Неточные совпадения
Захар отыскал
письмо. Штольц пробежал его и засмеялся, вероятно от
слога старосты.
Он написал Акулине
письмо самым четким почерком и самым бешеным
слогом, объявлял ей о грозящей им погибели и тут же предлагал ей свою руку.
По нынешним понятиям об этикете
письмо сие было бы весьма неприличным, но оно рассердило Кирила Петровича не странным
слогом и расположением, но только своею сущностью. «Как, — загремел Троекуров, вскочив с постели босой, — высылать к ему моих людей с повинной, он волен их миловать, наказывать! — да что он в самом деле задумал; да знает ли он, с кем связывается? Вот я ж его… Наплачется он у меня, узнает, каково идти на Троекурова!»
Вроде патента он носил в кармане
письмо от Гете, в котором Гете ему сделал прекурьезный комплимент, говоря: «Напрасно извиняетесь вы в вашем
слоге: вы достигли до того, до чего я не мог достигнуть, — вы забыли немецкую грамматику».
Вот это
письмо, слово в слово, без исправления малейшей ошибки в
слоге русского барича, не совсем доучившегося русской грамоте, несмотря на всю европейскую свою образованность...
— Ну еще же бы нет! Первым делом. То самое, в котором ты уведомлял, что она тебя эксплуатирует, завидуя твоему таланту, ну и там об «чужих грехах». Ну, брат, кстати, какое, однако, у тебя самолюбие! Я так хохотал. Вообще твои
письма прескучные; у тебя ужасный
слог. Я их часто совсем не читал, а одно так и теперь валяется у меня нераспечатанным; я тебе завтра пришлю. Но это, это последнее твое
письмо — это верх совершенства! Как я хохотал, как хохотал!
Помещаем здесь
письмо Падурова, как образец канцелярского его
слога.
С тех пор до меня доходили об нем разные слухи. Сначала писали, что он продолжает мыслить благородно, и вследствие этого
слог его циркуляров постепенно совершенствуется; потом стали писать, что он опять начал мыслить неблагородно, и вследствие этого в циркулярах его царствует полнейшая грамматическая анархия. Разумеется, по поводу первых слухов я радовался, по поводу вторых — сокрушался. Как вдруг получаю от него
письмо, которое сразу покончило с моими недоумениями.
Как бы то ни было, но в пропавшем
письме не было и речи ни о каких потрясениях. И, положа руку на сердце, я даже не понимаю… Но мало ли чего я не понимаю, милая тетенька?.. Не понимаю, а рассуждаю… все мы таковы! Коли бы мы понимали, что, не понимая… Фу, черт побери, как, однако же, трудно солидным
слогом к родственникам писать!
Купавина. В том-то и дело, что получила. Во-первых, все
письмо написано деловым, канцелярским
слогом; а во-вторых, смысл его такой: мне наслаждаться природой некогда, у меня важные денежные дела; но если вы хотите, я приеду. Прошу вас не делать никаких перемен в имении, не доверять никому управления, не продавать ничего, особенно лесу.
Поспешно прочли
письмо, содержавшее в себе только извещение о завтрашнем приезде (написанное конторским
слогом и почерком).
Можно заметить, пожалуй, что Макар Алексеич для своего образования и положения является уже слишком метким оценщиком противоречий официальных основ жизни с ее действительными требованиями; но это потому, что, сочиняя в течение полугода, чуть не каждый день,
письма к Вареньке, Макар Алексеич изощрил свой
слог; а с другой стороны — почему же и автору немножко не прийти к нему на помощь?
От долгой практики у него выработался особый стиль анонимных
писем или, вернее, несколько разных стилей, так как обращение к начальствующим лицам требовало одних оборотов речи, к обманутым мужьям других, на купцов действовал
слог высокий и витиеватый, а духовным особам были необходимы цитаты из творений отцов церкви.
С большою подробностию проходил он одну статью за другою и указывал пленнице на большое сходство в
слоге и даже в целых выражениях между ее
письмами, писанными к нему из Петропавловской крепости, и
письмами к султану и Горнштейну, найденными у ней в Пизе.
«Милая моя Суворочка,
письмо твое получил, ты меня так утешила, что я, по обычаю своему, от утехи заплакал. Кто-то тебя, мой друг, учил такому красному
слогу. Как бы я, матушка, посмотрел теперь тебя в белом платье! Как это ты растешь? Как увидимся, не забудь рассказать мне какую-нибудь приятную историю о твоих великих мужах древности. Поклонись от меня сестрицам (монастыркам). Божье благословение с тобою».
Баронесса особенно любила его за точное и усердное исполнение секретарских обязанностей, за щегольской почерк его
письма и сладкий
слог, угождавший всем, кому он писал, за умение питать ее самолюбие и особенно за обещание привесть к ней пленником Паткуля.