Неточные совпадения
Они ушли. Напрасно я им откликнулся: они б еще с час проискали меня в саду. Тревога между тем сделалась ужасная. Из крепости
прискакал казак. Все зашевелилось; стали искать черкесов во всех кустах — и, разумеется, ничего не нашли. Но многие, вероятно, остались в твердом убеждении, что если б гарнизон показал более храбрости и поспешности, то по крайней мере десятка два хищников остались бы
на месте.
И сам домик обветшал немного, глядел небрежно, нечисто, как небритый и немытый человек. Краска слезла, дождевые трубы
местами изломались: оттого
на дворе стояли лужи грязи, через которые, как прежде, брошена была узенькая доска. Когда кто войдет в калитку, старая арапка не
скачет бодро
на цепи, а хрипло и лениво лает, не вылезая из конуры.
Часов, вероятно, около пяти
прискакал от тюрьмы пожарный
на взмыленной лошади, а за ним, в перспективе улицы, вскоре появился тарантас, запряженный тройкой по — русски. Ямщик ловко осадил лошадей, залился
на месте колокольчик, помощник исправника и квартальные кинулись отстегивать фартук, но…
Надобно весьма хорошо заметить
место, где он упадет, и
скакать туда немедленно, особенно если снег довольно глубок и тетерев упал в лесу или в кустах: пухлый снег совершенно его засыплет, и, потеряв
место из глаз, вы ни за что его после не найдете, разве укажут сороки и вороны, которые сейчас налетят
на мертвую птицу, лишь бы только заметить им, что она упала.
В то самое утро, когда караван должен был отвалить, с Мурмоса
прискакал нарочный: это было известие о смерти Анфисы Егоровны… Груздев рассчитывал рабочих
на берегу, когда обережной Матюшка подал ему небольшую записочку от Васи. Пробежав глазами несколько строк, набросанных второпях карандашом, Груздев что-то хотел сказать, но только махнул рукой и зашатался
на месте, точно его кто ударил.
Но в это самое утро, когда гончие царевича дружно заливались в окрестностях Москвы, а внимание охотников, стоявших
на лазах, было поглощено ожиданием, и каждый напрягал свое зрение, и ни один не заботился о том, что делали его товарищи, — в это время по глухому проселку
скакали, удаляясь от
места охоты, Хомяк и Малюта, а промеж них со связанными руками, прикрученный к седлу,
скакал кто-то третий, которого лицо скрывал черный башлык, надвинутый до самого подбородка.
«
Прискакав к назначенному для ловли
месту, [
Места сии называются здесь етови и замечаются осенью по множеству рыбы, которая, расположившись в них зимовать при восхождении и захождении солнечном
на поверхности воды показывается.
— Вижу, боярин: вон и конь привязан к дереву… Ну, так и есть: это стог сена. Верно, какой-нибудь проезжий захотел покормить даром свою лошадь… Никак, он нас увидел… садится
на коня… Кой прах! Что ж он стоит
на одном
месте? ни взад, ни вперед!.. Он как будто нас дожидается… Полно, добрый ли человек?.. Смотри! он
скачет к нам… Берегись, боярин!.. Что это? с нами крестная сила! Не дьявольское ли наваждение?.. Ведь он остался в отчине боярина Шалонского?.. Ах, батюшки светы!. Точно, это Кирша!
— Кто? я-то хочу отнимать жизнь? Господи! да кабы не клятва моя! Ты не поверишь, как они меня мучают!
На днях — тут у нас обозреватель один есть принес он мне свое обозрение… Прочитал я его — ну, точно в отхожем
месте часа два просидел! Троша у него за душой нет, а он так и лезет, так и
скачет! Помилуйте, говорю, зачем? по какому случаю? Недели две я его уговаривал, так нет же, он все свое: нет, говорит, вы клятву дали! Так и заставил меня напечатать!
Один из самых маленьких сосунов, черный, головастый, с удивленно торчащей между ушами чолкой и хвостиком, свернутым еще
на ту сторону,
на которую он был загнут в брюхе матери, уставив уши и тупые глаза, не двигаясь с
места, пристально смотрел
на сосуна, который
скакал и пятился, неизвестно, завидуя или осуждая, зачем он это делает.
— Так-то… — продолжал он. — Вот вы всё учите, постигаете пучину моря, разбираете слабых да сильных, книжки пишете и
на дуэли вызываете — и все остается
на своем
месте; а глядите, какой-нибудь слабенький старец святым духом пролепечет одно только слово, или из Аравии
прискачет на коне новый Магомет с шашкой, и полетит у вас все вверх тарамашкой, и в Европе камня
на камне не останется.
Охота производится следующим образом: как скоро ляжет густая пороша, двое или трое охотников, верхами
на добрых незадушливых конях, [В Оренбургской губернии много есть лошадей, выведенных от башкирских маток и заводских жеребцов; эта порода отлично хороша вообще для охоты и в особенности для гоньбы за зверем] вооруженные арапниками и небольшими дубинками, отправляются в поле, разумеется рано утром, чтобы вполне воспользоваться коротким осенним днем; наехав
на свежий лисий нарыск или волчий след, они съезжают зверя; когда он поднимется с логова, один из охотников начинает его гнать, преследовать неотступно, а другой или другие охотники, если их двое, мастерят, то есть
скачут стороною, не допуская зверя завалиться в остров (отъемный лес), если он случится поблизости, или не давая зверю притаиться в крепких
местах, как-то: рытвинах, овражках, сурчинах и буераках, поросших кустарником.
Несмотря
на всю ничтожность такой детской забавы, воспоминание о ней так живо в моей памяти, что, признаюсь, и
на шестьдесят четвертом году моей жизни не могу равнодушно слышать особенного, торопливого чиликанья воробья, когда он, при захождении солнца,
скачет взад и вперед, перепархивает около
места своего ночлега, как будто прощаясь с божьим днем и светом, как будто перекликаясь с товарищами, — и вдруг нырнет под застреху или желоб, в щель соломенной крыши или в дупло старого дерева.
Я нашел
на свое
место другого игрока и
на извозчике
прискакал домой; дома не только удивились, но даже встревожились моим необыкновенно скорым возвращением, но я развернул письмо и прочел моей семье следующее...
Возьми хоть телушку молоденькую — и та не постоит
на месте, все бы ей прыгать да
скакать, хвост подымя.
— Подумайте, девочки, Кавказ увижу! Горы там до неба… В небе кружат орлы… Шумят речки, горные потоки, черкесы в бурках
скачут в ущельях… — рассказывала со слов княгини, сверкая глазами, Наташа, сидевшая
на почетном
месте.
Я истощился,
скача на одном
месте (je me suis use sur place. — курс. автора), как лошади, которых дрессируют в конюшне; это ломает им ноги».
Но этого не случилось.
На дороге Толстого выросла непреодолимая для него преграда, — и «биография» остановилась. Степной конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню. Помните, как у Флобера: «я истощился,
скача на одном
месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги».
На целых тридцать лет Толстой оказался запертым в такую конюшню.
Солдаты, которым велено было итти вперед, попав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять
на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница
скакала без приказания догонять бегущих русских.