Неточные совпадения
Молиться в
ночь морозную
Под звездным небом Божиим
Люблю я с той поры.
Беда пристигнет — вспомните
И женам посоветуйте:
Усердней не помолишься
Нигде и никогда.
Чем больше я молилася,
Тем легче становилося,
И
силы прибавлялося,
Чем чаще я касалася
До белой, снежной скатерти
Горящей головой…
Предсказание Марьи Николаевны было верно. Больной к
ночи уже был не в
силах поднимать рук и только смотрел пред собой, не изменяя внимательно сосредоточенного выражения взгляда. Даже когда брат или Кити наклонялись над ним, так, чтоб он мог их видеть, он так же смотрел. Кити послала за священником, чтобы читать отходную.
Было то время, когда в сельской работе наступает короткая передышка пред началом ежегодно повторяющейся и ежегодно вызывающей все
силы народа уборки. Урожай был прекрасный, и стояли ясные, жаркие летние дни с росистыми короткими
ночами.
В глазах у меня потемнело, голова закружилась, я сжал ее в моих объятиях со всею
силою юношеской страсти, но она, как змея, скользнула между моими руками, шепнув мне на ухо: «Нынче
ночью, как все уснут, выходи на берег», — и стрелою выскочила из комнаты.
А
ночь! небесные
силы! какая
ночь совершается в вышине!
И дождалась… Открылись очи;
Она сказала: это он!
Увы! теперь и дни, и
ночи,
И жаркий одинокий сон,
Всё полно им; всё деве милой
Без умолку волшебной
силойТвердит о нем. Докучны ей
И звуки ласковых речей,
И взор заботливой прислуги.
В уныние погружена,
Гостей не слушает она
И проклинает их досуги,
Их неожиданный приезд
И продолжительный присест.
Это ночное мытье производилось самою Катериной Ивановной, собственноручно, по крайней мере два раза в неделю, а иногда и чаще, ибо дошли до того, что переменного белья уже совсем почти не было, и было у каждого члена семейства по одному только экземпляру, а Катерина Ивановна не могла выносить нечистоты и лучше соглашалась мучить себя по
ночам и не по
силам, когда все спят, чтоб успеть к утру просушить мокрое белье на протянутой веревке и подать чистое, чем видеть грязь в доме.
Легко ли в шестьдесят пять лет
Тащиться мне к тебе, племянница?.. — Мученье!
Час битый ехала с Покровки,
силы нет;
Ночь — светопреставленье!
От скуки я взяла с собой
Арапку-девку да собачку; —
Вели их накормить, ужо, дружочек мой,
От ужина сошли подачку.
Княгиня, здравствуйте!
Какая-то
сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко, останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное отношение к жизни. По
ночам пред ним опять вставала картина белой земли в красных пятнах пожаров, черные потоки крестьян.
Хотя кашель мешал Дьякону, но говорил он с великой
силой, и на некоторых словах его хриплый голос звучал уже по-прежнему бархатно. Пред глазами Самгина внезапно возникла мрачная картина:
ночь, широчайшее поле, всюду по горизонту пылают огромные костры, и от костров идет во главе тысяч крестьян этот яростный человек с безумным взглядом обнаженных глаз. Но Самгин видел и то, что слушатели, переглядываясь друг с другом, похожи на зрителей в театре, на зрителей, которым не нравится приезжий гастролер.
Именно оттуда учение: мужчина — день, небо,
сила, благо; женщина —
ночь, земля, слабость, зло.
— Чем бы дитя ни тешилось, только бы не плакало, — заметила она и почти верно определила этой пословицей значение писанья Райского. У него уходило время,
сила фантазии разрешалась естественным путем, и он не замечал жизни, не знал скуки, никуда и ничего не хотел. — Зачем только ты пишешь все по
ночам? — сказала она. — Смерть — боюсь… Ну, как заснешь над своей драмой? И шутка ли, до света? ведь ты изведешь себя. Посмотри, ты иногда желт, как переспелый огурец…
После разговора с Марфенькой Викентьев в ту же
ночь укатил за Волгу и, ворвавшись к матери, бросился обнимать и целовать ее по-своему, потом, когда она, собрав все
силы, оттолкнула его прочь, он стал перед ней на колени и торжественно произнес...
Я прибежал к Ламберту. О, как ни желал бы я придать логический вид и отыскать хоть малейший здравый смысл в моих поступках в тот вечер и во всю ту
ночь, но даже и теперь, когда могу уже все сообразить, я никак не в
силах представить дело в надлежащей ясной связи. Тут было чувство или, лучше сказать, целый хаос чувств, среди которых я, естественно, должен был заблудиться. Правда, тут было одно главнейшее чувство, меня подавлявшее и над всем командовавшее, но… признаваться ли в нем? Тем более что я не уверен…
— Ну, и отработаю, отпусти корову-то, не мори голодом, — злобно прокричала она. — И так ни дня ни
ночи отдыха нет. Свекровь больная. Муж закатился. Одна поспеваю во все концы, а
силы нет. Подавись ты отработкой своей.
И ответы на эти вопросы в эту светлую петербургскую
ночь, видневшуюся сквозь неплотно опущенную штору, были неопределенные. Всё спуталось в его голове. Он вызвал в себе прежнее настроение и вспомнил прежний ход мыслей; но мысли эти уже не имели прежней
силы убедительности.
— И вот что еще хотел тебе сказать, — продолжал каким-то зазвеневшим вдруг голосом Митя, — если бить станут дорогой аль там, то я не дамся, я убью, и меня расстреляют. И это двадцать ведь лет! Здесь уж ты начинают говорить. Сторожа мне ты говорят. Я лежал и сегодня всю
ночь судил себя: не готов! Не в
силах принять! Хотел «гимн» запеть, а сторожевского тыканья не могу осилить! За Грушу бы все перенес, все… кроме, впрочем, побой… Но ее туда не пустят.
Замечательно тоже, что никто из них, однако же, не полагал, что умрет он в самую эту же
ночь, тем более что в этот последний вечер жизни своей он, после глубокого дневного сна, вдруг как бы обрел в себе новую
силу, поддерживавшую его во всю длинную эту беседу с друзьями.
Казалось бы, при его богатырских
силах, что могла значить одна
ночь кутежа и хотя бы самых сильных притом ощущений?
С другой стороны, не раз охватывала в эту
ночь его душу какая-то необъяснимая и унизительная робость, от которой он — он это чувствовал — даже как бы терял вдруг физические
силы.
Алеша больно почувствовал, что за
ночь бойцы собрались с новыми
силами, а сердце их с наступившим днем опять окаменело: «Отец раздражен и зол, он выдумал что-то и стал на том; а что Дмитрий?
Миновал еще один день. Вечером дождь пошел с новой
силой. Вместе с тем усилился и ветер. Эту
ночь мы провели в состоянии какой-то полудремоты. Один поднимался, а другие валились с ног.
Чуть брезжило. Сумрак
ночи еще боролся с рассветом, но уже видно было, что он не в
силах остановить занимавшейся зари. Неясным светом освещала она тихое море и пустынный берег.
— Тс… тс… — прошептал он и, словно извиняясь и кланяясь в направлении кантагрюхинского голоса, почтительно промолвил: — Слушаю-с, слушаю-с, извините-с… Ему позволительно спать, ему следует спать, — продолжал он снова шепотом, — ему должно набраться новых
сил, ну хоть бы для того, чтоб с тем же удовольствием покушать завтра. Мы не имеем права его беспокоить. Притом же я, кажется, вам все сказал, что хотел; вероятно, и вам хочется спать. Желаю вам доброй
ночи.
Он на другой день уж с 8 часов утра ходил по Невскому, от Адмиралтейской до Полицейского моста, выжидая, какой немецкий или французский книжный магазин первый откроется, взял, что нужно, и читал больше трех суток сряду, — с 11 часов утра четверга до 9 часов вечера воскресенья, 82 часа; первые две
ночи не спал так, на третью выпил восемь стаканов крепчайшего кофе, до четвертой
ночи не хватило
силы ни с каким кофе, он повалился и проспал на полу часов 15.
Снегурочка, мои слабеют
силы,
Всю
ночь ловлю тебя. Остановись!
Боишься ты?
Мы не знали всей
силы того, с чем вступали в бой, но бой приняли.
Сила сломила в нас многое, но не она нас сокрушила, и ей мы не сдались несмотря на все ее удары. Рубцы, полученные от нее, почетны, — свихнутая нога Иакова была знамением того, что он боролся
ночью с богом.
Нянек я помню очень смутно. Они менялись почти беспрерывно, потому что матушка была вообще гневлива и, сверх того, держалась своеобразной системы, в
силу которой крепостные, не изнывавшие с утра до
ночи на работе, считались дармоедами.
Трактир Полякова продолжал процветать, пока не разогнали Шиповку. Но это сделала не полиция. Дом после смерти слишком человеколюбивого генерала Шилова приобрело императорское человеколюбивое общество и весьма не человеколюбиво принялось оно за старинных вольных квартирантов. Все
силы полиции и войска, которые были вызваны в помощь ей, были поставлены для осады неприступной крепости. Старики, помнящие эту
ночь, рассказывали так...
Поэтому мы все больше и больше попадали во власть «того света», который казался нам наполненным враждебной и чуткой
силой… Однажды старший брат страшно закричал
ночью и рассказал, что к нему из соседней темной комнаты вышел чорт и, подойдя к его кровати, очень изящно и насмешливо поклонился.
Ночь, конечно, опять была ясная, как день, а на мельницах и в бучилах, как это всем известно, водится нечистая
сила…
Не боясь ни людей, ни деда, ни чертей, ни всякой иной нечистой
силы, она до ужаса боялась черных тараканов, чувствуя их даже на большом расстоянии от себя. Бывало, разбудит меня
ночью и шепчет...
Только там, при легком шуме бегущей реки, посреди цветущих и зеленеющих деревьев и кустов, теплом и благовонием дышащей
ночи, имеют полный смысл и обаятельную
силу соловьиные песни… но они болезненно действуют на душу, когда слышишь их на улице, в пыли и шуме экипажей, или в душной комнате, в говоре людских речей.
Мало этого, даже
ночью сторожат зайцев на мирных гулянках большие совы и филины, [Мне рассказывали охотники, что совы и филины ловят по
ночам зайцев следующим образом: они подстерегают их на тропах; одною ногою сова вкогтится в зайца, другою ухватится за ветку куста или дерева и таким образом держит его до тех пор, пока он не выбьется из
сил; тогда сова вкогтится в него и другою лапой и окончательно задушит.
Слепой смолкал на минуту, и опять в гостиной стояла тишина, нарушаемая только шепотом листьев в саду. Обаяние, овладевавшее слушателями и уносившее их далеко за эти скромные стены, разрушалось, и маленькая комната сдвигалась вокруг них, и
ночь глядела к ним в темные окна, пока, собравшись с
силами, музыкант не ударял вновь по клавишам.
Через час
ночь окончательно вступит в свои права и принудит остановиться. Итти в темноте наугад целиною по глубокому снегу трудно для здоровых людей, но совершенно не по
силам было для нас, утомленных такой длинной и тяжелой дорогой. И днем-то мы часто сбивались с главного русла и залезали то в старицу, то в смежную протоку.
Собрав остатки последних
сил, мы все тихонько пошли вперед. И вдруг действительно в самую критическую минуту с левой стороны показались кустарники. С величайшим трудом я уговорил своих спутников пройти еще немного. Кустарники стали попадаться чаще вперемежку с одиночными деревьями. В 21/2 часа
ночи мы остановились. Рожков и Ноздрин скоро развели огонь. Мы погрелись у него, немного отдохнули и затем принялись таскать дрова. К счастью, поблизости оказалось много сухостоя, и потому в дровах не было недостатка.
Княгине холодно; в ту
ночьМороз был нестерпим,
Упали
силы; ей невмочь
Бороться больше с ним.
Рассудком ужас овладел,
Что не доехать ей.
Ямщик давно уже не пел,
Не понукал коней,
Передней тройки не слыхать.
«Эй! жив ли ты, ямщик?
Что ты замолк? не вздумай спать!»
— «Не бойтесь, я привык...
Над князем она, говорят, смеется изо всех
сил, с утра до
ночи, чтобы виду не показать, но уж наверно умеет сказать ему каждый день что-нибудь потихоньку, потому что он точно по небу ходит, сияет…
Пристыженный, взбешенный, он поклялся отомстить отцу и в ту же
ночь, подкараулив крестьянскую телегу, на которой везли Маланью, отбил ее
силой, поскакал с нею в ближайший город и обвенчался с ней.
Наступила страда, но и она не принесла старикам обычного рабочего счастья. Виной всему был покос Никитича, на котором доменный мастер страдовал вместе с племянником Тишкой и дочерью Оленкой. Недавние ребята успели сделаться большими и помогали Никитичу в настоящую
силу. Оленка щеголяла в кумачном сарафане, и ее голос не умолкал с утра до
ночи, — такая уж голосистая девка издалась. Пашка Горбатый, страдовавший с отцом, потихоньку каждый вечер удирал к Тишке и вместе с ним веселился на кержацкую руку.
— Задушу, своими руками задушу… — хрипела Ганна, из последних
сил таская Федорку за волосы. — Я тебя народила, я тебя и задушу… Знаю, куда ты по
ночам шляешься! Ну, чего ты молчишь?
Таким-то образом Сонька Руль, минуя рублевое заведение, была переведена в полтинничное, где всякий сброд целыми
ночами, как хотел, издевался над девушками. Там требовалось громадное здоровье и большая нервная
сила. Сонька однажды задрожала от ужаса
ночью, когда Фекла, бабища пудов около шести весу, выскочила на двор за естественной надобностью и крикнула проходившей мимо нее экономке...
Соловьев было так много и
ночью они, казалось, подлетали так близко к дому, что, при закрытых ставнями окнах, свисты, раскаты и щелканье их с двух сторон врывались с
силою в нашу закупоренную спальню, потому что она углом выходила на загибавшуюся реку, прямо в кусты, полные соловьев.
Он был очень мил, чрезвычайно нежен с Наташей и даже развеселился с моим приходом. Наташа хоть и старалась казаться веселою, но видно было, что через
силу. Лицо ее было больное и бледное; плохо спала
ночью. К Алеше она была как-то усиленно ласкова.
— Что я хочу сказать? Я, кажется, ясно выражаюсь. Днем — и
ночью. Днем еще так и сяк; днем светло и людно; но
ночью — тут как раз жди беды. Советую вам не спать по
ночам и наблюдать, наблюдать из всех
сил. Помните — в саду,
ночью, у фонтана — вот где надо караулить. Вы мне спасибо скажете.
— О, помню, помню, царица Раиса! Дайте ручку поцеловать… Да, да… Когда-то, давно-давно, Виталий Прозоров не только декламировал вам чужие стихи, но и сам парил для вас. Ха-ха… Получается даже каламбур: парил и парил. Так-с… Вся жизнь состоит из таких каламбуров! Тогда, помните эту весеннюю лунную
ночь… мы катались по озеру вдвоем… Как теперь вижу все: пахло сиренями, где-то заливался соловей! вы были молоды, полны
сил, и судеб повинуясь закону…
Матери казалось, что Людмила сегодня иная, проще и ближе ей. В гибких колебаниях ее стройного тела было много красоты и
силы, несколько смягчавшей строгое и бледное лицо. За
ночь увеличились круги под ее глазами. И чувствовалось в ней напряженное усилие, туго натянутая струна в душе.
Вот живу я среди вас, иной раз
ночью вспомнишь прежнее,
силу мою, ногами затоптанную, молодое сердце мое забитое — жалко мне себя, горько!
А в бурные осенние
ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого зáмка и царил над всем городом. «Ой-вей-мир!» — пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской
силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.