Неточные совпадения
— Я не персонально про вас, а — вообще о штатских, об интеллигентах. У меня двоюродная
сестра была замужем за революционером. Студент-горняк, башковатый тип. В седьмом году сослали куда-то… к черту на кулички. Слушайте: что вы думаете о
царе? Об этом жулике Распутине, о царице? Что — вся эта чепуха — правда?
Борис Федорович в последние годы пошел быстро в гору. Он сделался шурином царевича Федора, за которого вышла
сестра его Ирина, и имел теперь важный сан конюшего боярина. Рассказывали даже, что
царь Иван Васильевич, желая показать, сколь Годунов и невестка близки его сердцу, поднял однажды три перста кверху и сказал, дотрогиваясь до них другою рукой...
Мать почитай, но властвуй сам собою —
Ты муж и
царь; люби свою
сестру,
Ты ей один хранитель остаешься.
Она жила у
сестры, не могла почему-то кончить гимназию, боялась мышей и, соглашаясь с Мироном, что власть
царя надо ограничить, недавно начала курить папиросы.
Его лиловатое, раздутое лицо брезгливо дрожало, нижняя губа отваливалась; за отца было стыдно пред людями.
Сестра Татьяна целые дни шуршала газетами, тоже чем-то испуганная до того, что у неё уши всегда были красные. Мирон птицей летал в губернию, в Москву и Петербург, возвратясь, топал широкими каблуками американских ботинок и злорадно рассказывал о пьяном, распутном мужике, пиявкой присосавшемся к
царю.
Изливал он елей и возжигал курение Изиде и Озири-су египетским, брату и
сестре, соединившимся браком еще во чреве матери своей и зачавшим там бога Гора, и Деркето, рыбообразной богине тирской, и Анубису с собачьей головой, богу бальзамирования, и вавилонскому Оанну, и Дагону филистимскому, и Арденаго ассирийскому, и Утсабу, идолу ниневийскому, и мрачной Кибелле, и Бэл-Меродоху, покровителю Вавилона — богу планеты Юпитер, и халдейскому Ору — богу вечного огня, и таинственной Омороге — праматери богов, которую Бэл рассек на две части, создав из них небо и землю, а из головы — людей; и поклонялся
царь еще богине Атанаис, в честь которой девушки Финикии, Лидии, Армении и Персии отдавали прохожим свое тело, как священную жертву, на пороге храмов.
— Ты угадала, девушка. От тебя трудно скрыться. И правда, зачем тебе быть скиталицей около стад пастушеских? Да, я один из царской свиты, я главный повар
царя. И ты видела меня, когда я ехал в колеснице Аминодавовой в день праздника Пасхи. Но зачем ты стоишь далеко от меня? Подойди ближе,
сестра моя! Сядь вот здесь на камне стены и расскажи мне что-нибудь о себе. Скажи мне твое имя?
В тот же день.
Молениям боярским не внимая,
Он говорил: «Со смертию
царяПостыли мне волнение, и пышность,
И блеск, и шум. Здесь, близ моей
сестры,
Останусь я; молиться с ней хочу я
И здесь умру...
Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрыпела,
И в светлицу входит
царь,
Стороны той государь.
Во все время разговора
Он стоял позадь забора;
Речь последней по всему
Полюбилася ему.
«Здравствуй, красная девица, —
Говорит он, — будь царица
И роди богатыря
Мне к исходу сентября.
Вы ж, голубушки-сестрицы,
Выбирайтесь из светлицы.
Поезжайте вслед за мной,
Вслед за мной и за
сестрой:
Будь одна из вас ткачиха,
А другая повариха».
И шлет в Византию послов ко двору:
«
Цари Константин да Василий!
Смиренно я сватаю вашу
сестру,
Не то вас обоих дружиной припру,
Так вступим в родство без насилий...
— Много может молитва праведника, — с набожным вздохом промолвила Аксинья Захаровна. — Един праведник за тысячу грешников умоляет… Не прогневался еще до конца на нас, грешных,
Царь Небесный, посылает в мир праведных… Вот и у нас своя молитвенница есть…
Сестра Патапу-то Максимычу, матушка Манефа комаровская. Может, слыхали?
Для игры собирались у Прокопия Васильевича, так как во всей обширной квартире жили только они вдвоем с
сестрой — существовал еще большой белый кот, но он всегда спал на кресле, — а в комнатах
царила необходимая для занятий тишина.
«Антигона» Софокла.
Царь Креонт запретил под страхом казни хоронить труп Полиника. Антигона,
сестра Полиника, — «святая преступница», — тем не менее хоронит тело брата. Ее схватывают и приводят к
царю. Хор замечает...
Боже, храни русского
царя и великую Россию, нашу старшую
сестру.
Ваша святая родина — покровительница наша, — горячо и искренно срывалось с губ оратора: — и наш храбрый народ, готовый биться до последних сил с таким сильным и кровожадным врагом, как Австрия, верит и знает, что его старшая
сестра вместе с её великим
царем, могучим императором русским, придет к ней на помощь…
Литературу в казанском монде представляла собою одна только М.Ф.Ростовская (по казанскому произношению Растовская),
сестра Львова, автора „Боже,
царя храни“, и другого генерала, бывшего тогда в Казани начальником жандармского округа. Вся ее известность основывалась на каких-то повестушках, которыми никто из нас не интересовался. По положению она была только жена директора первой гимназии (где когда-то учился Державин); ее муж принадлежал к „обществу“, да и по братьям она была из петербургского света.
В одном из них, отличавшемся от других величиною и убранством, сидела царевна София Алексеевна, окруженная
сестрами своими, молодою, пригожею царицей Марфою Матвеевной, узнавшею столь рано печаль вдовства [Дочь Матвея Васильевича Апраксина, сочетавшаяся пятнадцатого февраля 1682 года с
царем Федором Алексеевичем, по прозванию Чахлым, и овдовевшая, двадцати лет, двадцать седьмого апреля того ж года.], и многими знатными девицами, приехавшими делить с подругами своими радости сельской, свободной жизни.
«А может,
царь и смилуется над Ермаком за то, что охраняет он его людишек в такой глуши? Ведь где гнев, там и милость. Обратил бы его товарищей в городовых казаков, а его сделал бы набольшим. Тогда никто бы не был против брака с ним его
сестры. Богатства им не занимать, любят они друг друга, да и
сестра здесь останется, не поедет в чужедальную сторону».
Здесь же погребены: царевна Анна, дочь
царя Иоанна IV, царевна Татьяна, дочь
царя Михаила Федоровича; две
сестры Петра Великого царевны: Евдокия и Екатерина, первая игуменья этой обители схимонахиня Елена Девочкина, современница ее монахиня Феофания; юродивый Иаков, боярин Богдан Матвеевич Хитрово; многие из фамилий Салтыковых, Головиных, Шереметьевых, князей Воротынских, Голицыных, Струйских, Кубенских, Турунтаевых и других.
«Нет, не бывать этому! Максимка грозит, не бывать-де ей и за Обносковым, — неслось далее в голове старика Строганова. — Ну, да то обломается, коли сам Ермак отступится от девушки, а боярин сюда приедет со сватаньем… Ишь что выдумал… С челобитьем к
царю за Ермака! Прознает
царь про него, задаст нам челобитье… Ишь что выдумал Максимка, какого жениха
сестре выискал — атамана разбойников! Нет, не бывать тому!» — снова крикнул Семен Иоаникиевич Строганов.
Обращаемся ко всем вам, людям, имеющим власть, от
царя, членов государственного совета, министров, до родных — матери, жены, дядей, братьев и
сестер, близких людей
царя, могущих влиять на него убеждением.