Неточные совпадения
Тихо и важно подвигался «братец»,
Сенатор и мой отец пошли ему навстречу. Он нес с собою, как носят на свадьбах и похоронах, обеими руками перед грудью — образ и протяжным голосом, несколько в нос, обратился к братьям с следующими
словами...
Ни
Сенатор, ни отец мой не теснили особенно дворовых, то есть не теснили их физически.
Сенатор был вспыльчив, нетерпелив и именно потому часто груб и несправедлив; но он так мало имел с ними соприкосновения и так мало ими занимался, что они почти не знали друг друга. Отец мой докучал им капризами, не пропускал ни взгляда, ни
слова, ни движения и беспрестанно учил; для русского человека это часто хуже побоев и брани.
Он был камердинером
Сенатора и моего отца во время их службы в гвардии, добрый, честный и трезвый человек, глядевший в глаза молодым господам и угадывавший, по их собственным
словам, их волю, что, думаю, было не легко.
Когда впоследствии умер
Сенатор, ее любимый брат, она догадалась по нескольким
словам племянника о том, что случилось, и просила его не объявлять ей печальной новости, ни подробности кончины.
Вид «подсудимой» смешал ареопаг. Им было неловко; наконец Дмитрий Павлович, L'orateur de la famille, [семейный оратор (фр.).] изложил пространно причину их съезда, горесть княгини, ее сердечное желание устроить судьбу своей воспитанницы и странное противудействие со стороны той, в пользу которой все делается.
Сенатор подтверждал головой и указательным пальцем
слова племянника. Княгиня молчала, сидела отвернувшись и нюхала соль.
Обними всех наших
сенаторов и других чинов людей. Сожителя твоего как теперь вижу, — мне Annette писала, что ты живешь с Яковлевым. Когда будет возможность (а возможность эта бывает), скажи мне о всех наших несколько
слов.
Он там и написал бумагу — и разрешили ловить рыбу монахам по всему озеру… а между словами-то и оставил местечко; как бумагу-то подписали
сенаторы, он и вписал: разрешено монастырю ловить рыбу на удочку; так, братец, и лови теперь монахи на удочку, а мужики-то неводом потаскивают!
И когда, ударяя себя в грудь и сверкая глазами, он обращался к ним со
словами «Patres conscripti!» [«Отцы
сенаторы!» (Ред.)] — они тоже хмурились и говорили друг другу...
Одним
словом, никто, кроме выживших из ума Гаварди и Бодри д'Ассона (первый —
сенатор, второй — депутат; оба — рьяные легитимисты), серьезно на нынешнюю французскую республику не претендует.
Студент, слушавший их внимательно, при этих
словах как-то еще мрачней взглянул на них. Занавес между тем поднялся, и кто не помнит, как выходил обыкновенно Каратыгин [Каратыгин Василий Андреевич (1802—1853) — русский актер-трагик, игра которого отличалась чрезвычайным рационализмом.] на сцену? В «Отелло» в совет
сенаторов он влетел уж действительно черным вороном, способным заклевать не только одну голубку, но, я думаю, целое стадо гусей. В райке и креслах захлопали.
— Непременно со
слов Крапчика! — подхватил
сенатор. — Он, я вам говорю, какой-то злой дух для меня!.. Все, что он мне ни посоветовал, во всем я оказываюсь глупцом!.. Я велю, наконец, не пускать его к себе.
Словом, это был не более не менее, как официальный бал, который давал губернский предводитель дворянства, действительный статский советник Петр Григорьевич Крапчик, в честь ревизующего губернию
сенатора графа Эдлерса.
Буяна, сорванца, который, махая кулаками, того и гляди что хватит в зубы кого-нибудь из
сенаторов…» — и с этими
словами Дмитревский с живостью поднялся с кресел, стал посреди комнаты и проговорил наизусть почти до половины монолог Отелло с совершенною простотой, истиной и благородством.
Александр Павлович, сидя на троне, произнес на французском языке речь, полную ободрений и обещаний, которую
сенаторы, нунции и депутаты слушали в глубоком молчании. Голос августейшего оратора был глух и печален. Его благородное лицо, носившее отпечаток болезненной бледности, было покрыто облаком грусти. Речь окончилась следующими замечательными
словами...
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против
сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, чтò он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими
словами и книжно выражаясь по-русски.