Неточные совпадения
Подсмотри в щелку и узнай все, и глаза какие: черные или нет, и
сию же
минуту возвращайся назад, слышишь?
Я до
сих пор стараюсь объяснить себе, какого рода чувство кипело тогда в груди моей: то было и досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две
минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку, ибо раненный в ногу немного сильнее, я бы непременно свалился с утеса.
Чичиков изъявил готовность совершить ее хоть
сию же
минуту и потребовал только списка всем крестьянам.
Не один господин большой руки пожертвовал бы
сию же
минуту половину душ крестьян и половину имений, заложенных и незаложенных, со всеми улучшениями на иностранную и русскую ногу, с тем только, чтобы иметь такой желудок, какой имеет господин средней руки; но то беда, что ни за какие деньги, нижé имения, с улучшениями и без улучшений, нельзя приобресть такого желудка, какой бывает у господина средней руки.
Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым, может быть, даже похвалите автора, скажете: «Однако ж кое-что он ловко подметил, должен быть веселого нрава человек!» И после таких слов с удвоившеюся гордостию обратитесь к себе, самодовольная улыбка покажется на лице вашем, и вы прибавите: «А ведь должно согласиться, престранные и пресмешные бывают люди в некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!» А кто из вас, полный христианского смиренья, не гласно, а в тишине, один, в
минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души
сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы не так!
С
сей же
минуты будешь отведен в острог и там, наряду с последними мерзавцами и разбойниками, ты должен <ждать> разрешенья участи своей.
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К
минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о
сем;
Спустя
минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленье. Ленский сам
Не верит собственным глазам.
При последнем стихе: «не мог ли
сей, отверзший очи слепому…» — она, понизив голос, горячо и страстно передала сомнение, укор и хулу неверующих, слепых иудеев, которые сейчас, через
минуту, как громом пораженные, падут, зарыдают и уверуют…
Поди сейчас,
сию же
минуту, стань на перекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем, вслух: «Я убил!» Тогда бог опять тебе жизни пошлет.
При
сих словах он поскакал назад, держась одной рукою за пазуху, и через
минуту скрылся из виду.
Я подумал, что если в
сию решительную
минуту не переспорю упрямого старика, то уж в последствии времени трудно мне будет освободиться от его опеки, и, взглянув на него гордо, сказал: «Я твой господин, а ты мой слуга. Деньги мои. Я их проиграл, потому что так мне вздумалось. А тебе советую не умничать и делать то, что тебе приказывают».
Швабрин упал на колени… В эту
минуту презрение заглушило во мне все чувства ненависти и гнева. С омерзением глядел я на дворянина, валяющегося в ногах беглого казака. Пугачев смягчился. «Милую тебя на
сей раз, — сказал он Швабрину, — но знай, что при первой вине тебе припомнится и эта». Потом обратился к Марье Ивановне и сказал ей ласково: «Выходи, красная девица; дарую тебе волю. Я государь».
— Я теперь уже не тот заносчивый мальчик, каким я сюда приехал, — продолжал Аркадий, — недаром же мне и
минул двадцать третий год; я по-прежнему желаю быть полезным, желаю посвятить все мои силы истине; но я уже не там ищу свои идеалы, где искал их прежде; они представляются мне… гораздо ближе. До
сих пор я не понимал себя, я задавал себе задачи, которые мне не по силам… Глаза мои недавно раскрылись благодаря одному чувству… Я выражаюсь не совсем ясно, но я надеюсь, что вы меня поймете…
Утром, сварив кофе, истребили остатки пищи и вышли на улицу. Было холодно, суетился ветер, разбрасывая мелкий, сухой снег, суетился порывисто
минуту, две, подует и замрет, как будто понимая, что уже опоздал
сеять снег.
Она понимала, что если она до
сих пор могла укрываться от зоркого взгляда Штольца и вести удачно войну, то этим обязана была вовсе не своей силе, как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был не на ее стороне, и потому вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и
минуту времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
— Это вы так не смеете! Это если б я барину тотчас доложил, то вас
сию же
минуту при записке можно в участок препроводить. А замахиваться руками не смеете…
И не напрасно приснился отрок. Только что Максим Иванович о
сем изрек, почти, так сказать, в самую ту
минуту приключилось с новорожденным нечто: вдруг захворал. И болело дитя восемь дней, молились неустанно, и докторов призывали, и выписали из Москвы самого первого доктора по чугунке. Прибыл доктор, рассердился. «Я, говорит, самый первый доктор, меня вся Москва ожидает». Прописал капель и уехал поспешно. Восемьсот рублей увез. А ребеночек к вечеру помер.
Но, отдавая справедливость Ефиму (который, вероятно, в ту
минуту думал, что я иду по улице и ругаюсь), — я все-таки ничего не уступил из убеждений, как не уступлю до
сих пор.
Я до
сих пор не понимаю, что у него тогда была за мысль, но очевидно, он в ту
минуту был в какой-то чрезвычайной тревоге (вследствие одного известия, как сообразил я после). Но это слово «он тебе все лжет» было так неожиданно и так серьезно сказано и с таким странным, вовсе не шутливым выражением, что я весь как-то нервно вздрогнул, почти испугался и дико поглядел на него; но Версилов поспешил рассмеяться.
О, пусть есть философы (и позор на них!), которые скажут, что все это — пустяки, раздражение молокососа, — пусть, но для меня это была рана, — рана, которая и до
сих пор не зажила, даже до самой теперешней
минуты, когда я это пишу и когда уже все кончено и даже отомщено.
С этой
минуты мы уже с ним неразлучны до
сих пор.
В одну из таких
минут он ни с того ни с
сего уехал за границу, пошатался там по водам, пожил в Париже, зачем-то съездил в Египет и на Синай и вернулся из своего путешествия англичанином с ног до головы, в Pith India Helmet [индийском шлеме (англ.).] на голове, в гороховом сьюте и с произношением сквозь зубы.
Он ни за что бы не мог прежде, даже за
минуту пред
сим, предположить, чтобы так мог кто-нибудь обойтись с ним, с Митей Карамазовым!
— Тржи, панове, тржи! Слушай, пане, вижу, что ты человек разумный. Бери три тысячи и убирайся ко всем чертям, да и Врублевского с собой захвати — слышишь это? Но сейчас же,
сию же
минуту, и это навеки, понимаешь, пане, навеки вот в эту самую дверь и выйдешь. У тебя что там: пальто, шуба? Я тебе вынесу.
Сию же секунду тройку тебе заложат и — до видзенья, пане! А?
А потому и удивляет меня слишком, что вы придавали до
сих пор, то есть до самой настоящей
минуты, такую необычайную тайну этим отложенным, по вашим словам, полутора тысячам, сопрягая с вашею тайной этою какой-то даже ужас…
Но еще не
минуло и трех часов пополудни, как совершилось нечто, о чем упомянул я еще в конце прошлой книги, нечто, до того никем у нас не ожиданное и до того вразрез всеобщему упованию, что, повторяю, подробная и суетная повесть о
сем происшествии даже до
сих пор с чрезвычайною живостию вспоминается в нашем городе и по всей нашей окрестности.
Но о
сем я не думал вовсе и думать не хотел в ту
минуту.
«Вы спрашиваете, что я именно ощущал в ту
минуту, когда у противника прощения просил, — отвечаю я ему, — но я вам лучше с самого начала расскажу, чего другим еще не рассказывал», — и рассказал ему все, что произошло у меня с Афанасием и как поклонился ему до земли. «Из
сего сами можете видеть, — заключил я ему, — что уже во время поединка мне легче было, ибо начал я еще дома, и раз только на эту дорогу вступил, то все дальнейшее пошло не только не трудно, а даже радостно и весело».
Те давно уже вымолвили
сие безнадежное слово, и хуже всего было то, что с каждою почти
минутой обнаруживалось и возрастало при этом слове некое торжество.
Пятнадцать веков уже
минуло тому, как он дал обетование прийти во царствии своем, пятнадцать веков, как пророк его написал: «
Се гряду скоро».
Не захочу, однако же, умолчать при
сем случае и о некотором странном явлении, хотя и мгновенно, но все же обнаружившемся в эту роковую и сбивчивую для Алеши
минуту в уме его.
Не плачь, Григорий, мы его
сею же
минутой разобьем в дым и прах.
Алеша быстро отвел свои глаза и опустил их в землю, и уже по одному виду юноши отец Паисий догадался, какая в
минуту сию происходит в нем сильная перемена.
— Полно, сыне милый, полно, друг, — прочувствованно произнес он наконец, — чего ты? Радуйся, а не плачь. Или не знаешь, что
сей день есть величайший из дней его? Где он теперь, в
минуту сию, вспомни-ка лишь о том!
— Мне сегодня необыкновенно легче, но я уже знаю, что это всего лишь
минута. Я мою болезнь теперь безошибочно понимаю. Если же я вам кажусь столь веселым, то ничем и никогда не могли вы меня столь обрадовать, как сделав такое замечание. Ибо для счастия созданы люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: «Я выполнил завет Божий на
сей земле». Все праведные, все святые, все святые мученики были все счастливы.
Затем, представив свои соображения, которые я здесь опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в
сию даже
минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то
минуту, то старик доктор со всею прямотой своего простодушия указал на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный по обстоятельствам вид, шагал вперед как солдат и держал глаза впереди себя, упираясь, тогда как вернее было ему смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем скажут дамы», — заключил старичок своим своеобразным языком.
Молодой хозяин сначала стал следовать за мною со всевозможным вниманием и прилежностию; но как по счетам оказалось, что в последние два года число крестьян умножилось, число же дворовых птиц и домашнего скота нарочито уменьшилось, то Иван Петрович довольствовался
сим первым сведением и далее меня не слушал, и в ту самую
минуту, как я своими разысканиями и строгими допросами плута старосту в крайнее замешательство привел и к совершенному безмолвию принудил, с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле.
— Сейчас, — отвечал офицер, — выдьте вон на
минуту. — Смотритель и слуга вышли. — Я не шучу, — продолжал он по-французски, — десять тысяч могу я вам дать, мне нужно только ваше отсутствие и ваши бумаги. — При
сих словах он отпер шкатулку и вынул несколько кип ассигнаций.
Он взглянул и в окошко, где за
минуту перед
сим сидел Андрей Гаврилович, но где уж его не было.
Слух о
сем происшествии в тот же день дошел до Кирила Петровича. Он вышел из себя и в первую
минуту гнева хотел было со всеми своими дворовыми учинить нападение на Кистеневку (так называлась деревня его соседа), разорить ее дотла и осадить самого помещика в его усадьбе. Таковые подвиги были ему не в диковину. Но мысли его вскоре приняли другое направление.
Она до
сих пор не может забыть ту
минуту, когда ей в первый раз надели шелковое платье и поцеловали у ней ручку.
— Я не мог остаться во Владимире, я хочу видеть NataLie — вот и все, а ты должен это устроить, и
сию же
минуту, потому что завтра я должен быть дома.
—
Сию минуту-с, только за капустой сбегаю-с.
Наконец все нужные дела прикончены. Анна Павловна припоминает, что она еще что-то хотела сделать, да не сделала, и наконец догадывается, что до
сих пор сидит нечесаная. Но в эту
минуту за дверьми раздается голос садовника...
Натурально, эти разговоры и сцены в высшей степени удручали Павла. Хотя до
сих пор он не мог пожаловаться, что господа его притесняют, но опасение, что его тихое житие может быть во всякую
минуту нарушено, было невыносимо. Он упал духом и притих больше прежнего.
Старик, очевидно, в духе и собирается покалякать о том, о
сем, а больше ни о чем. Но Анну Павловну так и подмывает уйти. Она не любит празднословия мужа, да ей и некогда. Того гляди, староста придет, надо доклад принять, на завтра распоряжение сделать. Поэтому она сидит как на иголках и в ту
минуту, как Василий Порфирыч произносит...
Хоть бы
сию же
минуту вздумалось ему стать вот здесь, например, передо мною: будь я собачий сын, если не поднес бы ему дулю под самый нос!
До
сих пор еще живо помню
минуты жуткого пробуждения под его упорно — тяжелым взглядом…
Варя(выйдя из себя).
Сию же
минуту вон отсюда! Вон!
Вспоминая эти свинцовые мерзости дикой русской жизни, я
минутами спрашиваю себя: да стоит ли говорить об этом? И, с обновленной уверенностью, отвечаю себе — стоит; ибо это — живучая, подлая правда, она не издохла и по
сей день. Это та правда, которую необходимо знать до корня, чтобы с корнем же и выдрать ее из памяти, из души человека, из всей жизни нашей, тяжкой и позорной.