Неточные совпадения
Самгин шагнул еще, наступил на горящую свечу и увидал в зеркале рядом с белым стройным телом женщины
человека в
сереньком костюме, в очках, с острой бородкой, с выражением испуга на вытянутом, желтом лице — с открытым ртом.
Выцветшее, тусклое солнце мертво торчало среди
серенькой овчины облаков, освещая десятка полтора разнообразно одетых
людей около баррикады, припудренной снегом; от солнца на них падали беловатые пятна холода, и
люди казались так же насквозь продрогшими, как чувствовал себя Самгин.
Вход в улицу, где он жил, преграждали толстые полицейские на толстых лошадях и несколько десятков любопытствующих
людей; они казались мелкими, и Самгин нашел в них нечто однообразное, как в арестантах. Какой-то
серенький, бритый сказал...
Беседа тянулась медленно, неохотно,
люди как будто осторожничали, сдерживались, может быть, они устали от необходимости повторять друг пред другом одни и те же мысли. Большинство
людей притворялось, что они заинтересованы речами знаменитого литератора, который, утверждая правильность и глубину своей мысли, цитировал фразы из своих книг, причем выбирал цитаты всегда неудачно.
Серенькая старушка вполголоса рассказывала высокой толстой женщине в пенсне с волосами, начесанными на уши...
— Уйди, — повторила Марина и повернулась боком к нему, махая руками. Уйти не хватало силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской
серенькой фигурки
человека с глазами из стекла. Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, — руки ее поднялись к лицу; закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая голыми ногами...
— В герольдии-с, — заметил он, обезоруженный мною, — был прежде секретарь, удивительный
человек, вы, может, слыхали о нем, брал напропалую, и все с рук сходило. Раз какой-то провинциальный чиновник пришел в канцелярию потолковать о своем деле да, прощаясь, потихоньку из-под шляпы ему и подает
серенькую бумажку.
— Да вот как видите. Ленюсь и отчасти мечтаю о том, как вы, бедняги,
люди молодые и задорные, желаете луну с кеба селитряною кислотой свести, душ; станового наизнанку выворотить, как вы черненькое хотите сделать
сереньким, и как это черненькое изо всех сил протестует против ваших администраторских поползновений…
Скука, холодная и нудная, дышит отовсюду: от земли, прикрытой грязным снегом, от серых сугробов на крышах, от мясного кирпича зданий; скука поднимается из труб серым дымом и ползет в
серенькое, низкое, пустое небо; скукой дымятся лошади, дышат
люди.
Из затворничества студентской жизни, в продолжение которой он выходил в мир страстей и столкновений только в райке московского театра, он вышел в жизнь тихо, в
серенький осенний день; его встретила жизнь подавляющей нуждой, все казалось ему неприязненным, чуждым, и молодой кандидат приучался более и более находить всю отраду и все успокоение в мире мечтаний, в который он убегал от
людей и от обстоятельств.
Барон(усмехаясь, отходит). У всех
людей — души
серенькие… все подрумяниться желают…
Высокий
человек в кожаном переднике, с голыми огромными руками, держит на плече девочку лет шести,
серенькую, точно мышь, и говорит женщине, идущей рядом с ним, ведя за руку мальчугана, рыжего, как огонь...
Он тоже недели и месяцы жил оглушённый шумом дела, кружился, кружился и вдруг попадал в густой туман неясных дум, слепо запутывался в скуке и не мог понять, что больше ослепляет его: заботы о деле или же скука от этих, в сущности, однообразных забот? Часто в такие дни он натыкался на
человека и начинал ненавидеть его за косой взгляд, за неудачное слово; так, в этот
серенький день, он почти ненавидел Тихона Вялова.
День —
серенький; небо, по-осеннему, нахмурилось; всхрапывал, как усталая лошадь, сырой ветер, раскачивая вершины ельника, обещая дождь. На рыжей полосе песчаной дороги качались тёмненькие фигурки
людей, сползая к фабрике; три корпуса её, расположенные по радиусу, вцепились в землю, как судорожно вытянутые красные пальцы.
Да разве я мог бы поверить, что в середине
серенького, кислого сентября
человек может мерзнуть в поле, как в лютую зиму?!
Движения, походка, лицо товарища Антона мгновенно изменились: теперь все уже показывало в нем
человека довольного, даже торжествующего;
серенькие плутовские глазки его насмешливо суживались и поочередно устремлялись то на мужика, то на пегашку; он стал разговорчивее; но в речах его уже не было той заботливости, той вкрадчивости, с какими прежде подъезжал он к Антону.
Перед ним стоял бодрый, краснощекий
человек, с виду лет тридцати, невысокого роста, с
серенькими маслеными глазками, с улыбочкой, одетый… как и всегда бывает одет Ярослав Ильич, и приятнейшим образом протягивал ему руку.
Вообще же среди всего, что было в тот год знатного в Ревеле, княгиня Варвара Аркадьевна имела самое первое и почетное положение, и ее
серенький домик ежедневно посещался как немецкими баронами, имевшими основание особенно любить и уважать ее брата, так и всеми более или менее достопримечательными «истинно русскими
людьми».
Говоря, барин заставлял циркуль ходить по бумаге, а Николай слушал и рассматривал
человека, всегда внушавшего ему стеснительное чувство, связывавшее язык и мысли. Лицо барина напоминало китайца с вывески чайного магазина: такое же узкоглазое, круглое, безбородое, усы вниз, такие же две глубокие морщины от ноздрей к углам губ и широкий нос. Стёкла очков то увеличивали, то уменьшали его
серенькие глаза, и казалось, что они расплываются по лицу.
Ему тридцать четыре года, а в памяти от этих лет нет ничего, так,
серенький туман какой-то да та особенная жуть, которая охватывает
человека в тумане, когда перед самыми глазами стоит серая, непроницаемая стена.
Как победное знамя, высоко возносит свою истину обезумевший от страданий
человек и с дергающеюся улыбкою насмешки и презрения смотрит вдаль: там видится ему что-то
серенькое, пошленькое и убого-самодовольное, что зовется гармонией, счастьем и что пригодно только «aux animaux domestigues».
Мне нет дела до орлов и цветов человечества. Борцы, подвижники, творцы, — они всегда жили и будут жить — в исканиях и муках, в восторге побед и трагизме поражений. А эти вот,
серенькие, маленькие? Этот бурьян человеческий? Ведь здесь-то именно и нужно знать, для чего жизнь. Все
люди живут. И для всех должно быть что-то общее. Не может смысл жизни разных
людей быть несоизмеримым.
Еще и теперь, когда беседовал с нею интересный молодой
человек, в
сереньких глазках ее мелькали искорки того огня, которым они прежде горели, голос ее, обыкновенно fortissime, переходил в бемольный.
Это был молодой
человек лет двадцати двух, круглолицый, миловидный, с темными детскими глазами, одетый по-городски во всё
серенькое и дешевое и, как можно было судить по цвету лица и по узким плечам, не знавший физического труда.
Совестно мне вслед за рассказом о печальной участи моей героини перенестись тотчас к лицу, погрязшему в омуте бесчестных дел, с клеймом преступника, и между тем довольному своею судьбою, счастливому. Но не так ли на сцене, где вращается жизнь человечества, стоят рядом добродетельный
человек и злодей,
люди с разными оттенками — беленький, черненький и
серенький. А роман есть отражение, копия этой жизни. С такою оговоркою приступаю к последнему сказанию о Киноварове-Жучке.