Неточные совпадения
На другой день утром судьба наградила его неожиданным зрелищем:
в устье у входа
в залив стояло темное судно с белыми бортами, с прекрасною оснасткой и
рубкой; на носу
сидел живой привязанный орел.
Хотя все,
в особенности побывавшие
в делах офицеры, знали и могли знать, что на войне тогда на Кавказе, да и никогда нигде не бывает той
рубки врукопашную шашками, которая всегда предполагается и описывается (а если и бывает такая рукопашная шашками и штыками, то рубят и колют всегда только бегущих), эта фикция рукопашной признавалась офицерами и придавала им ту спокойную гордость и веселость, с которой они, одни
в молодецких, другие, напротив,
в самых скромных позах,
сидели на барабанах, курили, пили и шутили, не заботясь о смерти, которая, так же как и Слепцова, могла всякую минуту постигнуть каждого из них.
Отблеск костра упал на реку красными и желтыми пятнами, они трепетали на спокойной воде и на стеклах окон
рубки парохода, где
сидел Фома
в углу на диване.
На палубе пассажиры разместились с чашками кофе по группам, и все вели оживленные разговоры. Николай Фермор пил свой кофе,
сидя в сообществе нескольких человек, и когда его чашка была уже им допита, он поставил ее на
рубку, а сам встал с места и отошел к борту, и затем сию же минуту наступил ногою на перекладину и, перекинувшись через перила, бросился
в воду на глазах всех пассажиров…
Больше я ничего не слышал, так как уснул. На другой день утром, когда мы подходили к Севастополю, была неприятная сырая погода. Покачивало. Шамохин
сидел со мной
в рубке, о чем-то думал и молчал. Мужчины с поднятыми воротниками пальто и дамы с бледными, заспанными лицами, когда позвонили к чаю, стали спускаться вниз. Одна дама, молодая и очень красивая, та самая, которая
в Волочиске сердилась на таможенных чиновников, остановилась перед Шамохиным и сказала ему с выражением капризного, избалованного ребенка...
За последнее время у Половецкого все чаще и чаще повторялись тяжелые бессонные ночи, и его опять начинала одолевать смертная тоска, от которой он хотел укрыться под обительским кровом. Он еще с вечера знал, что не будет спать. Являлась преждевременная сонливость, неопределенная тяжесть
в затылке, конвульсивная зевота. Летом его спасал усиленный физический труд на свежем воздухе, а сейчас наступил период осенних дождей и приходилось
сидеть дома. Зимняя
рубка дров и рыбная ловля неводом были еще далеко.
И не об одном личном ходе
в гору мечтал он,
сидя под навесом
рубки на складном стуле.
Несходные по своему положению путники старались ничем не стеснять одни других: митрополит не выходил на палубу, а
сидел у открытого окна
в рубке, а по другую сторону этого окна, против него,
сидели на морских складных табуретах Брянчанинов и китайский Аввакум.