Неточные совпадения
И стала я на нее, матушка,
под самый конец даже ужасаться: ничего-то она не говорит со мной,
сидит по целым часам у окна, смотрит на
крышу дома напротив да вдруг крикнет: „Хоть бы белье стирать, хоть бы землю копать!“ — только одно слово какое-нибудь этакое и крикнет, топнет ногою.
Он подвергался самым разнообразным приключениям: ночевал в болотах, на деревьях, на
крышах,
под мостами,
сиживал не раз взаперти на чердаках, в погребах и сараях, лишался ружья, собаки, самых необходимых одеяний, бывал бит сильно и долго — и все-таки, через несколько времени, возвращался домой, одетый, с ружьем и с собакой.
Мы с Ноздриным сняли с себя верхнее платье и повесили его
под крышей гробницы, чтобы оно просохло. Всю ночь мы
сидели у костра и дремали, время от времени подбрасывая дрова в огонь, благо в них не было недостатка. Мало-помалу дремота стала одолевать нас. Я не сопротивлялся ей, и скоро все покончил глубоким сном.
Каждый день надо было раза два побывать в роще и осведомиться, как
сидят на яйцах грачи; надо было послушать их докучных криков; надо было посмотреть, как развертываются листья на сиренях и как выпускают они сизые кисти будущих цветов; как поселяются зорки и малиновки в смородинных и барбарисовых кустах; как муравьиные кучи ожили, зашевелились; как муравьи показались сначала понемногу, а потом высыпали наружу в бесчисленном множестве и принялись за свои работы; как ласточки начали мелькать и нырять
под крыши строений в старые свои гнезда; как клохтала наседка, оберегая крошечных цыпляток, и как коршуны кружились, плавали над ними…
После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала в большое село Никольское, прошла на станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив
под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей
крышей. На крыльце волости
сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
Если бы поменьше камни, да если бы кое-где из-под камня пробилась мурава, да если бы на середине улицы
сидели ребята с задранными рубашонками, да если бы кое-где корова, да хоть один домишко, вросший окнами в землю и с провалившейся
крышей, — то, думалось Матвею, улица походила бы, пожалуй, на нашу.
Был светлый апрельский день. По широкой лагуне, отделяющей Венецию от узкой полосы наносного морского песку, называемой Лидо, скользила острогрудая гондола, мерно покачиваясь при каждом толчке падавшего на длинное весло гондольера.
Под низенькою ее
крышей, на мягких кожаных подушках,
сидели Елена и Инсаров.
— Как это не вовремя, — проворчал Сигби. — Назавтра готовились плыть. Я недоволен. Потому что ребята передерутся. И это всегда так, — закончил он, с яростью топнув ногой, — когда в голову лезут дикие фантазии, вместо того, чтобы напиваться по способу, назначенному самим чертом:
сидя за столом
под крышей, как подобает честному моряку!
Летними вечерами заречные собирались
под ветлы, на берег Путаницы, против городского бульвара, и, лежа или
сидя на песке, завистливо смотрели вверх: на красном небе четко вырезаны синеватые главы церквей, серая, точно из свинца литая, каланча, с темной фигурой пожарного на ней, розовая, в лучах заката, башня на
крыше Фогелева дома.
Тронулись; только отошли, слышат — запел мулла на
крыше: «Алла! Бесмилла! Ильрахман!» Значит — пойдет народ в мечеть. Сели опять, притаившись
под стенкой. Долго
сидели, дожидались, пока народ пройдет. Опять затихло.
Александра Михайловна воротилась домой поздно, пьяная и печальная. В комнате было еще душнее, пьяный тряпичник спал, раскинувшись на кровати; его жидкая бороденка уморительно торчала кверху, на лице было смешение добродушия и тупого зверства; жена его, как тень,
сидела на табурете, растрепанная, почти голая и страшная; левый глаз не был виден
под огромным, раздувшимся синяком, а правый горел, как уголь. По
крыше барабанил крупный дождь.
Первой роты командир
под винтовкой стоит — тетка его за разбитый графин поставила; второй роты — бабушку свою в Москву рожать повез; третий роты — змея на
крыше по случаю ясной погоды пускает; четвертой роты — криком кричит, голосом голосит, зубки у него прорезываются; пятой роты — на индюшечьих яйцах
сидит, потому как индюшка у него околевши; шестой роты — отца дьякона колоть чучело учит; седьмой роты — грудное дитя кормит, потому супруга его по случаю запоя забастовала…
Сегодня проснулся раньше обыкновенного, так как идет дождь и на лицо мое брызнул поток воды, протекающий сквозь
крышу в потолке. Расставил по углам для стока воды всю имеющуюся у меня посуду и
сижу в своей даче в калошах и
под зонтиком и придумываю хитрости, чтобы завладеть табачницей, а с нею вместе и табачной лавкой.