Неточные совпадения
Только однажды, выведенный из терпения продолжительным противодействием своего помощника, он дозволил себе
сказать:"Я уже имел честь подтверждать тебе, курицыну сыну"… но тут же спохватился и произвел его в
следующий чин.
Рассказывают
следующее. Один озабоченный градоначальник, вошед в кофейную, спросил себе рюмку водки и, получив желаемое вместе с медною монетою в сдачу, монету проглотил, а водку вылил себе в карман. Вполне сему верю, ибо при градоначальнической озабоченности подобные пагубные смешения весьма возможны. Но при этом не могу не
сказать: вот как градоначальники должны быть осторожны в рассмотрении своих собственных действий!
— Развод по нашим законам, —
сказал он с легким оттенком неодобрения к нашим законам, — возможен, как вам известно, в
следующих случаях…
«Я должен
сказать и высказать
следующее: во-первых, объяснение значения общественного мнения и приличия; во-вторых, религиозное объяснение значения брака; в-третьих, если нужно, указание на могущее произойти несчастье для сына; в-четвертых, указание на ее собственное несчастье».
— В
следующих случаях: физические недостатки супругов, затем безвестная пятилетняя отлучка, —
сказал он, загнув поросший волосами короткий палец, — затем прелюбодеяние (это слово он произнес с видимым удовольствием).
— Так мы можем рассчитывать на вас, граф, на
следующий съезд? —
сказал Свияжский. — Но надо ехать раньше, чтобы восьмого уже быть там. Если бы вы мне сделали честь приехать ко мне?
Половину
следующего дня она была тиха, молчалива и послушна, как ни мучил ее наш лекарь припарками и микстурой. «Помилуйте, — говорил я ему, — ведь вы сами
сказали, что она умрет непременно, так зачем тут все ваши препараты?» — «Все-таки лучше, Максим Максимыч, — отвечал он, — чтоб совесть была покойна». Хороша совесть!
В первую минуту разговора с ним не можешь не
сказать: «Какой приятный и добрый человек!» В
следующую за тем минуту ничего не
скажешь, а в третью
скажешь: «Черт знает что такое!» — и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную.
Молодой малый в капральском мундире проворно подбежал к Пугачеву. «Читай вслух», —
сказал самозванец, отдавая ему бумагу. Я чрезвычайно любопытствовал узнать, о чем дядька мой вздумал писать Пугачеву. Обер-секретарь громогласно стал по складам читать
следующее...
— Нет! — говорил он на
следующий день Аркадию, — уеду отсюда завтра. Скучно; работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять к вам в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь отец мне твердит: «Мой кабинет к твоим услугам — никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него запираться. Ну и мать тоже. Я слышу, как она вздыхает за стеной, а выйдешь к ней — и
сказать ей нечего.
— Если Дронов придет в
следующий раз,
скажите, что я не желаю видеть его.
— Вы, по обыкновению, глумитесь, Харламов, — печально, однако как будто и сердито
сказал хозяин. — Вы — запоздалый нигилист, вот кто вы, — добавил он и пригласил ужинать, но Елена отказалась. Самгин пошел провожать ее. Было уже поздно и пустынно, город глухо ворчал, засыпая. Нагретые за день дома, остывая, дышали тяжелыми запахами из каждых ворот. На одной улице луна освещала только верхние этажи домов на левой стороне, а в
следующей улице только мостовую, и это раздражало Самгина.
Дергалось оно потому, что
следующая буква, по мнению генерала, должна была быть «л», т. е. Иоанна д’Арк, по его мнению, должна была
сказать, что души будут признавать друг друга только после своего очищения от всего земного или что-нибудь подобное, и потому
следующая буква должна быть «л», художник же думал, что
следующая буква будет «в», что душа
скажет, что потом души будут узнавать друг друга по свету, который будет исходить из эфирного тела душ.
В
следующей камере было то же самое. Такая же была духота, вонь; точно так же впереди, между окнами, висел образ, а налево от двери стояла парашка, и так же все тесно лежали бок с боком, и так же все вскочили и вытянулись, и точно так же не встало три человека. Два поднялись и сели, а один продолжал лежать и даже не посмотрел на вошедших; это были больные. Англичанин точно так же
сказал ту же речь и так же дал два Евангелия.
Мы уже
сказали, что старшая дочь Агриппины Филипьевны была замужем за Половодовым;
следующая за нею по летам, Алла, вступила уже в тот цветущий возраст, когда ей неприлично было оставаться в недрах муравейника, и она была переведена в спальню maman, где и жила на правах совсем взрослой барышни.
Он готов отрицать на
следующей странице то, что
сказал на предыдущей, и остается в целостности жизненного, а не логического процесса.
Полагаю, что имею право догадываться почему: уже неделю как расстроенный в своем здоровье, сам признавшийся доктору и близким своим, что видит видения, что встречает уже умерших людей; накануне белой горячки, которая сегодня именно и поразила его, он, внезапно узнав о кончине Смердякова, вдруг составляет себе
следующее рассуждение: «Человек мертв, на него
сказать можно, а брата спасу.
Но о сем
скажем в
следующей книге, а теперь лишь прибавим вперед, что не прошел еще и день, как совершилось нечто до того для всех неожиданное, а по впечатлению, произведенному в среде монастыря и в городе, до того как бы странное, тревожное и сбивчивое, что и до сих пор, после стольких лет, сохраняется в городе нашем самое живое воспоминание о том столь для многих тревожном дне…
Следующий день был солнечный и морозный. Утром я построил свою команду, провозгласил тост за всех, кто содействовал снаряжению нашей экспедиции. В заключение я
сказал людям приветственное слово и благодарил их за примерную службу. Крики «ура» разнеслись по лесу.
На этом участке в Нахтоху впадают
следующие реки: с левой стороны — Бия и Локтоляги с перевалами на одну из прибрежных рек — Эхе. Из выдающихся горных вершин тут можно подниматься только до реки Малу-Сагды. На подъем против воды нужно четверо суток, а на сплав по течению — один день. Янсели
сказал, что по реке Нахтоху идет кета, морская мальма и горбуша. Главная масса кеты направляется по реке Локтоляги, мальма поднимается до порогов реки Дагды, а горбуша — до реки Нунгини.
Владимир отправился к Сучку с Ермолаем. Я
сказал им, что буду ждать их у церкви. Рассматривая могилы на кладбище, наткнулся я на почерневшую четырехугольную урну с
следующими надписями: на одной стороне французскими буквами: «Ci gît Théophile Henri, vicomte de Blangy» [Здесь покоится Теофиль Анри, граф Бланжи (фр.).]; на другой: «Под сим камнем погребено тело французского подданного, графа Бланжия; родился 1737, умре 1799 года, всего жития его было 62 года»; на третьей: «Мир его праху», а на четвертой...
А это будет сказано тебе на
следующих страницах, тотчас же после разговора Рахметова с Верою Павловною; как только он уйдет, так это я
скажу тебе в конце главы, угадай — ко теперь, что там будет сказано: угадать нетрудно, если ты имеешь хоть малейшее понятие о художественности, о которой ты так любишь толковать, — да куда тебе!
Не имея возможности пересилить волю отца, я, может, сломился бы в этом существовании, если б вскоре новая умственная деятельность и две встречи, о которых
скажу в
следующей главе, не спасли меня.
На
следующей станции кто-то из его приближенных бросился к его ногам и
сказал ему, что он осмелился приостановить исполнение высочайшей воли и ждет, чтоб он повторил ее.
Я ему заметил, что в Кенигсберге я спрашивал и мне
сказали, что места останутся, кондуктор ссылался на снег и на необходимость взять дилижанс на полозьях; против этого нечего было
сказать. Мы начали перегружаться с детьми и с пожитками ночью, в мокром снегу. На
следующей станции та же история, и кондуктор уже не давал себе труда объяснять перемену экипажа. Так мы проехали с полдороги, тут он объявил нам очень просто, что «нам дадут только пять мест».
— Пошел вон! —
сказал отец. Крыжановский поцеловал у матери руку,
сказал: «святая женщина», и радостно скрылся. Мы поняли как-то сразу, что все кончено, и Крыжановский останется на службе. Действительно, на
следующей день он опять, как ни в чем не бывало, работал в архиве. Огонек из решетчатого оконца светил на двор до поздней ночи.
Капитан обыкновенно в случаях неисправностей ругал виновного на чем свет стоит так громко, что было слышно по всей деревне. Но на этот раз он не
сказал ей слова. Только на
следующее утро велел позвать Ивана.
На улицу меня пускали редко, каждый раз я возвращался домой, избитый мальчишками, — драка была любимым и единственным наслаждением моим, я отдавался ей со страстью. Мать хлестала меня ремнем, но наказание еще более раздражало, и в
следующий раз я бился с ребятишками яростней, — а мать наказывала меня сильнее. Как-то раз я предупредил ее, что, если она не перестанет бить, я укушу ей руку, убегу в поле и там замерзну, — она удивленно оттолкнула меня, прошлась по комнате и
сказала, задыхаясь от усталости...
Об этом необыкновенном писателе речь будет в
следующей главе, сейчас
скажу только о его решении темы о смерти и рождении.
Девочка точно исполнила свое обещание и даже раньше, чем Петрусь мог на это рассчитывать. На
следующий же день, сидя в своей комнате за обычным уроком с Максимом, он вдруг поднял голову, прислушался и
сказал с оживлением...
Первой вечер по свадьбе и
следующий день, в которой я ей представлен был супругом ее как его сотоварищ, она занята была обыкновенными заботами нового супружества; но ввечеру, когда при довольно многолюдном собрании пришли все к столу и сели за первый ужин у новобрачных и я, по обыкновению моему, сел на моем месте на нижнем конце, то новая госпожа
сказала довольно громко своему мужу: если он хочет, чтоб она сидела за столом с гостями, то бы холопей за оной не сажал.
Вышел на двор, сыскал конюшню и нашел в оной лошадей до двадцати; хотя, правду
сказать, кости у них были видны, но меня бы дотащили до
следующего стана.
Благодарю за известие о водворении Бакунина в доме Лучших. Хорошо знать его на хороших руках, но я хотел бы, чтоб ты мне
сказал, на ком он затевает жениться? Может быть, это знакомая тебе особа — ты был дедушкой всех томских невест. И я порадовал бы его матушку, если б мог
сказать ей что-нибудь положительное о выборе ее сына. Неизвестность ее тревожит, а тут всегда является Маремьяна. [Речь идет об M. А. Бакунине. Об этом — и в начале
следующего письма.]
— Слушайте, Бахарева, что я написала, —
сказала она, вставши, и прочла вслух
следующее: «Мы живем самостоятельною жизнью и, к великому скандалу всех маменек и папенек, набираем себе знакомых порядочных людей. Мы знаем, что их немного, но мы надеемся сформировать настоящее общество. Мы войдем в сношения с Красиным, который живет в Петербурге и о котором вы знаете: он даст нам письма. Метя на вас только как на порядочного человека, мы предлагаем быть у нас в Богородицком, с того угла в доме Шуркина». Хорошо?
За прошедший урок истории, которая всегда казалась мне самым скучным, тяжелым предметом, Лебедев жаловался на меня St.-Jérôme’у и в тетради баллов поставил мне два, что считалось очень дурным. St.-Jérôme тогда еще
сказал мне, что ежели в
следующий урок я получу меньше трех, то буду строго наказан. Теперь-то предстоял этот
следующий урок, и, признаюсь, я сильно трусил.
— Так это, ничего; немножко из печи угаром пахнуло, —
сказал он, возвратившись и совершенно успокоившимся голосом. — Прикажете
следующих недоимщиков позвать — и не лучше ли их всех гуртом? Что вам каждого особняком спрашивать!
— Но мне все-таки совестно, —
сказал Вихров, — позвольте, по крайней мере, мне
следующие с меня прогоны отдать вашему кучеру.
Больше он ничего не
сказал, но весть об этом разговоре с быстротою молнии разнеслась по городу, так что на
следующий день, когда, по случаю какого-то чиновничьего парада, мы были в сборе, то все уже были приготовлены к чему-то решительному.
На этот счет, от опытности моей, могу
сказать тебе
следующее.
— К вопросу, господа! —
сказал я, — Вопрос заключается в
следующем: вследствие неудач, испытанных Францией во время последней войны, Бисмарк отнял у последней Эльзас и Лотарингию и присоединил их к Германии. Имеет ли он право требовать, чтобы жители присоединенных провинций считали Германию своим отечеством и любили это новое отечество точно так, как бы оно было для них старым отечеством?
Недавно в моей практике был
следующий оригинальный случай, который я, можно
сказать, не доводя до суда, устроил в пользу моей клиентки.
— Объявляю… —
сказал старичок и, раздавив тонкими губами
следующие слова, встал.
— Вам, мамаша, для незаметности, так
сказать, нужно выехать отсюда пораньше. И поезжайте вы на
следующую станцию, а не в город, — на почтовых поезжайте…
Весь
следующий день мать провела в хлопотах, устраивая похороны, а вечером, когда она, Николай и Софья пили чай, явилась Сашенька, странно шумная и оживленная. На щеках у нее горел румянец, глаза весело блестели, и вся она, казалось матери, была наполнена какой-то радостной надеждой. Ее настроение резко и бурно вторглось в печальный тон воспоминаний об умершем и, не сливаясь с ним, смутило всех и ослепило, точно огонь, неожиданно вспыхнувший во тьме. Николай, задумчиво постукивая пальцем по столу,
сказал...
На
следующий день на уроке Закона Божия отец Михаил рассказал ученикам весь эпизод фальшивого купона и
сказал, что это сделал гимназист.
Начальник был у меня человек добрый; посмотрел на меня, словно в первый раз увидел, не
сказал ни слова, а в
следующий месяц и назначил пять целковых.
Он беспрекословно выучивал наизусть заданные странички, от"мы прошлый раз
сказали"до"об этом мы
скажем в
следующий раз"; он аккуратно в девять часов снимал с себя курточку, и хотя не всегда имел желание почивать, но, во всяком случае, благонравно закрывал глазки и удерживал свое ровненькое дыханьице, чтобы оно как-нибудь не оскорбило деликатного слуха его наставника…
Разумеется, до моего мнения никому во Франции нет дела; но ежели бы, паче чаяния, меня спросили, то я
сказал бы
следующее. С одной стороны, простота заключает в себе очень серьезную угрозу, но, с другой стороны, она же может представлять и известные гарантии. А за всем тем не представлялось бы для казны ущерба, если б и совсем ее не было.
Часов около шести компания вновь соединялась в
следующем по порядку ресторане и спрашивала обед. Если и пили мы всласть, хотя присутствие Старосмысловых несколько стесняло нас. Дня с четыре они шли наравне с нами, но на пятый Федор Сергеич объявил, что у него болит живот, и спросил вместо обеда полбифштекса на двоих. Очевидно, в его душу начинало закрадываться сомнение насчет прогонов, и надо
сказать правду, никого так не огорчало это вынужденное воздержание, как Блохина.
Когда же кончилась кадриль, он вдруг
сказал; на
следующую.