ответ
слуги, доносящего от имени молодого
барина.
Сделалось смятение. Люди бросились в комнату старого
барина. Он лежал в креслах, на которые перенес его Владимир; правая рука его висела до полу, голова опущена была на грудь, не было уж и признака жизни в сем теле, еще не охладелом, но уже обезображенном кончиною. Егоровна взвыла,
слуги окружили труп, оставленный на их попечение, вымыли его, одели в мундир, сшитый еще в 1797 году, и положили на тот самый стол, за которым столько лет они служили своему
господину.
— Скажи Кирилу Петровичу, чтоб он скорее убирался, пока я не велел его выгнать со двора… пошел! —
Слуга радостно побежал исполнить приказание своего
барина; Егоровна всплеснула руками. «Батюшка ты наш, — сказала она пискливым голосом, — погубишь ты свою головушку! Кирила Петрович съест нас». — «Молчи, няня, — сказал с сердцем Владимир, — сейчас пошли Антона в город за лекарем». — Егоровна вышла.
— Ага,
слуга в
барина: каков поп, таков и приход, а малина разве растет у меня на дубах?
Слуга, поскакавший за ним, воротился, как еще сидели за столом, и доложил своему
господину, что, дескать, Андрей Гаврилович не послушался и не хотел воротиться.
Встарь бывала, как теперь в Турции, патриархальная, династическая любовь между помещиками и дворовыми. Нынче нет больше на Руси усердных
слуг, преданных роду и племени своих
господ. И это понятно. Помещик не верит в свою власть, не думает, что он будет отвечать за своих людей на Страшном судилище Христовом, а пользуется ею из выгоды.
Слуга не верит в свою подчиненность и выносит насилие не как кару божию, не как искус, — а просто оттого, что он беззащитен; сила солому ломит.
Общественное неравенство нигде не является с таким унижающим, оскорбительным характером, как в отношении между
барином и
слугой.
Пить чай в трактире имеет другое значение для
слуг. Дома ему чай не в чай; дома ему все напоминает, что он
слуга; дома у него грязная людская, он должен сам поставить самовар; дома у него чашка с отбитой ручкой и всякую минуту
барин может позвонить. В трактире он вольный человек, он
господин, для него накрыт стол, зажжены лампы, для него несется с подносом половой, чашки блестят, чайник блестит, он приказывает — его слушают, он радуется и весело требует себе паюсной икры или расстегайчик к чаю.