Неточные совпадения
Еще в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело
сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и
удивляюсь, как это могло огорчать меня. То же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен».
Харитона Артемьевича не было дома, — он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион
удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие
сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.
— Что это попритчилось нашей исправнице? —
удивлялась Анфуса Гавриловна. — Раньше-то Агнию и за
сестру не считала.
Какие отношения были у Галактиона с Харитиной, никто не знал, но все говорили, что он живет с ней, и
удивлялись отчаянной смелости бывшей исправницы грешить на глазах у
сестры.
На Чистом болоте духовный брат Конон спасался с духовкою
сестрой Авгарью только пока, — оставаться вблизи беспоповщинских скитов ему было небезопасно. Лучше бы всего уехать именно зимой, когда во все концы скатертью дорога, но куда поволокешься с ребенком на руках? Нужно было «сождать», пока малыш подрастет, а тогда и в дорогу. Собственно говоря, сейчас Конон чувствовал себя прекрасно. С ним не было припадков прежнего религиозного отчаяния, и часто, сидя перед огоньком в каменке, он сам
удивлялся себе.
Сам Никитич знал о молодом веселье, кипевшем в его доме, только стороной, больше через
сестру Таисью, и каждый раз
удивлялся самым искренним образом.
Отец
удивился моим неожиданным словам, улыбнулся и сказал: «А вы бы с
сестрой почаще к ней ходили, старались бы ее развеселить».
С закрытием занавеса Муза Николаевна отвлеклась несколько от сцены и, взглянув на
сестру, если не испугалась, то, по крайней мере, очень
удивилась.
— Ах, это вы!.. Вот кто приехал! — произнесла как бы с удивлением Муза, но вряд ли она искренно
удивилась. — Подождите тут, я предуведомлю об вас мамашу и Сусанну! — присовокупила она, но и тут ей, кажется, предуведомлять было не для чего, — по крайней мере Сусанну, — потому что та, услыхав от
сестры, кто приехал, не выразила никакого недоумения касательно приезда неожиданного гостя, а сейчас же и прежде всего пошла к Егору Егорычу.
— Честная мать! — отвечал Серебряный, не понимая ее испуга, но слишком встревоженный, чтобы
удивляться, — честная мать, пусти меня к
сестре Евдокии! Дай на один миг увидеть ее! Дай мне только проститься с ней!
По вечерам на крыльце дома собиралась большая компания: братья К., их
сестры, подростки; курносый гимназист Вячеслав Семашко; иногда приходила барышня Птицына, дочь какого-то важного чиновника. Говорили о книгах, о стихах, — это было близко, понятно и мне; я читал больше, чем все они. Но чаще они рассказывали друг другу о гимназии, жаловались на учителей; слушая их рассказы, я чувствовал себя свободнее товарищей, очень
удивлялся силе их терпения, но все-таки завидовал им — они учатся!
Старики обрадовались, но как-то не
удивились несвоевременному приезду сына и посматривали на него вопросительно; а
сестры (которые жили неподалеку и по уведомлению матери сейчас прискакали) целовали и миловали братца, но чему-то улыбались.
— Два дурака сошлись, — коротко объяснила она. — Еще мой-то Андрей Иваныч поумнее будет… Он хлопочет для Анжелики, чтобы ее на публику выставить билетершей или благотворительной продавщицей. А Пепко сам не знает, чего хочет.
Удивляюсь я
сестре Анюте…
— А ведь он совсем порядочный, ваш Пепко, —
удивлялась Аграфена Петровна, перечитывая мне вслух письма
сестры. — Кто бы мог ожидать… Анюта совершенно счастлива. Глупая она, хоть и образованная. Нашла в кого влюбиться…
Удивляюсь я этим образованным девицам, как они ничего не понимают.
— А как же? —
удивился и обиделся солдат. — Вместях все едем… Одна компания. Значит, у их благородия супруга на манер милосердной
сестры, и вот они в том же роде… Уж я потрафлю, не беспокойтесь, только бы привел господь сокрушить хучь в одном роде это самое турецкое челмо… а-ах, боже мой!..
Опять у меня стала бывать
сестра; оба они, увидев друг друга, всякий раз
удивлялись, но по радостному, виноватому лицу ее видно было, что встречи эти были не случайны. Как-то вечером, когда мы играли на бильярде, доктор сказал мне...
— Еще бы не правда!.. — воскликнула дама. — Вчера была ее горничная Маша у нас. Она
сестра моей Кати и все рассказывала, что господин этот каждый вечер бывает у Домны Осиповны, и только та очень
удивляется: «Что это, говорит, Маша, гость этот так часто бывает у меня, а никогда тебе ничего не подарит?»
В темном углу своей комнаты, она лежала на сундуке, положив под голову свернутую шубу; она не спала; она еще не опомнилась от вчерашнего вечера; укоряла себя за то, что слишком неласково обошлась с своим братом… но Вадим так ужаснул ее в тот миг! — Она думала целый день идти к нему, сказать, что она точно достойна быть его
сестрой и не обвиняет за излишнюю ненависть, что оправдывает его поступок и
удивляется чудесной смелости его.
Немец завел бы дрожки, оранжерею, штиблеты — «
сестры» ездили в простых телегах, но зато это была такая телега, в которой от колеса до последнего винта все подавляло высоким достоинством своего качества; любители заморского
удивляются чистоте немецких домиков, но войдите в избу разбогатевшего русского мужика, особенно из раскольников — не знаю, какой еще чистоты можно требовать от места, в котором живут, а не удивляют своей чистотой.
Он
удивлялся сестре: она не казалась настолько красивой, чтоб возбудить такую любовь в юноше. Наверное, она достигла этого тактикой сопротивления. Быть может, ему, как брату и порядочному человеку, следует поговорить с ней об истинном характере её отношений к этому раскалённому страстью мальчику? А к чему может повести такой разговор теперь? И не настолько он компетентен в делах Амура и Венеры, чтоб вмешиваться в эту историю…
— Эх, Петр Васильич, — возразил Борис Андреич, — я вам
удивляюсь, как вы, с вашим ясным взглядом на вещи, не видите насквозь эту сюсюкающую Эмеренцию? Эта приторная любезность, это постоянное самообожание, это скромное убеждение в собственных достоинствах, эта снисходительность ангела, смотрящего на вас с вышины небес… Да что и говорить! Уж если на то пошло и в случае необходимости, я в двадцать раз охотнее женился бы на ее
сестре: та, по крайней мере, умеет молчать!
— Но разве ты сама не можешь этого сделать, Нина? —
удивляется моя названная
сестра и воспитательница.
Начальник дивизии ответил, что
удивляется его письму: по закону, подобного рода вопросы дивизионный врач решает собственною властью, и ему лучше знать, нужны ли в госпитале
сестры.
Больные офицеры
удивлялись, почему в этом госпитале всего две
сестры.
—
Сестра? —
удивился Иван Павлович.
По-видимому, первое было для нее более тяжелым ударом, чем смерть Оленина, а тем более Осипа Федоровича Гречихина, к которому Зинаида Владимировна всегда относилась с пренебрежением,
удивляясь, что нашла такого
сестра в этом «чинуше», не произвела, как мы уже знаем, на нее особого впечатления.
Появлению
сестры Лидия не
удивилась, занятая осматриванием туалета и прически.
Заверещал главный врач, — солдатики на койках промеж себя тихо
удивляются: тыловой начальник, доктор, а такая у него в голосе сила. Смотритель трясется-вякает, толстая
сестра наседает, а дневальный из офицерской палаты знай свое лопочет про рапорт да подполковничье молоко.