Неточные совпадения
Следя за ходом своей собственной страсти, как медик
за болезнью, и как будто снимая фотографию с нее, потому что искренно переживал ее, он здраво заключал, что эта страсть — ложь, мираж, что надо прогнать, рассеять ee! «Но как? что надо теперь делать? — спрашивал он, глядя на
небо с облаками, углубляя взгляд в землю, — что велит долг? — отвечай же, уснувший разум, освети мне дорогу, дай перепрыгнуть через этот пылающий костер!»
Казалось, все страхи, как мечты, улеглись: вперед манил простор и ряд неиспытанных наслаждений. Грудь дышала свободно, навстречу веяло уже югом, манили голубые
небеса и воды. Но вдруг
за этою перспективой возникало опять грозное привидение и росло по мере того, как я вдавался в путь. Это привидение была мысль: какая обязанность лежит на грамотном путешественнике перед соотечественниками, перед обществом, которое
следит за плавателями?
Прижимаясь к теплому боку нахлебника, я смотрел вместе с ним сквозь черные сучья яблонь на красное
небо,
следил за полетами хлопотливых чечеток, видел, как щеглята треплют маковки сухого репья, добывая его терпкие зерна, как с поля тянутся мохнатые сизые облака с багряными краями, а под облаками тяжело летят вороны ко гнездам, на кладбище. Всё было хорошо и как-то особенно — не по-всегдашнему — понятно и близко.
Я не знал еще, что такое голод, но при последних словах девочки у меня что-то повернулось в груди, и я посмотрел на своих друзей, точно увидал их впервые. Валек по-прежнему лежал на траве и задумчиво
следил за парившим в
небе ястребом. Теперь он не казался уже мне таким авторитетным, а при взгляде на Марусю, державшую обеими руками кусок булки, у меня заныло сердце.
То они наклоняются одновременно все к земле — ставят деньги в круг или получают выигрыши, то смотрят в
небо, задрав головы,
следя за полетом брошенного метчиком пятака, и стремительно бросаются в сторону, где хлопнулся о землю пятак.
Мечтательно лучатся темные глаза женщин,
следя за детьми; всё ярче веселье и веселее взгляды; празднично одетые девушки лукаво улыбаются парням; а в
небе тают звезды. И откуда-то сверху — с крыши или из окна — звонко льется невидимый тенор...
Старик молча махнул рукою, бритые усмехнулись оба, как один, горбоносый выпил вина и продолжал,
следя за полетом сокола в синем
небе...
Женщины, слушая Зайончека, поднимали очи к
небу и шептали молитвы, а мужчины, одни—набожно задумывались, другие—внимательно
следили за оратором и, очевидно, старались прозреть, что
за смысл должен скрываться
за этими хитросплетениями.
Истомин сидел, закрывши глаза и сложив на груди руки; Бер молча правил лошадьми и заставлял себя спокойно
следить за тем, что там ползло по
небу снурочком.
— Вам поздно думать о любви, — начала, медленно приподнимаясь с кресла, Ида… — Мы вас простили, но
за вами, как Авелева тень
за Каином, пойдет повсюду тень моей сестры. Каждый цветок, которым она невинно радовалась; птичка,
за которой она при вас
следила по
небу глазами, само
небо, под которым мы ее лелеяли для того, чтобы вы отняли ее у нас, — все это
за нее заступится.
Хорошо было смотреть на него в тот час, — стал он важен и даже суров, голос его осел, углубился, говорит он плавно и певуче, точно апостол читает, лицо к
небу обратил, и глаза у него округлились. Стоит он на коленях, но ростом словно больше стал. Начал я слушать речь его с улыбкой и недоверием, но вскоре вспомнил книгу Антония — русскую историю — и как бы снова раскрылась она предо мною. Он мне свою сказку чудесную поёт, а я
за этой сказкой по книге
слежу — всё идет верно, только смысл другой.
Поддавшись какому-то грустному обаянию, я стоял на крыше, задумчиво
следя за слабыми переливами сполоха. Ночь развернулась во всей своей холодной и унылой красе. На
небе мигали звезды, внизу снега уходили вдаль ровною пеленой, чернела гребнем тайга, синели дальние горы. И от всей этой молчаливой, объятой холодом картины веяло в душу снисходительною грустью, — казалось, какая-то печальная нота трепещет в воздухе: «Далеко, далеко!»
Только третий, мужчина лет тридцати, здоровый, красивый и сильный, лежал на телеге врастяжку, заложив руки под голову, и задумчиво
следил за бежавшими по
небу серыми тучами.
Назаров
следил за полётом птицы, и ему казалось, что в нём тоже медленно плавает чёрный шарик, — никаких мыслей нет, не хочется думать, и жутко
следить за этой чёрной точкой в
небе, отражённой где-то глубоко в душе.
И грохоту поезда отвечали раскаты грома из тучи, охватившей мраком уже почти две трети
неба. Через несколько минут Тихон Павлович сидел в вагоне и мчался степью,
следя глазами
за мелькавшими мимо окон полосами хлеба и вспаханной земли.
И тогда—то во всей наготе
Обнаружились личные страсти
И послышались речи — не те:
«Это яд, уж давно отравлявший
Наше общество, силу забрал!» —
Восклицал, словно с
неба упавший,
Суясь всюду, сморчок генерал
(Как цветы, что в ночи распускаются,
Эти люди в чинах повышаются
В строгой тайне — и в жизни потом
С непонятным апломбом являются
В роковом ореоле своем).
«Со времен Петрашевского строго
За развитьем его я
следил,
Я наметил поборников много,
Но… напрасно я труд погубил!
Когда он стоит неподвижно на берегу и
следит взором
за бегущими облаками, то можно подумать, что он видит в
небе ангелов…
За нечестьем казнь
следит —
В
небе суд богов не дремлет!
За ними
следят, не мигая, две пары молодых глазок. На окне, открытом настежь, повернувшись лицом к голубому
небу, с мочалкой в одной руке и тряпкой в другой стоит Наташа…
— А мой выше
неба! — и снова Онин клубок разлетелся кверху.
За ним
следили напряженным взглядом исподлобья глаза ста двадцати воспитанниц, для виду склонившихся над работой. Павла Артемьевна, не замечая ничего происходившего у печки, все еще продолжала рассматривать полосу вышивки на конце стола старшего отделения.
Иные лежат на земле и смотрят в высь, в
небо,
следя за летающими птицами неизвестного в России оперения и неизвестного названия.
Он недурно знал
небо, его глубокую дневную синеву и белогрудые, не то серебряные, не то золотые облака, которые проплывают тихо: часто
следил за ними, лежа на спине среди травы или на крыше. Но звезд полностью он не знал, так как рано ложился спать; и хорошо знал и помнил только одну звезду, зеленую, яркую и очень внимательную, что восходит на бледном
небе перед самым сном и, по-видимому, на всем
небе только одна такая большая.
Глаза всех людей напрасно
следят на раскаленном
небе за полетом голубя с радостною вестью с верховьев, что вода начинает подниматься в Мемфисе…