Неточные совпадения
Через несколько дней он
сидел в местной тюрьме и только тут почувствовал, как много пережито им за эти недели и как жестоко он
устал.
Макаров бывал у Лидии часто, но
сидел недолго; с нею он говорил ворчливым тоном старшего брата, с Варварой — небрежно и даже порою глумливо, Маракуева и Пояркова называл «хористы», а дядю Хрисанфа — «угодник московский». Все это было приятно Климу, он уже не вспоминал Макарова на террасе дачи, босым,
усталым и проповедующим наивности.
Он
сидел, курил,
уставая сидеть — шагал из комнаты в комнату, подгоняя мысли одну к другой, так провел время до вечерних сумерек и пошел к Елене. На улицах было не холодно и тихо, мягкий снег заглушал звуки, слышен был только шорох, похожий на шепот. В разные концы быстро шли разнообразные люди, и казалось, что все они стараются как можно меньше говорить, тише топать.
Вечером он выехал в Дрезден и там долго
сидел против Мадонны, соображая: что мог бы сказать о ней Клим Иванович Самгин? Ничего оригинального не нашлось, а все пошлое уже было сказано. В Мюнхене он отметил, что баварцы толще пруссаков. Картин в этом городе, кажется, не меньше, чем в Берлине, а погода — еще хуже. От картин, от музеев он
устал, от солидной немецкой скуки решил перебраться в Швейцарию, — там жила мать. Слово «мать» потребовало наполнения.
Нехлюдов оглянулся на англичанина, готовый итти с ним, но англичанин что-то записывал в свою записную книжку. Нехлюдов, не отрывая его, сел на деревянный диванчик, стоявший у стены, и вдруг почувствовал страшную усталость. Он
устал не от бессонной ночи, не от путешествия, не от волнения, а он чувствовал, что страшно
устал от всей жизни. Он прислонился к спинке дивана, на котором
сидел, закрыл глаза и мгновенно заснул тяжелым, мертвым сном.
Когда он вернулся в свой номер,
усталый и разбитый, с пустой головой и волчьим аппетитом, Веревкин был уже дома, а с ним
сидел «Моисей».
Митя
сидел на этот раз сбоку, спиной к занавескам, слушал мрачно, имел вид грустный и
усталый, как бы говоривший: «Э, показывайте что хотите, теперь все равно!»
Был вечер; на небе блестели яркие звезды. У огня
сидел Дерсу; вид у него был изнуренный,
усталый.
Через несколько минут мы
сидели у огня, ели рыбу и пили чай. За этот день я так
устал, что едва мог сделать в дневнике необходимые записи. Я просил удэгейцев не гасить ночью огня. Они обещали по очереди не спать и тотчас принялись колоть дрова.
Вечером стрелки и казаки
сидели у костра и пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя на их беззаботные лица, никто бы не поверил, что только 2 часа тому назад они бились в болоте, измученные и
усталые. Видно было, что они совершенно не думали о завтрашнем дне и жили только настоящим. А в стороне, у другого костра, другая группа людей рассматривала карты и обсуждала дальнейшие маршруты.
Если Вера Павловна возвращается
усталая, обед бывает проще; она перед обедом
сидит в своей комнате, отдыхая, и обед остается, какой был начат при ее помощи, а докончен без нее.
Едва Верочка разделась и убрала платье, — впрочем, на это ушло много времени, потому что она все задумывалась: сняла браслет и долго
сидела с ним в руке, вынула серьгу — и опять забылась, и много времени прошло, пока она вспомнила, что ведь она страшно
устала, что ведь она даже не могла стоять перед зеркалом, а опустилась в изнеможении на стул, как добрела до своей комнаты, что надобно же поскорее раздеться и лечь, — едва Верочка легла в постель, в комнату вошла Марья Алексевна с подносом, на котором была большая отцовская чашка и лежала целая груда сухарей.
В окно был виден ряд карет; эти еще не подъехали, вот двинулась одна, и за ней вторая, третья, опять остановка, и мне представилось, как Гарибальди, с раненой рукой,
усталый, печальный,
сидит, у него по лицу идет туча, этого никто не замечает и все плывут кринолины и все идут right honourable'и — седые, плешивые, скулы, жирафы…
Когда взошло солнце, оно осветило собравшиеся на Миляевом мысу партии. Они сбились кучками, каждая у своего огонька. Все
устали после ночной схватки. Рабочие улеглись спать, а бодрствовали одни хозяева, которым было не до сна. Они зорко следили друг за другом, как слетевшиеся на добычу хищные птицы. Кишкин
сидел у своего огня и вполголоса беседовал с Миной Клейменым.
Их и теперь
сидело человек пять —
усталые, потные, изнуренные.
Лобачевский в своей комнате писал, лежа на полу. От беспрерывной работы он давно не мог писать
сидя и
уставал стоять.
В такого рода размышлениях Павел, сам того не замечая, дошел с Дмитровки на Тверскую и, порядком
устав, запыхавшись, подошел к своему номеру, но когда отворил дверь, то поражен был: у него перед письменным столом
сидела, глубоко задумавшись, m-me Фатеева в дорожном платье. При его приходе она вздрогнула и обернулась.
Елена
сидела на стуле перед столом и, склонив свою
усталую головку на левую руку, улегшуюся на столе, крепко спала, и, помню, я загляделся на ее детское личико, полное и во сне как-то не детски грустного выражения и какой-то странной, болезненной красоты; бледное, с длинными ресницами на худеньких щеках, обрамленное черными как смоль волосами, густо и тяжело ниспадавшими небрежно завязанным узлом на сторону.
— Я бы спать лег. А то
сидел,
сидел, вдруг пустили, пошел.
Устал.
Все было странно спокойно и неприятно просто. Казалось, что все издавна привыкли, сжились со своим положением; одни — спокойно
сидят, другие — лениво караулят, третьи — аккуратно и
устало посещают заключенных. Сердце матери дрожало дрожью нетерпения, она недоуменно смотрела на все вокруг, удивленная этой тяжелой простотой.
Она пошла домой. Было ей жалко чего-то, на сердце лежало нечто горькое, досадное. Когда она входила с поля в улицу, дорогу ей перерезал извозчик. Подняв голову, она увидала в пролетке молодого человека с светлыми усами и бледным,
усталым лицом. Он тоже посмотрел на нее.
Сидел он косо, и, должно быть, от этого правое плечо у него было выше левого.
Усталая, она замолчала, оглянулась. В грудь ей спокойно легла уверенность, что ее слова не пропадут бесполезно. Мужики смотрели на нее, ожидая еще чего-то. Петр сложил руки на груди, прищурил глаза, и на пестром лице его дрожала улыбка. Степан, облокотясь одной рукой на стол, весь подался вперед, вытянул шею и как бы все еще слушал. Тень лежала на лице его, и от этого оно казалось более законченным. Его жена,
сидя рядом с матерью, согнулась, положив локти на колена, и смотрела под ноги себе.
— Так не хочет? Ее дело. Человек свободен,
устал сидеть — иди,
устал идти —
сиди. Ограбили — молчи, бьют — терпи, убили — лежи. Это известно. А я Савку вытащу. Вытащу.
Прочие роты проваливались одна за другой. Корпусный командир даже перестал волноваться и делать сбои характерные, хлесткие замечания и
сидел на лошади молчаливый, сгорбленный, со скучающим лицом. Пятнадцатую и шестнадцатую роты он и совсем не стал смотреть, а только сказал с отвращением,
устало махнув рукою...
Вскоре пикник кончился. Ночь похолодела, и от реки потянуло сыростью. Запас веселости давно истощился, и все разъезжались
усталые. Недовольные, не скрывая зевоты. Ромашов опять
сидел в экипаже против барышень Михиных и всю дорогу молчал. В памяти его стояли черные спокойные деревья, и темная гора, и кровавая полоса зари над ее вершиной, и белая фигура женщины, лежавшей в темной пахучей траве. Но все-таки сквозь искреннюю, глубокую и острую грусть он время от времени думал про самого себя патетически...
— "А эквилибристика, говорит, вот какая наука, чтоб перед начальником всегда в струне ходить, чтобы ноги у тебя были не
усталые, чтоб когда начальство тебе говорит: «Кривляйся, Сашка!» — ну, и кривляйся! а «
сиди, Сашка, смирно» — ну, смирно и
сиди, ни единым суставом не шевели, а то неравно у начальства головка заболит.
Кончилось тем, что и он словно замер — и
сидел неподвижно, как очарованный, и всеми силами души своей любовался картиной, которую представляли ему и эта полутемная комната, где там и сям яркими точками рдели вставленные в зеленые старинные стаканы свежие, пышные розы — и эта заснувшая женщина с скромно подобранными руками и добрым,
усталым лицом, окаймленным снежной белизной подушки, и это молодое, чутко-настороженное и тоже доброе, умное, чистое и несказанно прекрасное существо с такими черными глубокими, залитыми тенью и все-таки светившимися глазами…
Воспоминание о них остается слабым и незначительным для Александрова. Каждый день стрельба и стрельба, каждый день глазомерные и компасные съемки, каждый день батальонные учения и рассыпной строй. Идут постоянные дожди, когда юнкера
сидят по баракам и в тысячный раз перезубривают
уставы и «словесность».
Он замолчал; он
устал и сбился и
сидел, понурив голову, смотря неподвижно в пол
усталыми глазами.
А Иудушка между тем
сидит запершись у себя в кабинете и мечтает. Ему еще лучше, что на дворе свежее сделалось; дождь, без
устали дребезжащий в окна его кабинета, наводит на него полудремоту, в которой еще свободнее, шире развертывается его фантазия. Он представляет себя невидимкою и в этом виде мысленно инспектирует свои владения, в сопровождении старого Ильи, который еще при папеньке, Владимире Михайловиче, старостой служил и давным-давно на кладбище схоронен.
Пароход остановился на ночь в заливе, и никого не спускали до следующего утра. Пассажиры долго
сидели на палубах, потом бо́льшая часть разошлась и заснула. Не спали только те, кого, как и наших лозищан, пугала неведомая доля в незнакомой стране. Дыма, впрочем, первый заснул себе на лавке. Анна долго
сидела рядом с Матвеем, и порой слышался ее тихий и робкий голос. Лозинский молчал. Потом и Анна заснула, склонясь
усталой головой на свой узел.
И было страшно: только что приблизился к нему человек как нельзя плотней и — снова чужой, далёкий, неприятный
сидит на том же месте, схлёбывая чай и глядя на него через блюдечко всё [с] тою же знакомою, только немного
усталою улыбкой.
В тёмной, прохладной лавке, до потолка туго набитой красным товаром,
сидела Марья с книгой в руке. Поздоровались, и Кожемякин сразу заговорил о Никоне
устало, смущённо. В тёмных глазах женщины вспыхнула на секунду улыбка, потом Марья прищурилась, поджала губы и заговорила решительно...
Он чувствовал себя
усталым, как будто беседа с постоялкой длилась целые часы,
сидел у стола, вскинув руки и крепко сжимая ладонями затылок, а в памяти назойливо и зловеще, точно осенний ветер, свистели слова — Сибирь, ссылка. Но где-то под ними тихо росла ласковая дума...
Однажды, тёмным вечером, Кожемякин вышел на двор и в сырой тишине услыхал странный звук, подобный рыданиям женщины, когда она уже
устала от рыданий. В то же время звук этот напоминал заунывные песни Шакира, — которые он всегда напевал за работой, а по праздникам
сидя на лавке у ворот.
Толстяк наконец явился,
усталый, полузадохшийся, с каплями пота на лбу, развязав галстух и сняв картуз. Молча и мрачно влез он в коляску, и в этот раз я уступил ему свое место; по крайней мере он не
сидел напротив Татьяны Ивановны, которая в продолжение всей этой сцены покатывалась со смеху, била в ладоши и во весь остальной путь не могла смотреть равнодушно на Степана Алексеевича. Он же, с своей стороны, до самого дома не промолвил ни единого слова и упорно смотрел, как вертелось заднее колесо коляски.
Ну если бы вы, матушка, когда-нибудь опоздали к обеду, возвращаясь из Неклюдова, так досталось бы и вам и всем нам…» Не успела она кончить свое злобное шептанье,
сидя с матерью в соседней комнате, как подлетела уже карета к крыльцу, фыркали
усталые кони и целовал свою невестку свекор, хваля молодых, что они не опоздали, и звучно раздавался его голос: «Мазан, Танайченок, кушанье подавать!»
Один, маленький, чистенький, худой и дурной,
сидит и смотрит на отъезжающего добрыми,
усталыми глазами.
После танцев Александра Васильевна захотела пить, и я был счастлив, что имел возможность предложить ей порцию мороженого. Мы
сидели за мраморным столиком и болтали всякий вздор, который в передаче является уже полной бессмыслицей. Ее кавалер демонстративно прошел мимо нас уже три раза, но Александра Васильевна умышленно не замечала его, точно отвоевывала себе каждую четверть часа. Наконец, кончилось и мороженое. Она поднялась, подавая руку, и
устало проговорила...
Влас (трется щекой об ее руку).
Устал. С десяти до трех
сидел в суде… С трех до семи бегал по городу… Шурочка!.. И не успел пообедать.
— Посмотри, боярин, — сказал Алексей, — он чуть жив, а каким молодцом
сидит на коне: видно, что ездок!.. Ого, да он начал пошевеливаться! Тише, брат, тише! Мой Серко и так
устал. Однако ж, Юрий Дмитрич, или мы поразогрелись, или погода становится теплее.
Бобров,
усталый, почти больной после вчерашней вспышки,
сидел одиноко в углу станционной залы и очень много курил.
Но когда ему не удавалось ничего продать, и он,
усталый,
сидел в трактире или где-нибудь на улице, ему вспоминались грубые окрики и толчки полицейских, подозрительное и обидное отношение покупателей, ругательства и насмешки конкурентов, таких же разносчиков, как он, — тогда в нём смутно шевелилось большое, беспокойное чувство.
Вечером этого дня Илья,
устав бродить по двору,
сидел на полу около стола дяди и сквозь дрёму слушал разговор Терентия с дедушкой Еремеем, который пришёл в трактир попить чайку. Тряпичник очень подружился с горбуном и всегда усаживался пить чай рядом со столом Терентия.
В комнате стояло много столов, за ними, по двое и по четверо,
сидели разные люди;
устало и сердито перекидываясь короткими словами, они торопливо писали и много курили.
А через несколько часов Евсей
сидел на тумбе против дома Перцева. Он долго ходил взад и вперёд по улице мимо этого дома, сосчитал в нём окна, измерил шагами его длину, изучил расплывшееся от старости серое лицо дома во всех подробностях и, наконец,
устав, присел на тумбу. Но отдыхать ему пришлось недолго, — из двери вышел писатель в накинутом на плечи пальто, без галош, в шапке, сдвинутой набок, и пошёл через улицу прямо на него.
Когда же глаза
уставали, он закрывал их и долго
сидел слепой, тихонько раскачивая хилое, лёгкое тело.
— Клементина Станиславовна! Позвольте вас просить на тур вальса! — как-то робко заявил ей наконец Корпелкин, улучив минуту, когда она,
усталая после кадрили,
сидела в углу и обмахивалась батистовым платком.
Елена, очутившись на улице, первое, что начала с жадностью вдыхать в себя свежий воздух; она почти задыхалась,
сидя с купчихой в ее каморке, от запаху жареной рыбы с луком, и хоть довольно уже
устала, но все-таки решилась зайти по следующему адресу к полковнику Клюкову, живущему на Разгуляеве, в своем доме.
Когда же с мирною семьей
Черкес в отеческом жилище
Сидит ненастною порой,
И тлеют угли в пепелище;
И, спрянув с верного коня,
В горах пустынных запоздалый,
К нему войдет пришлец
усталыйИ робко сядет у огня:
Тогда хозяин благосклонный
С приветом, ласково, встает
И гостю в чаше благовонной
Чихирь отрадный подает.
Под влажной буркой, в сакле дымной,
Вкушает путник мирный сон,
И утром оставляет он
Ночлега кров гостеприимный.