Неточные совпадения
Но в
семье она — и не для того только, чтобы показывать пример, а от всей души — строго исполняла все церковные требования, и то, что дети около года не были у причастия, очень беспокоило ее, и, с полным одобрением и сочувствием Матрены Филимоновны, она
решила совершить это теперь, летом.
Вернувшись домой, Вронский нашел у себя записку от Анны. Она писала: «Я больна и несчастлива. Я не могу выезжать, но и не могу долее не видать вас. Приезжайте вечером. В
семь часов Алексей Александрович едет на совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо к себе, несмотря на требование мужа не принимать его, он
решил, что поедет.
Он не слышал, что где-то в доме хлопают двери чаще или сильнее, чем всегда, и не чувствовал, что смерть Толстого его огорчила. В этот день утром он выступал в суде по делу о взыскании
семи тысяч трехсот рублей, и ему показалось, что иск был признан правильным только потому, что его противник защищался слабо, а судьи слушали дело невнимательно,
решили торопливо.
Семь лет тому назад он бросил службу,
решив, что у него есть призвание к живописи, и с высоты художественной деятельности смотрел несколько презрительно на все другие деятельности.
Река Санхобе (на картах — Саченбея и по-удэгейски Санкэ) состоит из 2 рек одинаковой величины — Сицы (по-китайски — Западный приток) и Дунцы (Восточный приток). Путь мой на Иман, на основании расспросных сведений, был намечен по реке Дунце. Поэтому я
решил теперь, пока есть время, осмотреть реку Сицу. На эту работу у меня ушло ровно
семь суток.
Надулась, к удивлению, Харитина и спряталась в каюте. Она живо представила себе самую обидную картину торжественного появления «Первинки» в Заполье, причем с Галактионом будет не она, а Ечкин. Это ее возмущало до слез, и она
решила про себя, что сама поедет в Заполье, а там будь что будет:
семь бед — один ответ. Но до поры до времени она сдержалась и ничего не сказала Галактиону. Он-то думает, что она останется в Городище, а она вдруг на «Первинке» вместе с ним приедет в Заполье. Ничего, пусть позлится.
В том, что ссыльные не вступают в законный брак, часто бывают виноваты также несовершенства статейных списков, создающие в каждом отдельном случае целый ряд всяких формальностей, томительных, во вкусе старинной волокиты, ведущих к тому лишь, что ссыльный, истратившись на писарей, гербовые марки и телеграммы, в конце концов безнадежно машет рукой и
решает, что законной
семьи у него не быть.
Он так и сделал. Но прежде приехал к отцу, с которым у него были неприятные отношения за новую
семью, которую завел отец. Теперь же он
решил сблизиться с отцом. И так и сделал. И отец удивлялся, смеялся над ним, а потом сам перестал нападать на него и вспомнил многие и многие случаи, где он был виноват перед ним.
— Родитель мой первоначально торговал, потом торговлю прикончил и вскоре помер… Я таким образом стал один, без всякой
семьи, и вздумал ехать в Петербург, но, проезжая здешний город, вижу, что он многолюдный, —
решил, что дай пока здесь попробую счастия.
Сусанна с удовольствием исполнила просьбу матери и очень грамотным русским языком, что в то время было довольно редко между русскими барышнями, написала Егору Егорычу, от имени, конечно, адмиральши, чтобы он завтра приехал к ним: не руководствовал ли Сусанною в ее хлопотах, чтобы Егор Егорыч стал бывать у них, кроме рассудительности и любви к своей
семье, некий другой инстинкт — я не берусь
решать, как, вероятно, не
решила бы этого и она сама.
Выведет ли он
семью назад к русским, или бежит с нею в Хунзах и будет бороться с Шамилем, — Хаджи-Мурат не
решал.
«Но надо сейчас
решить, а то он погубит
семью».
Он
решил, что надо бежать в горы и с преданными аварцами ворваться в Ведено и или умереть, или освободить
семью.
Феня посмотрела на своего собеседника. Лицо у него было такое доброе сегодня, хотя он смотрел на нее как-то странно… «Э,
семь бед — один ответ!» —
решила про себя девушка и храбро докончила все, что у ней лежало на душе…
— Я тебе покажу, подлец, спокойно… У!.. стракулист поганый!.. Думаешь, я на тебя суда не найду? Не-ет, найду!.. Последнюю рубаху просужу, а тебя добуду… Спокойно!.. Да я… А-ах, Владимир Петрович, Владимир Петрович!.. Где у тебя крест-то?.. Ведь ты всю
семью по миру пустил… всех… Теперь ведь глаз нельзя никуда показать… срам!.. Старуху и ту по миру пустил… Хуже ты разбойника и душегубца, потому что тот хоть разом живота
решит и шабаш, а ты… а-ах, Владимир Петрович, Владимир Петрович!
Так как бороться с теперешним моим настроением было бы бесполезно, да и не в моих силах, то я
решил, что последние дни моей жизни будут безупречны хотя с формальной стороны; если я не прав по отношению к своей
семье, что я отлично сознаю, то буду стараться делать так, как она хочет. В Харьков ехать, так в Харьков. К тому же в последнее время я так равнодушен ко всему, что мне положительно все равно, куда ни ехать, в Харьков, в Париж ли, или в Бердичев.
Когда читали Евангелие, народ вдруг задвигался, давая дорогу помещичьей
семье; вошли две девушки в белых платьях, в широкополых шляпах, и с ними полный, розовый мальчик в матросском костюме. Их появление растрогало Ольгу; она с первого взгляда
решила, что это — порядочные, образованные и красивые люди. Марья же глядела на них исподлобья, угрюмо, уныло, как будто это вошли не люди, а чудовища, которые могли бы раздавить ее, если б она не посторонилась.
Прошка один кормил свою
семью, то есть отца и малолетков. Последние вырастали на выселковской площади, глядя на отца, на сестру, на брата своими детски-наивными глазами. В этих глазах рано засветилась недетская дума. Казалось малолетки обсуждали три пути, какими шли их ближайшие родственники,
решая про себя, какой из них представляет наиболее удобств.
— Я
решил, чтобы как покойник Савельич был у нас, таким был бы и Алексей, — продолжал Патап Максимыч. — Будет в
семье как свой человек, и обедать с нами и все… Без того по нашим делам невозможно… Слушаться не станут работники, бояться не будут, коль приказчика к себе не приблизишь. Это они чувствуют… Матренушка! — крикнул он, маленько подумав, работницу, что возилась около посуды в большой горенке.
Верная памяти любимой подруги, Люда Влассовская по окончании института
решила связать свою судьбу с Кавказом и приняла предложенное ей место гувернантки в грузинской
семье.
Старик хлопотал, а нога немела по-прежнему и желудок варил всё хуже. Когда безделье утомило его и наступила нужда, он
решил поехать к отцу на мельницу или к брату и заняться мучной торговлей, но его не пустили из города.
Семья уехала к отцу, а он остался один.
В следующие за тем дни он убедился, что его учительница барышня милая, серьезная и аккуратная, но что она очень необразованна и учить взрослых не умеет; и он
решил не тратить попусту времени, расстаться с ней и пригласить другого учителя. Когда она пришла в седьмой раз, он достал из кармана конверт с
семью рублями и, держа его в руках, очень сконфузился и начал так...
В Тульской губернии у близких моих родственников было небольшое имение. Молодежь этой
семьи деятельно работала в революции, сыновья и дочери то и дело либо сидели в тюрьмах, либо пребывали в ссылке, либо скрывались за границей, либо высылались в родное гнездо под гласный надзор полиции. Однажды летом к одной из дочерей приехала туда погостить Вера Ивановна. Место очень ей понравилось, и она
решила тут поселиться. Ей отвели клочок земли на хуторе, отстоявшем за полторы версты от усадьбы.
Но всякому, читавшему повести в журнале «
Семья и школа», хорошо известно, что выдающимся людям приходилось в молодости упорно бороться с родителями за право отдаться своему призванию, часто им даже приходилось покидать родительский кров и голодать. И я шел на это. Помню:
решив окончательно объясниться с папой, я в гимназии, на большой перемене, с грустью ел рыжий треугольный пирог с малиновым вареньем и думал: я ем такой вкусный пирог в последний раз.
Не противясь такому решению, Сафроныч
решил там и остаться, куда он за грехи свои был доставлен, и он терпел все, как его мучили холодом и голодом и напускали на него тоску от плача и стонов дочки; но потом услыхал вдруг отрадное церковное пение и особенно многолетие, которое он любил, — и когда дьякон Савва помянул его имя, он вдруг ощутил в себе другие мысли и решился еще раз сойти хоть на малое время на землю, чтобы Савву послушать и с
семьею проститься.
— Вот поди ж ты, —
решил Береговой, когда мы спускались с лестницы, — и между аристократическими
семьями встречаются премилые…
Гиршфельд, получив подобное письмо своего доверителя, сперва положительно ошалел и
решил ехать в Петербург, чтобы отговорить князя передавать жене такую уйму денег, которые, естественно, переходя в
семью Гариных, ускользали из его загребистых лап, как поверенного, но размыслив, он тотчас сообразил, что с тестем Владимира, князем Василием Гариным шутки плохи, и через дней, произведя несколько денежных комбинаций, устроил требуемый перевод, поживившись в этом деле и для себя весьма солидным кушем.
В земствах учреждены попечители, — лица, имеющие заведывать раздачей пособий по волостям. В одном из земств учреждены даже советы при попечителях, из священика, старшины, церковного старосты и двух уполномоченных, которые должны
решать, кому сколько дать. Но советы эти ничего не помогут делу распределения, потому что по спискам, и по тому, что известно теперь о крестьянских
семьях никак нельзя определить того, что с ними будет.
Назло всем, но, может быть, особенно отцу Якову, Дукач
решил окрестить сына в чужом приходе, в селе Перегудах, которое отстояло от Парипс не более как на
семь или на восемь верст.