Неточные совпадения
Особенно из этой коллекции консисторских чиновников запомнился мне
секретарь, человек низенького роста, в долгополом мундире, фалды которого чуть не волочились по полу, с нечистым лицом, производившим впечатление
красной пропускной бумаги с чернильными кляксами.
— Да ведь, это что же, — вмешался в разговор, слегка
покраснев, Замин, — у меня есть троюродный брат, моложе меня — и уж
секретарем теперь.
И тотчас из ясеневого ящика выглянула причесанная, светлая, как лен, голова и синие бегающие глаза. За ними изогнулась, как змеиная, шея, хрустнул крахмальный воротничок, показался пиджак, руки, брюки, и через секунду законченный
секретарь, с писком: «Доброе утро», вылез на
красное сукно. Он встряхнулся, как выкупавшийся пес, соскочил, заправил поглубже манжеты, вынул из карманчика патентованное перо и в ту же минуту застрочил.
Его пример подействовал; два журналиста, в качестве литераторов, почли обязанностию написать каждый по теме;
секретарь неаполитанского посольства и молодой <человек>, недавно возвратившихся из путешествия, бредя о Флоренции, положили в урну свои свернутые бумажки; наконец, одна некрасивая девица, по приказанию своей матери, со слезами на глазах написала несколько строк по-италиянски, и
покраснев по уши, отдала их импровизатору, между тем как дамы смотрели на нее молча, с едва заметной усмешкою.
Устроился я недорого; излишнего штата в редакции не заводил, взял себе только личного
секретаря из мелких чиновников, П-ского, рекомендованного мне моим приятелем Дондуковым, с которым я два года прожил вместе на трех квартирах: сначала на Литейной, потом в Поварском переулке, а в зиму 1862–1863 года — у
Красного моста.
Уведомили тотчас Волынского, что
секретарь его ночует у его приятеля. Да! я забыл еще сказать, что следствием похода была потеря туфли: уверен, что замечание пригодится для будущего историка-чудака в
красном колпаке и для оправдания моего на случай, если б кто упрекнул меня в исторической неверности.
Пришли музыканты, прогнали девчат. Зазвенели звонки. Отдернулся занавес. Длинный стол под
красной скатертью, большой графин с сверкающей под лампочкою водой. Как раз над графином — продолговатое, ясноглазое лицо Гриши Камышова,
секретаря комсомольского комитета. Он встал, объявил собрание открытым, предложил избрать президиум. Избранные рабочие, работницы и пионеры заняли места на сцене.
Судьи уселись на эстраде за
красным столом. Тут же сбоку сел и
секретарь суда — служащий из расчетного стола. Председатель вызвал Спиридона Кочерыгина.
К лобному месту, окруженному многочисленным народом, привезли сначала Волынского, потом тайного советника Щурхова в
красном колпаке и тиковой фуфайке (не знаю как, очутились тут же и четыре польские собачки его; верного Ивана не допустили); прибыли на тот же пир седовласый (сенатор) граф Сумин-Купшин, неразлучный с ним (гоф-интендант) Перокин и молодой (кабинет-секретарь) Эйхлер.