Неточные совпадения
Дома он через минуту уже решил дело по
существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как не было той
силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном смысле было прочнее его.
— Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон, с бородой почти до пояса, с глазами быка и такой же
силой, эдакое, знаешь, сказочное
существо. Поссорится с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит по лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют, больше делать нечего. Из трех с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один знал, что такое театр, вот как!
Перед ним было только это угасающее лицо, страдающее без жалобы, с улыбкой любви и покорности; это, не просящее ничего, ни защиты, ни даже немножко
сил,
существо!
Беда этим
существам, оставленным на одни свои
силы и грезы и с страстной, слишком ранней и почти мстительной жаждой благообразия, именно — «мстительной».
И вот из самой глубины
существа моего из всех
сил стал подыматься протест, и я задыхался от какого-то чувства бесконечно преувеличенной надменности и вызова.
Итак, мог же, стало быть, этот молодой человек иметь в себе столько самой прямой и обольстительной
силы, чтобы привлечь такое чистое до тех пор
существо и, главное, такое совершенно разнородное с собою
существо, совершенно из другого мира и из другой земли, и на такую явную гибель?
Он взял со стола и мне подал. Это тоже была фотография, несравненно меньшего размера, в тоненьком, овальном, деревянном ободочке — лицо девушки, худое и чахоточное и, при всем том, прекрасное; задумчивое и в то же время до странности лишенное мысли. Черты правильные, выхоленного поколениями типа, но оставляющие болезненное впечатление: похоже было на то, что
существом этим вдруг овладела какая-то неподвижная мысль, мучительная именно тем, что была ему не под
силу.
Только у берегов Дании повеяло на нас теплом, и мы ожили. Холера исчезла со всеми признаками, ревматизм мой унялся, и я стал выходить на улицу — так я прозвал палубу. Но бури не покидали нас: таков обычай на Балтийском море осенью. Пройдет день-два — тихо, как будто ветер собирается с
силами, и грянет потом так, что бедное судно стонет, как живое
существо.
Видишь: предположи, что нашелся хотя один из всех этих желающих одних только материальных и грязных благ — хоть один только такой, как мой старик инквизитор, который сам ел коренья в пустыне и бесновался, побеждая плоть свою, чтобы сделать себя свободным и совершенным, но однако же, всю жизнь свою любивший человечество и вдруг прозревший и увидавший, что невелико нравственное блаженство достигнуть совершенства воли с тем, чтобы в то же время убедиться, что миллионы остальных
существ Божиих остались устроенными лишь в насмешку, что никогда не в
силах они будут справиться со своею свободой, что из жалких бунтовщиков никогда не выйдет великанов для завершения башни, что не для таких гусей великий идеалист мечтал о своей гармонии.
Правда, это
существо столь долго стояло пред ним как идеал бесспорный, что все юные
силы его и все стремление их и не могли уже не направиться к этому идеалу исключительно, а минутами так даже и до забвения «всех и вся».
Ибо и отрекшиеся от христианства и бунтующие против него в
существе своем сами того же самого Христова облика суть, таковыми же и остались, ибо до сих пор ни мудрость их, ни жар сердца их не в
силах были создать иного высшего образа человеку и достоинству его, как образ, указанный древле Христом.
И если за тобою во имя хлеба небесного пойдут тысячи и десятки тысяч, то что станется с миллионами и с десятками тысяч миллионов
существ, которые не в
силах будут пренебречь хлебом земным для небесного?
Человек не должен склоняться ни перед какой
силой, это недостойно свободного
существа.
С одной стороны, человек есть
существо падшее и греховное, не способное собственными
силами подняться, свобода его ослаблена и искажена.
Гносеология Лосского не в
силах объяснить факта разрыва между вещами и
существами; с его точки зрения непонятна ложь, которой принадлежит так много места в нашем познании.
Дядя Максим убеждался все более и более, что природа, отказавшая мальчику в зрении, не обидела его в других отношениях; это было
существо, которое отзывалось на доступные ему внешние впечатления с замечательною полнотой и
силой.
Следуя сему правилу, доколе
силы разума не были в вас действующи, не предлагал я вам понятия о всевышнем
существе и еще менее об откровении.
Заключал, может быть, из того, что поверхность сия земная не из чего иного составлена, как из тления животных и прозябений, что плодородие ее,
сила питательная и возобновительная, начало свое имеет в неразрушимых и первенственных частях всяческого бытия, которые, не переменяя своего
существа, переменяют вид только свой, из сложения случайного рождающийся.
Здесь
сила сознательной решимости проглядывает в каждом слове; все
существо этой девушки не придавлено и не убито; напротив, оно возвышено, просветлено созданием того добра, которое она приносит, отказываясь от прав своих на Беневоленского.
Но мне как будто казалось временами, что я вижу, в какой-то странной и невозможной форме, эту бесконечную
силу, это глухое, темное и немое
существо.
Выражение лица Варвары Павловны, когда она сказала это последнее слово, ее хитрая улыбка, холодный и в то же время мягкий взгляд, движение ее рук и плечей, самое ее платье, все ее
существо — возбудили такое чувство отвращения в Лизе, что она ничего не могла ей ответить и через
силу протянула ей руку.
Это была
сила, способная на всякое самоотвержение; это было
существо, никогда не жившее для себя и серьезно преданное своему долгу.
Существо это кряхтит потому, что оно уже старо и что оно не в
силах нынче приподнять на дугу укладистый казанский тарантас с тою же молодецкою удалью, с которою оно поднимало его двадцать лет назад, увозя с своим барином соседнюю барышню.
Он рыдал как дитя, как женщина. Рыдания теснили грудь его, как будто хотели ее разорвать. Грозный старик в одну минуту стал слабее ребенка. О, теперь уж он не мог проклинать; он уже не стыдился никого из нас и, в судорожном порыве любви, опять покрывал, при нас, бесчисленными поцелуями портрет, который за минуту назад топтал ногами. Казалось, вся нежность, вся любовь его к дочери, так долго в нем сдержанная, стремилась теперь вырваться наружу с неудержимою
силою и
силою порыва разбивала все
существо его.
Во всем ее
существе, живучем и красивом, была какая-то особенно обаятельная смесь хитрости и беспечности, искусственности и простоты, тишины и резвости; над всем, что она делала, говорила, над каждым ее движением носилась тонкая, легкая прелесть, во всем сказывалась своеобразная, играющая
сила.
Издали ее совсем трудно было отличить от беспорядочно нагроможденных камней, но инстинкт подсказал набобу, что этот неясный силуэт принадлежал не камню, а живому
существу, которое тянуло его к себе с неудержимой
силой.
Признаюсь откровенно, слова эти всегда производили на меня действие обуха, внезапно и со всею
силой упавшего на мою голову. Я чувствую во всем моем
существе какое-то страшное озлобление против преступника, я начинаю сознавать, что вот-вот наступает минута, когда эмпирик возьмет верх над идеалистом, и пойдут в дело кулаки, сии истинные и нелицемерные помощники во всех случаях, касающихся человеческого сердца. И много мне нужно бывает
силы воли, чтобы держать руки по швам.
Возьмем для примера хоть страх завтрашнего дня. Сколько постыдного заключается в этой трехсловной мелочи! Каким образом она могла въесться в существование человека,
существа по преимуществу предусмотрительного, обладающего зиждительною
силою? Что придавило его? что заставило так безусловно подчиниться простой и постыдной мелочи?
— Зачем, дядюшка, уноситься так далеко? — сказал Александр, — я сам чувствую в себе эту
силу любви и горжусь ею. Мое несчастие состоит в том только, что я не встретил
существа, достойного этой любви и одаренного такою же
силой…
Кончилось тем, что и он словно замер — и сидел неподвижно, как очарованный, и всеми
силами души своей любовался картиной, которую представляли ему и эта полутемная комната, где там и сям яркими точками рдели вставленные в зеленые старинные стаканы свежие, пышные розы — и эта заснувшая женщина с скромно подобранными руками и добрым, усталым лицом, окаймленным снежной белизной подушки, и это молодое, чутко-настороженное и тоже доброе, умное, чистое и несказанно прекрасное
существо с такими черными глубокими, залитыми тенью и все-таки светившимися глазами…
Я взял перышко и только взглядом мог выразить весь свой восторг и благодарность. Я был не только весел и доволен, я был счастлив, блажен, я был добр, я был не я, а какое-то неземное
существо, не знающее зла и способное на одно добро. Я спрятал перышко в перчатку и стоял, не в
силах отойти от нее.
И оттого-то рядом с воздушностью всего своего
существа он ощущает волшебную
силу, сверхъестественную возможность и жажду беспредельного жертвенного подвига.
Перед тем как Рыжовым уехать в Москву, между матерью и дочерью, этими двумя кроткими
существами, разыгралась страшная драма, которую я даже не знаю, в состоянии ли буду с достаточною прозрачностью и
силою передать: вскоре после сенаторского бала Юлия Матвеевна совершенно случайно и без всякого умысла, но тем не менее тихо, так что не скрипнула под ее ногой ни одна паркетинка, вошла в гостиную своего хаотического дома и увидала там, что Людмила была в объятиях Ченцова.
Но и в сем жалком состоянии падения не вконец порвалась связь человека с началом божественным, ибо человек не отверг сего начала в глубине
существа своего, как сделал сие сатана, а лишь уклонился от него похотью, и, в
силу сего внешнего или центробежного стремления, подпавши внешнему рабству натуры, сохранил однако внутреннюю свободу, а в ней и залог восстановления, как некий слабый луч райского света или некое семя божественного Логоса.
Ответы эти только разжигали Арину Петровну. Увлекаясь, с одной стороны, хозяйственными задачами, с другой — полемическими соображениями относительно «подлеца Павлушки», который жил подле и знать ее не хотел, она совершенно утратила представление о своих действительных отношениях к Головлеву. Прежняя горячка приобретения с новою
силою овладела всем ее
существом, но приобретения уже не за свой собственный счет, а за счет любимого сына. Головлевское имение разрослось, округлилось и зацвело.
Кроме того, что в тепле, среди яркого солнца, когда слышишь и ощущаешь всей душою, всем
существом своим воскресающую вокруг себя с необъятной
силой природу, еще тяжеле становится запертая тюрьма, конвой и чужая воля; кроме того, в это весеннее время по Сибири и по всей России с первым жаворонком начинается бродяжество: бегут божьи люди из острогов и спасаются в лесах.
Небо было так ясно, воздух так свеж,
силы жизни так радостно играли в душе Назарова, когда он, слившись в одно
существо с доброю, сильною лошадью, летел по ровной дороге за Хаджи-Муратом, что ему и в голову не приходила возможность чего-нибудь недоброго, печального или страшного.
Но история показывает, что от Кесаря и до Наполеона, того и другого, и Бисмарка правительство есть по
существу своему всегда
сила, нарушающая справедливость, как оно и не может быть иначе.
Когда человек при виде нравственного страдания или опасности, угрожающей здоровью и жизни любимого
существа, страдает сам всеми
силами своей души, забывая сон, покой и пищу, забывая всего себя, когда напрягаются нервы, возвышается его духовная природа — тогда нет места требованиям и нет места мелочным вниманиям, заботам и угождениям.
Разобрать это отношение внешней формы к внутренней
силе уже нетрудно; самое главное для критики — определить, стоит ли автор в уровень с теми естественными стремлениями, которые уже пробудились в народе или должны скоро пробудиться по требованию современного порядка дел; затем — в какой мере умел он их понять и выразить, и взял ли он
существо дела, корень его, или только внешность, обнял ли общность предмета или только некоторые его стороны.
На некоторых скалах вполне ясно обрисовано расположение отдельных слоев; иногда эти слои идут в замечательном порядке, точно это работа не стихийной
силы, а разумного
существа, нечто вроде циклопической гигантской кладки.
И в самом деле, что может противустоять твердой воле человека? — воля — заключает в себе всю душу; хотеть — значит ненавидеть, любить, сожалеть, радоваться, — жить, одним словом; воля есть нравственная
сила каждого
существа, свободное стремление к созданию или разрушению чего-нибудь, отпечаток божества, творческая власть, которая из ничего созидает чудеса… о если б волю можно было разложить на цифры и выразить в углах и градусах, как всемогущи и всезнающи были бы мы!..
Приписывать его действия произволу человекообразного
существа еще легче, нежели объяснять подобным образом другие явления природы и жизни, потому что именно действия случая скорее, нежели явления других
сил, могут пробудить мысль о капризе, произволе, о всех тех качествах, которые составляют исключительную принадлежность человеческой личности.
Такое мнение основывается на предполагаемой противоположности между общим значением
существа и его живою индивидуальностью, на предположении, будто бы «общее, индивидуализируясь, теряет свою общность» в действительности и «возводится опять к ней только
силою искусства, совлекающего с индивидуума его индивидуальность».
Во всей природе видит дикарь человекоподобную жизнь, все явления природы производит от сознательного действия человекообразных
существ Как он очеловечивает ветер, холод, жар (припомним нашу сказку о том, как спорили мужик-ветер, мужик-мороз, мужик-солнце, кто из них сильнее), болезни (рассказы о холере, о двенадцати сестрах-лихорадках, о цынге; последний — между шпицбергенскими промышленниками), точно так же очеловечивает он и
силу случая.
Вообще, вся эта масса взрытой без всякого плана и порядка земли походила скорее на слепую работу стихийных
сил, чем на результат труда разумно-свободного
существа, как определяют человека учебники логики и психологии.
А между тем он все бежал да бежал, и словно двигаемый какою-то постороннею
силою, ибо во всем
существе своем чувствовал какое-то ослабление и онемение; думать ни о чем он не мог, хотя идеи его цеплялись за все, как терновник.
Он совершенно упускал из виду, что Гамлет слабое, нерешительное
существо, на плечи которого сверхъестественная
сила взвалила неподсильное бремя и который за постоянною рефлексией желает скрыть томящую его нерешительность; он не в состоянии рассмотреть, что иронически-холодное отношение Гамлета к Офелии явилось не вследствие какого-либо проступка со стороны последней, а единственно потому, что, со времени рокового открытия, ему не до мелочей женской любви.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые
силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу
существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые
силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
И когда он говорил о будущем походе своём, то глаза его, открываясь, смело глядели вперёд, а вид он имел завоевателя, который ни во что, кроме своей
силы, не верит. Нравилось мне это
существо, и в речах его чувствовал я зрелость.