На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок-мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и
синих куртках моравы и уезжали по той же плотине, запыленные мукой, с белыми возами — на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно так же убитыми.
Неточные совпадения
Свалив солдата с лошади, точно мешок, его повели сквозь толпу, он оседал к земле, неслышно кричал, шевеля волосатым ртом, лицо у него было
синее, как лед, и таяло, он плакал. Рядом с Климом стоял человек в
куртке, замазанной красками, он был выше на голову, его жесткая борода холодно щекотала ухо Самгина.
Одет в темно-синюю
куртку необычного покроя, вроде охотничьей.
Между играющими обращал на себя особенное внимание пожилой, невысокого роста человек, с проседью, одетый в красную
куртку, в
синие панталоны, без галстуха.
Посмотришь ли на индивидуума этой породы спереди, только и увидишь
синюю, толстую, суконную
куртку, такие же панталоны, шляпу и под ней вместо лица круг красного мяса, с каймой рыжих, жестких волос, да огромные, жесткие, почти неразжимающиеся кулаки: горе, кому этакой кулак окажет знак вражды или дружбы!
На противоположной стороне дороги Нехлюдов узнал
синий платок Катюши, черное пальто Веры Ефремовны,
куртку и вязаную шапку и белые шерстяные чулки, обвязанные в роде сандалий ремнями, Симонсона.
На Аркадии Павлыче были широкие шелковые шаровары, черная бархатная
куртка, красивый фес с
синей кистью и китайские желтые туфли без задков.
Мужчины были одеты по-китайски. Они носили
куртку, сшитую из
синей дабы, и такие же штаны. Костюм женщин более сохранил свой национальный характер. Одежда их пестрела вышивками по борту и по краям подола была обвешана побрякушками. Выбежавшие из фанз грязные ребятишки испуганно смотрели на нас. Трудно сказать, какого цвета была у них кожа: на ней были и загар, и грязь, и копоть. Гольды эти еще знали свой язык, но предпочитали объясняться по-китайски. Дети же ни 1 слова не понимали по-гольдски.
Когда я кончил и человек подал обед, я заметил, что я не один; небольшого роста белокурый молодой человек с усиками и в
синей пальто-куртке, которую носят моряки, сидел у камина, a l'americaine [по-американски (фр.).] хитро утвердивши ноги в уровень с ушами.
В летнее время он бывает одет в рубаху из
синей китайки или дабы и в такие же штаны, а на плечи про запас, на всякий случай, накинут полушубок или
куртка из тюленьего или собачьего меха; ноги обуты в меховые сапоги.
По мере того как одна сторона зеленого дуба темнеет и впадает в коричневый тон, другая согревается, краснеет; иглистые ели и сосны становятся
синими, в воде вырастает другой, опрокинутый лес; босые мальчики загоняют дойных коров с мелодическими звонками на шеях; пробегают крестьянки в черных спензерах и яркоцветных юбочках, а на решетчатой скамейке в высокой швейцарской шляпе и серой
куртке сидит отец и ведет горячие споры с соседом или заезжим гостем из Люцерна или Женевы.
Они шли, пели и смеялись; мужчины — бронзовые, с пышными, черными усами и густыми кудрями до плеч, в коротких
куртках и широких шароварах; женщины и девушки — веселые, гибкие, с темно-синими глазами, тоже бронзовые.
Кузьма стал сзади берлина, в новой
куртке синего фабричного сукна с большими белыми пуговицами; шаровары белые, из фландского полотна, широкие, и красным кушаком подпоясан.
…Среди работавших были какие-то странные, сухие, бронзовые фигуры в красных чалмах, в фесках, в
синих коротких
куртках и в шароварах, узких у голени, но — с широкой мотней. Это, как я узнал, анатолийские турки. Их гортанный говор мешался с протяжным, растянутым говорком вятичей, с крепкой, быстрой фразой волгарей, с мягкой речью хохлов.
Пистолет шел рядом с Вавилой, но не смотрел на него. Ружье держал под мышкой вниз дулом, руки в карманах потертой короткой
куртки из толстого
синего драпа. На голове его кожаный картуз, большой козырек закрывал глаза, бросая на лицо черную тень.
Кроме французских солдат, одетых в темно-синие
куртки и белые широкие, стянутые у ног штаны и в анамских шляпах на головах, тут были темнокожие тагалы в пестрых, светло-синих рубахах и таких же штанах, с несколько выкаченными глазами и толстыми губами, добродушные на вид люди, молчаливо покуривавшие сигары и с недоумением поглядывающие на берега чужой страны, куда их, неизвестно почему, перевезли вдруг с родного острова и теперь везут для усмирения таких же туземцев, как и они сами.
Он ожидал молодящегося франта, в какой-нибудь кургузой
куртке и с моноклем, а к нему приближался человек пожилой, сутулый, с проседью; правда, с подкрашенными короткими усами на бритом лице, — но без всякой франтоватости, в
синем пиджаке и таких же панталонах. Ничего заграничного, парижского на нем не было.
Вечером в четверг я пошел к Михайловскому. Он жил на Спасской, 5. Знакомый кабинет, большой письменный стол, шкафчик для бумаг с большим количеством ящичков, на каждом надпись, обозначающая содержание соответственных бумаг. Михайловский — стройный и прямой, с длинною своей бородою, высоким лбом под густыми волосами и холодноватыми глазами за золотым пенсне; как всегда, одет в темно-синюю
куртку.
В темно-синей австрийской
куртке, прямой, с длинною, уже седою бородою, с густыми еще волосами, в золотом пенсне.
15 ноября весь левый литературный и общественный Петербург собирался к Михайловскому поздравить его. С утра до поздней ночи в квартире толкался народ. Один приезжали, другие уезжали. Среди гостей расхаживал хозяин, в неизменной темно-синей австрийской
куртке, радушный и сдержанный.
Русская пехота, русская кавалерия, немецкие гусары в красных мундирах и голубых ментиках, потом — турки в
синих мундирах стреляют, а сербы в светло-серых
куртках бегут в штыки.
Верхняя одежда его, из грубого
синего сукна, походила на венгерскую
куртку; камзол и исподнее платье такого же цвета были немецкого покроя; гибкий стан опоясывался черным кожаным ремнем с медною пряжкой; ноги до самых башмаков обрисовывались узкими шведскими штиблетами.
В боку человека была рана, и вся суконная рваная
куртка и
синяя рубаха были залиты засохшей, почерневшей, только кое-где краснеющей кровью.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых
куртках, расшитых снурками, и
синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке
синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можо было признать за орудия.