Неточные совпадения
Седые кудри складками выпадали из-под его соломенной шляпы;
серая блуза, заправленная в синие брюки, и высокие сапоги придавали ему вид
охотника; белый воротничок, галстук, пояс, унизанный серебром блях, трость и сумка с новеньким никелевым замочком — выказывали горожанина.
Первый, то есть винтовочный, лучше всех и предпочтительно употребляется
охотниками: он должен быть мелок, не очень
сер и не слишком черен; он должен не марать рук, вспыхивать мгновенно и не оставлять после себя угольной копоти или сажи.
По мнению
охотников, именно потому они белеют скоро, что от трения лезут
серые, летние, слабые волосы и вместо них выходят белые, зимние, крепкие.
Стрелять их довольно трудно, потому что они летают не близко, вьются не над человеком, а около него и стелются по земле именно как ласточки, отчего, особенно в
серый день, цель не видна и для
охотника сколько-нибудь близорукого (каким я был всегда) стрельба становится трудною; притом и летают они очень быстро.
Многие
охотники говорили мне, что есть две породы
серых уток, сходных перьями, но различающихся величиною. Сначала я сам разделял это мнение, потому что точно в величине их замечал большую разницу; впоследствии же убедился, что она происходит от разности возраста. Впрочем, все еще остается некоторое сомнение, и я предоставляю решить его опытнейшим
охотникам.
Вообще они довольно обыкновенны и попадаются
охотнику гораздо чаще, чем шилохвости, хотя во время весеннего прилета я не замечал больших станиц
серых уток и еще менее — во время отлета.
Вероятно, по причине таких редких встреч, а также по красивости селезней, мясистому, круглому и крепкому складу своему свиязь ценится
охотниками выше других уток после кряковных, шилохвостей и
серых.
Некоторые
охотники утверждают, что дрозды не улетают на зиму за море или в теплейший нашего климат, основываясь на том, что часто нахаживали их зимою, изредка даже в немалом количестве, около незамерзающих ключей, но это ничего не доказывает, кроме того, что они могут выносить нашу зиму: утки, без сомнения, отлетная птица, но по речкам, не замерзающим зимою, всегда найти кряковных и даже
серых уток, которые на них зимуют.
Несмотря на свою некрасивость, или, правильнее сказать, простоту пера, которая никому в глаза не кинется,
серые утки, после кряквы и шилохвости, уважаются
охотниками более всех остальных утиных пород, потому что довольно крупны, мясисты, бывают очень жирны и редко пахнут рыбой.
[Некоторые
охотники утверждают, что свиязь и чирки летают в хлебные поля] К этому надобно присовокупить, что все они, не говорю уже о нырках, чаще пахнут рыбой. предположить, что, не питаясь хлебным кормом и не будучи так сыты, как бывают кряковные, шилохвость и
серые утки, они ловят мелкую рыбешку, которая именно к осени расплодится, подрастет и бесчисленными станицами, мелкая, как овес, начнет плавать везде, по всяким водам.
Каждому
охотнику известны звуки, всего чаще издаваемые дроздами, [Так кричат дрозды
серые, большие рябинники и обе породы черных] которые я всегда слушал с особенным удовольствием, похожие на слоги чок, чок, чок.
Он напугал меня не на шутку: ходя по лесу в
серый туманный день, я убил уже много зайцев и развесил их по сучьям, чтобы собрать после, вместе с другим
охотником; от наступающих сумерек становилось темно; вдруг вижу я огромное подобие белого зайца, сидящего на корточках, в воздухе, как мне показалось, на аршин от земли.
Все, что я стану говорить о наружном виде ястребов-перепелятников, об их выкармливанье, вынашиванье и проч., совершенно прилагается и к двум первым родам. Перепелятники, пером светло-серые, называются чисторябыми; они бывают посветлее и потемнее. Оренбургские
охотники приписывают это различие в пере (то есть в цвете ястребиной крыши) влиянию дерев, на которых они вывелись, и потому светлых называют березовиками, а темных — дубовиками.
Я помню у одного
охотника ястреба шести осеней; это была чудная птица, брал все что ни попало, даже грачей; в разное время поймал более десяти вальдшнепов; один раз вцепился в
серую дикую утку (полукрякву) и долго плавал с ней по пруду, несмотря на то, что утка ныряла и погружала его в воду; наконец, она бросилась в камыш, и ястреб отцепился; уток-чирят ловил при всяком удобном случае; в шестое лето он стал не так резов и умер на седьмую зиму внезапно, от какой-то болезни.
На другом конце длинной улицы появилась кучка всадников, и я узнал бега, до которых и якуты, и татары большие
охотники. Всадников было человек пять, они мчались как ветер, и когда кавалькада приблизилась, то впереди я различил
серого конька, на котором вчера приехал Багылай. С каждым ударом копыт пространство, отделявшее его от скакавших сзади, увеличивалось. Через минуту все они промчались мимо меня как ветер.