Неточные совпадения
Высунулся малый из тряпок и тычет культяпой ручонкой — будто
козу делает…
— Ну, что же ты будешь делать-то, петух? — язвил его Харитон Артемьич, хлопая по плечу. — Летать умеешь, а где сядешь? Поступай ко мне в помощники… Я тебя сейчас в чин произведу: будешь отставной
козы барабанщиком.
Особенно смешил ее исправник Иван Семеныч, который то пугал ее
козой, то
делал из салфетки зайчика и даже кудахтал по-индюшечьи.
Так как девчонка вся переволновалась, и уже осипла от слез, и всех дичится — он, этот самый «имеющийся постовой городовой», вытягивает вперед два своих черных, заскорузлых пальца, указательный и мизинец, и начинает
делать девочке
козу!
— Нет-с, вы так не
сделаете; сначала все так говолят, а как вам голяцего за
козу зальют, так и не уедете. Генелал Пеллов тоже сюда на неделю плиехал, а как пледводитель его нехолосо плинял, так он здесь уж втолой год живет и ходит в клуб спать.
— Ладно, так!.. Ну, Ванюшка, беги теперь в избу, неси огонь! — крикнул Глеб, укрепив на носу большой лодки
козу — род грубой железной жаровни, и положив в
козу несколько кусков смолы. — Невод свое дело
сделал: сослужил службу! — продолжал он, осматривая конец остроги — железной заостренной стрелы, которой накалывают рыбу, подплывающую на огонь. — Надо теперь с лучом поездить… Что-то он пошлет? Сдается по всему, плошать не с чего: ночь тиха — лучше и требовать нельзя!
Со стороны было смешно смотреть, как он
делал прыжки, подбирая полы своего праздничного подрясника, и разными голосами передавал, как кричит олешек-бык или блеет дикая
коза.
Дарья Никитична только опустила глаза. Плохо она верила теперь даже игумену Моисею: не умел он устрашить воеводу вовремя, а теперь лови ветер в поле. Осатанел воевода вконец, и приступу к нему нет. Так на всех и рычит, а знает только свою поганку Охоньку. Для нее подсек и свою честную браду, и рядиться стал по-молодому, и все
делает, что она захочет, поганка. Ходит воевода за Охонькой, как медведь за
козой, и радуется своей погибели. Пробовала воеводша плакаться игумену Моисею, да толку вышло мало.
Молодой, даже совсем юный, Бенни стал понимать, что он
сделал большой промах, что положение его просто глупо и что его и лондонские его друзья и петербургские нарядили в какие-то политические шуты и выпихнули его паясничать с убогеньким простачком, который вертится перед ним и ляскает, как холщовая
коза перед пляшущим на ярмарке медведем.
«Вот, говорит, что дурак ты, Васька, право, дурак! Говоришь, а не
сделаешь… А я скажу, так уж будет по-моему. Помни это: при твоих совершенных летах я тебя отдеру, как Сидорову
козу…»
— Не под суд же отдавать за каждую малость… Матрос, примерно, загулял на берегу и пропил, скажем, казенную вещь… Что с ним
делать? Взял да и отодрал как Сидорову
козу. А чтобы было как следует по закону, переведут его в штрафованные, и тогда дери его, сколько вгодно.
Как мало «рока» в этом напряженно-грозном взоре! Ведь это же просто — добрый человек, ужасно добрый человек, с сердцем, «почти разрывающимся от сострадания». Вот почему он и
делает такое свирепое лицо. Вот почему ему и нужен — не Гарибальди, а непременно Цезарь Борджиа. Бояться пролить кровь дикой
козы, — о, на это очень способен и сам Ницше! А вот двинуть на смерть тысячи людей, взяв на свою душу всю ответственность за это, а вот расстрелять человека…
Не успели мы пройти и сотни шагов, как вдруг из оврага выскочила дикая козуля. Она хотела было бежать вверх по оврагу, но в это время навстречу ей бросилась собака. Испуганная
коза быстро повернула назад и при этом
сделала громадный прыжок кверху. Перемахнув кусты, она в мгновение ока очутилась на другом краю оврага и здесь замерла в неподвижной позе.
— Ох, батюшка!.. Уходил себя дикой
козой! Увидал я ее в лавке у Каменного моста… Три дня приставал к моей Катерине Павловне (имя жены его):"
Сделай ты мне из нее окорочок буженины и вели подать под сливочным соусом". Вот и отдуваюсь теперь!
Гостья глядит глазами лани и этим взглядом отвечает, что она согласна, причем
делает маленькое движение брыкливой
козы и взглядывает на шезлонг, помещающийся перед камином между трельяжем и экраном.
— Выпори, дед, выпори, как Сидорову
козу, а только свези меня к мамке,
сделай божескую милость…
Боб переписывает с моих тетрадей лекции, прикусив кончик языка и усиленно дыша от «напряжения непосильных трудов», как он выражается, а нежный, голубоглазый Рудольф забавляет маленького принца. Он то
делает ему «
козу», то изображает «сороку-ворону», то вертит погремушки перед его глазенками.
— Это так и должно быть, — ответил им Ермий. — Не мешайте им вить свои гнезда. Птицы должны жить в скале, а человек должен служить человеку. У вас много забот; я хочу помогать вам. Хил я, но стану
делать по силам. Доверьте мне ваших
коз, я буду их выгонять и пасти, а когда возвращусь с стадом, вы дайте мне тогда хлеба и сыра.
— Ничего, — отвечал, еще больше сияя.
Коза, — напротив, это хорошо… это-то и хорошо, что их гонят напрасно: это их воспитывает; это их укрепляет… И неужто вы хотели бы, чтобы меня не так выгнали, как теперь выгоняют за бунт против тьмы века и духов злобы, а чтобы я сам
сделал кому-нибудь зло!
Мы не поняли, что такое значит «
делать божие дело», и плачевно приставали к
Козе.