Неточные совпадения
За церковью, в углу небольшой площади, над крыльцом одноэтажного дома, изогнулась желто-зеленая вывеска: «Ресторан Пекин». Он зашел в маленькую, теплую комнату, сел
у двери, в угол, под огромным старым фикусом;
зеркало показывало ему семерых людей, — они
сидели за двумя столами
у буфета, и до него донеслись слова...
Но на этот раз знакомые слова прозвучали по-новому бесцветно. Маргарита только что пришла из бани,
сидела у комода, перед
зеркалом, расчесывая влажные, потемневшие волосы. Красное лицо ее казалось гневным.
Николай уезжал по утрам на Ильинку, в контору, где
у них было большое суконное дело, а старший весь день
сидел у окна в покойном кожаном кресле, смотрел в
зеркало и ждал посетителя, которого пустит к нему швейцар — прямо без доклада. Михаил Иллиодорович всегда сам разговаривал с посетителями.
Олимпиада Самсоновна
сидит у окна в роскошном положении; на ней шелковая блуза, чепчик последнего фасона. Подхалюзин в модном сюртуке стоит перед
зеркалом. Тишка за ним обдергивает и охорашивает.
Иногда я заставал ее перед
зеркалом, — она
сидела на низеньком кресле, причесывая волосы; концы их лежали на коленях ее, на ручках кресла, спускались через спинку его почти до полу, — волосы
у нее были так же длинны и густы, как
у бабушки. Я видел в
зеркале ее смуглые, крепкие груди, она надевала при мне лиф, чулки, но ее чистая нагота не будила
у меня ощущений стыдных, а только радостное чувство гордости за нее. Всегда от нее исходил запах цветов, защищавший ее от дурных мыслей о ней.
Одна за другой в голове девушки рождались унылые думы, смущали и мучили ее. Охваченная нервным настроением, близкая к отчаянию и едва сдерживая слезы, она все-таки, хотя и полусознательно, но точно исполнила все указания отца: убрала стол старинным серебром, надела шелковое платье цвета стали и,
сидя перед
зеркалом, стала вдевать в уши огромные изумруды — фамильную драгоценность князей Грузинских, оставшуюся
у Маякина в закладе вместе со множеством других редких вещей.
Старая графиня ***
сидела в своей уборной перед
зеркалом. Три девушки окружали ее. Одна держала банку румян, другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета. Графиня не имела ни малейшего притязания на красоту, давно увядшую, но сохраняла все привычки своей молодости, строго следовала модам семидесятых годов и одевалась так же долго, так же старательно, как и шестьдесят лет тому назад.
У окошка
сидела за пяльцами барышня, ее воспитанница.
Последняя свеча гаснет, и сцена погружается во тьму. Все исчезает. Выступает свет
у распятия. Сцена открыта, темна и пуста. Невдалеке от
зеркала Мольера
сидит скорчившись темная фигура.
Перед
зеркалом Саня не любит долго
сидеть. Лицо свое ей не нравится. Слишком свежо, кругло, краснощеко. Настоящая «кубышка». Она находит, что
у нее простоватый вид. Но отчего же Николай Никанорыч так на нее посматривает, когда они
у тетки Марфы
сидят за столом, лакомятся и пьют наливку. Ручками ее он уже сколько раз восхищался.
Подновогодний вечер. Нелли, молодая и хорошенькая дочь помещика-генерала, день и ночь мечтающая о замужестве,
сидит у себя в комнате и утомленными, полузакрытыми глазами глядит в
зеркало. Она бледна, напряжена и неподвижна, как
зеркало.
Однажды
сидели мы в гостиной
у Зиночки.
У Зиночки была отдельная своя гостиная, с низенькими диванчиками и креслами, с огромным великолепным
зеркалом в раме из карельской березы.
Сидела у нее еще ее подруга, курсистка Вера Богдановская, впоследствии известный химик.
Мраморный лев глядится в
зеркало. Его голова и щит с гербом придают лестнице торжественный стиль. Потолок не успел еще закоптиться. Он лепной. Жирандоли на верхней площадке зажжены во все рожки. Там,
у мраморных сквозных перил, мужчины стоят и ждут, перегнувшись книзу. На стуле
сидит частный пристав и разговаривает с худым желтым брюнетом в сюртуке, имеющим вид смотрителя.
Она перешла в свой кабинет, комнату строгого стиля, с темно-фиолетовым штофом в черных рамах, с бронзой Louis XVI [Людовика XVI (фр.).]. Шкап с книгами и письменный стол — также черного дерева. Картин она не любила, и стены стояли голыми. Только на одной висело богатейшее венецианское резное
зеркало. В этой комнате
сидели у Марьи Орестовны ее близкие знакомые — мужчины; после обеда сюда подавались ликеры и кофе с сигарами. Евлампия Григорьевича редко приглашали сюда.
Натянувши с помощью жены штиблеты и оглядев себя еще раз в
зеркало, учитель взял свою суковатую палку и отправился на обед.
У самого входа в квартиру директора фабрики, где устраивалось торжество, с ним произошла маленькая неприятность. Он вдруг закашлялся… От кашлевых толчков с головы слетела фуражка и из рук вывалилась палка, а когда из квартиры директора, заслышав его кашель, выбежали учителя и инспектор училищ, он
сидел на нижней ступени и обливался потом.
В шесть часов вечера Лизочка засыпает и опять спит до двух часов ночи. Вася по-прежнему
сидит у ее ног, борется с дремотой, переменяет компресс, изображает из еврейского быта, а утром, после второй страдальческой ночи, Лиза уже вертится перед
зеркалом и надевает шляпку.
В радостном волнении не могла она сомкнуть глаз, лежа в своей роскошной постели, утопая в волнах тончайшего батиста. Лишь под утро заснула она тревожным сном. В двенадцать часов она уже была одета и стала ждать. До назначенного княгиней часа оставалось два часа. Время казалось ей вечностью. Она
сидела в приемной,
у одного из окон которой, ближайших к подъезду была система
зеркал, позволявшая видеть подъезжавшие экипажи.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время
у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго
сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы. На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей
зеркала.