Неточные совпадения
К концу вечера
магистр в синих очках, побранивши Кольцова за то, что он оставил народный костюм, вдруг стал говорить о знаменитом «Письме» Чаадаева и заключил пошлую речь, сказанную тем докторальным тоном, который сам по себе вызывает на насмешку, следующими
словами...
Сказавши это, он бросился на кресло, изнеможенный, и замолчал. При
слове «гильотина» хозяин побледнел, гости обеспокоились, сделалась пауза.
Магистр был уничтожен, но именно в эти минуты самолюбие людское и закусывает удила. И. Тургенев советует человеку, когда он так затешется в споре, что самому сделается страшно, провесть раз десять языком внутри рта, прежде чем вымолвить
слово.
— Ваш губернатор, господа, вообще странный человек; но в деле князя он поступал решительно как сумасшедший! — сказал он по крайней мере при сотне лиц, которые в ответ ему двусмысленно улыбнулись, но ничего не возразили, и один только толстый
магистр, сидевший совершенно у другого столика, прислушавшись к
словам молодого человека, довольно дерзко обратился к нему и спросил...
Между всеми отличался толстейший
магистр Дерптского университета, служивший в канцелярии губернатора, где он дал себе
слово каждый день записывать в свою памятную книжку по десятку подлостей и по дюжине глупостей, там совершавшихся.
—
Магистр, а? Что скажешь? Каков народ? Что ни
слово, то с закорючкой, что ни фраза, то глубокая истина! Гнездо, брат, правды в Антипкиной голове! А погляди-ка на Дуняшку! Дуняшка, пошла сюда!
— Ввво! Самая суть заговорила! Патриарх лесов! Понимаешь,
магистр! «И награждаете и взыскиваете»… В простых
словах идея справедливости!.. Преклоняюсь, брат! Веришь ли? Учусь у них! Учусь!
«Тетка, — говорит Исмайлов, — должна была действовать на детей и на отца, а я против полковника, наблюдая за каждым его
словом и поступком, как строгий цензор и как неумолимый критик». Но полковник нашел, что двух этих обязанностей духовному
магистру еще мало, и начал этого «цензора и критика» нагло и беспощадно вымучивать. Воспитанный на семинарских хриях, Исмайлов отбивался очень неуклюже и понимал опасности своего положения, а других эти турниры забавляли.
Сотоварищем в терпении обид Провидение послало Исмайлову очень хорошую, по его
словам, женщину, «гувернантку и воспитательницу» дочери генерала. Этой даме приходилось терпеть от невоспитанного сановника еще более, чем духовному
магистру. Впрочем, иногда генерал как бы и сам чувствовал свою несправедливость в отношениях к гувернантке и
магистру, и тогда он их уравнивал, бросая обоим им на пол то, что следовало бы подать нечеловечески в руки.
Обещаете ли?”
Магистр дал
слово выполнить его желание.
По окончании этих
слов великий
магистр велел учредителю порядка облечь в знаки вольных каменщиков и поучать предварительным иероглифам.