Неточные совпадения
Гуляют только по
праздникам, и то один вид
делают, что гуляют, а сами ходят туда наряды показывать.
Борис.
Праздник; что дома-то
делать!
На третий день
праздника она влетает ко мне в дорожном платье и с саквояжем, и первое, что
делает, — кладет мне на стол занятые у меня полтораста рублей, а потом показывает банковую, переводную расписку с лишком на пятнадцать тысяч…
Его отвлекали, кроме его труда, некоторые знакомства в городе, которые он успел
сделать. Иногда он обедывал у губернатора, даже был с Марфенькой, и с Верой на загородном летнем
празднике у откупщика, но, к сожалению Татьяны Марковны, не пленился его дочерью, сухо ответив на ее вопросы о ней, что она «барышня».
— Вот уж воистину
сделали вы мне
праздник сегодня… Двадцать лет с плеч долой. Давно ли вот такими маленькими были, а теперь… Вот смотрю на вас и думаю: давно ли я сама была молода, а теперь… Время-то, время-то как катится!
Усадил меня, самовар поставил, за женой послал, точно я
праздник какой ему
сделал, у него появившись.
— Как мы довольны вами, Дмитрий Сергеич, — говорит Марья Алексевна по окончании обеда; — уж как довольны! у нас же да нас же угостили; — вот уж, можно сказать,
праздник сделали! — Глаза ее смотрят уже более приятно, нежели бодро.
Но все-таки много работы, и Вера Павловна устала ныне, как уставала и вчера, и третьего дня, как уставала уж месяца два, только еще два месяца, хотя уже больше полгода прошло со времени второго замужества; что ж, надобно же было
сделать себе свадебный
праздник, и она праздновала долго.
И княгиня оставляла ее в покое, нисколько не заботясь, в сущности, о грусти ребенка и не
делая ничего для его развлечения. Приходили
праздники, другим детям дарили игрушки, другие дети рассказывали о гуляньях, об обновах. Сироте ничего не дарили. Княгиня думала, что довольно
делает для нее, давая ей кров; благо есть башмаки, на что еще куклы!
Ели они, как всегда по
праздникам, утомительно долго, много, и казалось, что это не те люди, которые полчаса тому назад кричали друг на друга, готовые драться, кипели в слезах и рыданиях. Как-то не верилось уже, что всё это они
делали серьезно и что им трудно плакать. И слезы, и крики их, и все взаимные мучения, вспыхивая часто, угасая быстро, становились привычны мне, всё меньше возбуждали меня, всё слабее трогали сердце.
Хозяев и домочадцев я заставал дома; все ничего не
делали, хотя никакого
праздника не было, и, казалось бы, в горячую августовскую пору все, от мала до велика, могли бы найти себе работу в поле или на Тыми, где уже шла периодическая рыба.
Но стоило выпить Никитушке один стаканчик водки, как он делался совершенно другим человеком — пел песни, плясал, рассказывал все подробности своего заплечного мастерства и вообще разыгрывал кабацкого дурачка. Все знали эту слабость Никитушки и по
праздникам делали из нее род спорта.
Появление отца для Наташки было настоящим
праздником. Яша Малый любил свое гнездо какой-то болезненной любовью и ужасно скучал о детях. Чтобы повидать их, он должен был
сделать пешком верст шестьдесят, но все это выкупалось радостью свиданья. И Наташка, и маленький Петрунька так и повисли на отцовской шее. Особенно ластилась Наташка, скучавшая по отце более сознательно. Но Яша точно стеснялся радоваться открыто и потихоньку уходил с ребятишками куда-нибудь в огород и там пестовал их со слезами на глазах.
— Ну, что он? Поди, из лица весь выступил? А? Ведь ему это без смерти смерть. Как другая цепная собака: ни во двор, ни со двора не пущает. Не поглянулось ему? А?.. Еще сродни мне приходится по мамыньке — ну, да мне-то это все едино. Это уж мамынькино дело: она с ним дружит. Ха-ха!.. Ах, андел ты мой, Андрон Евстратыч! Пряменько тебе скажу: вдругорядь нашу Фотьянку с
праздником делаешь, — впервой, когда россыпь открыл, а теперь — словечком своим озолотил.
Неделя шла за неделей, и уже приближались рождественские
праздники, а Розанов не
делал ни шагу за ворота больницы.
Когда старик сходил в деревню, она беспрестанно затевала на его деньги
делать пиры и никольщины на весь почти уезд, затем, чтобы и самое ее потом звали на все
праздники.
Павел
сделал все, что надо молодому парню: купил гармонику, рубашку с накрахмаленной грудью, яркий галстух, галоши, трость и стал такой же, как все подростки его лет. Ходил на вечеринки, выучился танцевать кадриль и польку, по
праздникам возвращался домой выпивши и всегда сильно страдал от водки. Наутро болела голова, мучила изжога, лицо было бледное, скучное.
И ему вдруг нетерпеливо, страстно, до слез захотелось сейчас же одеться и уйти из комнаты. Его потянуло не в собрание, как всегда, а просто на улицу, на воздух. Он как будто не знал раньше цены свободе и теперь сам удивлялся тому, как много счастья может заключаться в простой возможности идти, куда хочешь, повернуть в любой переулок, выйти на площадь, зайти в церковь и
делать это не боясь, не думая о последствиях. Эта возможность вдруг представилась ему каким-то огромным
праздником души.
— Вот так с
праздником сделал!
Портупей-юнкер Золотов — круглый сирота; ему некуда ехать на
праздники, он заменяет фельдфебеля четвертой роты. Он выстраивает двадцать шесть явившихся юнкеров в учебной галерее в одну шеренгу и
делает им перекличку. Все в порядке. И тотчас же он командует: «Смирно. Глаза налево». Появляется с левого фланга Дрозд и здоровается с юнкерами.
Четвертого дня он вручил ему свою рукопись «Merci» (которую хотел прочесть на литературном утре в день
праздника Юлии Михайловны) и
сделал это из любезности, вполне уверенный, что приятно польстит самолюбию человека, дав ему узнать великую вещь заранее.
Так Мошка и
сделал. Половину косушки Мина
Праздников выпил сам, а другую половину почти насильно вылил Мошке в горло. И когда поздно вечером они возвращались из парка домой и Мошка совсем без пути орал, то Мина, усмотрев в лице Ошмянского укоризненное выражение, объяснил...
— Ступай-ка, ступай, молодец! — весело говорила Арина Петровна, — ты свое дело
сделал, теперь наше, женское дело наступило! На нашей улице
праздник!
Многие из стариков и солидных отправились тотчас же спать, что
сделал и Аким Акимыч, полагая, кажется, что в большой
праздник после обеда непременно нужно заснуть.
В один большой из двунадесятых
праздников Ахилла, исполняя причастный концерт, должен был
делать весьма хитрое басовое соло на словах: «и скорбьми уязвлен».
— Не очень много, но достаточно, чтобы
сделать себе хорошую пару платья, — ответил Нилов. — Вы ходите в одном и на работу, и в
праздник.
Тогда мы решили не ждать,
сделать дело в первый день
праздника в мечети.
Потом внушается воспитываемому, что при виде всякой церкви и иконы надо
делать опять то же, т. е. креститься; потом внушается, что в
праздники (
праздники — это дни, в которые Христос родился, хотя никто не знает, когда это было, дни, в которые он обрезался, в которые умерла богородица, в которые принесен крест, в которые внесена икона, в которые юродивый видел видение и т. п.), в
праздники надо одеться в лучшие одежды и идти в церковь и покупать и ставить там свечи перед изображениями святых, подавать записочки и поминания и хлебцы, для вырезывания в них треугольников, и потом молиться много раз за здоровье и благоденствие царя и архиереев и за себя и за свои дела и потом целовать крест и руку у священника.
В этой улице его смущал больше всех исправник: в
праздники он с полудня до вечера сидел у окна, курил трубку на длиннейшем чубуке, грозно отхаркивался и плевал за окно. Борода у него была обрита, от висков к усам росли седые баки, — сливаясь с жёлтыми волосами усов, они
делали лицо исправника похожим на собачье. Матвей снимал картуз и почтительно кланялся.
— Не успели
сделать! — злобно переговорил господин Бахчеев. — Чего она не успеет наделать, даром что тихонькая! «Тихонькая, говорят, тихонькая!» — прибавил он тоненьким голоском, как будто кого-то передразнивая. — «Испытала несчастья». Вот она нам теперь пятки и показала, несчастная-то! Вот и гоняйся за ней по большим дорогам, высуня язык ни свет ни заря! Помолиться человеку не дадут для Божьего
праздника. Тьфу!
— Чего мне дома
делать? На то
праздник, чтоб гулять. К Устеньке пойду, — сказала Марьяна.
— Меня нельзя обеспокоить, — ответила она, останавливаясь на лестнице, — я ведь никогда ничего не
делаю. У меня
праздник каждый день, от утра до вечера.
Как он это решил, так и
сделал, и в нашей местной гимназии и теперь на этот капитал содержатся три ученика, а к самой старушке Яков Львович пребыл с истинно сыновним почтением до самой ее смерти: он ездил ее поздравлять с
праздниками, навещал больную и схоронил ее, как будто она и в самом деле была его родная мать, а он ее настоящий сын.
Стар, государь, я нынче: при дворе
Что
делать мне? Вы молоды; вам любы
Турниры,
праздники. А я на них
Уж не гожусь. Бог даст войну, так я
Готов, кряхтя, взлезть снова на коня;
Еще достанет силы старый меч
За вас рукой дрожащей обнажить.
«Нечего
делать! — думал горбач, скрежеща зубами, — тебе удалось меня поддеть, ты из рук моих вырвал добычу, ты посмеялся над уродливым нищим, дерзкий безумец — но будет и на нашей улице…
праздник!..»
Так барин отказался от своих реформ и не только сам привык звать мужиков либо Васильичами да Ивановичами либо Данилками, но даже сам пристально смотрел вслед девкам, когда они летом проходили мимо окон в белоснежных рубахах с красными прошвами. Однако на хуторе очень любили, когда барин был в отъезде, и еще более любили, если с ним в отъезде была и барыня. На хуторе тогда был
праздник; все ничего не
делали: все ходили друг к другу в гости и совсем забывали свои ссоры и ябеды.
— Нет-с и нет-с. Идите. Или вы желаете (тут Петух
сделал голос строже), чтобы я действительно… как бы сказать… оставил вас на
праздник в гимназии? Ступайте-с.
Блистательные балы и
праздники делают его известным двору.
Был
праздник: до света надо было хлебы вынуть, квас
сделать, лепешки испечь, корову подоить, платья и рубахи выгладить, детей перемыть, воды принесть и соседке не дать всю печку занять.
Только она одна почему-то обязана, как старуха, сидеть за этими письмами,
делать на них пометки, писать ответы, потом весь вечер до полуночи ничего не
делать и ждать, когда захочется спать, а завтра весь день будут ее поздравлять и просить у ней, а послезавтра на заводе непременно случится какой-нибудь скандал, — побьют кого, или кто-нибудь умрет от водки, и ее почему-то будет мучить совесть; а после
праздников Назарыч уволит за прогул человек двадцать, и все эти двадцать будут без шапок жаться около ее крыльца, и ей будет совестно выйти к ним, и их прогонят, как собак.
— Сею минуту, ваше превосходительство… Истинно сказать, што с
праздником меня
сделали… Не знаю, чем вас и принимать.
Ольга часто уходила на храмовые
праздники и молебны в соседние села и в уездный город, в котором было два монастыря и двадцать семь церквей. Она была рассеянна и, пока ходила на богомолье, совершенно забывала про семью и, только когда возвращалась домой,
делала вдруг радостное открытие, что у нее есть муж и дочь, и тогда говорила, улыбаясь и сияя...
Михаил. Прежде всего мы — фабриканты! Рабочие каждый
праздник бьют друг друга по зубам, — какое нам до этого дело? Но вопрос о необходимости учить рабочих хорошим манерам вам придется решать после, а сейчас вас ждет в конторе депутация — она будет требовать, чтобы вы прогнали Дичкова. Что вы думаете
делать?
После Давыда начинает являться прочая дворня проситься на
праздник — обычай, который заведен был еще прадедами и который я поддерживаю, имея случай при этом
делать неистощимое число наблюдений. Первая является Александра скотница, очень плутоватая и бойкая женщина.
Была суббота, и Прасковья Михайловна сама замешивала сдобный хлеб с изюмом, который так хорошо
делал еще крепостной повар у ее папаши. Прасковья Михайловна хотела завтра к
празднику угостить внучат.
Кому теперь, окромя его, наустить господина на женщину замужнюю, а теперь, ну-ко, экими своими услугами да послугами такую над ним силу взял, что на удивленье: пьяный да безобразный, говорят вон дворовые, с
праздника откедова приедет, не то, чтобы скрыться от барских глаз, а только то и орет во все горло: «Мне-ста барин все одно, что младший брат: что я, говорит, задумаю, то он и
сделает…» Словно, мать, колдовство какое над ним сотворил, — право-тка!
Переярков. Много ты тестю помог, много. Путал его этот долг, ты ему руки развязал. Ты послушай, что он говорил! Этот долг, Кирилин, не по документу, а по совести, я заплатить должен. А ты ему простил; какой ты
праздник для него
сделал!
— Да еще что
делают с ним: не дают отдыха и в
праздники. В церковь даже летом некогда сходить… «Работа на обитель, грит игумен-то, паче молитвы»! Павлин-то и трубит за всю братию…
Дело было в канун Рождества, и Макару было известно, что завтра большой
праздник. По этому случаю его томило желание выпить, но выпить было не на что: хлеб был в исходе; Макар уже задолжал у местных купцов и у татар. Между тем завтра большой
праздник, работать нельзя, — что же он будет
делать, если не напьется? Эта мысль
делала его несчастным. Какая его жизнь! Даже в большой зимний
праздник он не выпьет одну бутылку водки!
«Буду, говорит, просить тебя, Михайлушка, не позорь ты батюшку по
праздникам,
сделай милость!