Неточные совпадения
Бальзаминова. Нет, ты этого, Гавриловна, не
делай. Это тебе грех будет! Ты, Миша, еще не знаешь, какие она нам благодеяния оказывает. Вот ты поговори с ней, а я пойду: признаться сказать, после бани-то отдохнуть хочется. Я полчасика, не больше.
Захар неопрятен. Он бреется редко; и хотя моет руки и лицо, но, кажется, больше
делает вид, что моет; да и никаким мылом не отмоешь. Когда он бывает в
бане, то руки у него из черных сделаются только часа на два красными, а потом опять черными.
— Да ведь там у нас устроена
баня, — отвечал он. — Теперь все убрали и
сделали из нее столовую.
— Первое — это надо Сандуновские
бани сделать такими, каких Москва еще не видела и не увидит. Вместо развалюхи построим дворец для
бань,
сделаем все по последнему слову науки, и чем больше вложим денег, тем больше будем получать доходов, а Хлудовых сведем на нет. О наших
банях заговорит печать, и ты — знаменитость!
Который-то из них на минуту остановился на веревочном ковре, ведущем в «горячую»,
сделал сальто-мортале, послал мне приветствие мочалкой и исчез вслед за братом в горячей
бане.
— Что? Московским архитекторам строить
бани? А почему Хлудовы этого не
сделали? Почему они выписали из Вены строителя… Эйбушиц, кажется? А он вовсе не из крупных архитекторов… Там есть знаменитости покрупней. С московскими архитекторами я и работать не буду. Надо создать нечто новое, великое, слить Восток и Запад в этом дворце!..
Заказать такие сапоги было событием: они стоили тринадцать рублей. Носили их подолгу, а потом
делали к ним головки, а опорки чинились и донашивались в
бане.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в
бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это
делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
— Устали вы, Родион Антоныч? — спрашивала она, усаживая его в кресло. — Кофе подать вам или закусить? Слышала, все слышала… Настоящую вам
баню задали — ну, что
делать, нужно потерпеть!
— Известно что: двои сутки пил! Что хошь, то и
делайте. Нет моей силушки: ни ложки, ни плошки в доме не стало: все перебил; сама еле жива ушла; третью ночь с детками в
бане ночую.
Бывало для иных юнкеров острым и жгучим наслаждением напариться в
бане на полке до отказа, до красного каления, до полного изнеможения и потом лететь со всех ног из
бани, чтобы с разбегу бухнуться в студеную воду купальни,
сделавши сальто-мортале или нырнувши вертикально, головой вниз.
Идет полк с музыкой — земля под ним дрожит и трясется, идет и бьет повсюду врагов отечества: турок, немцев, поляков, шведов, венгерцев и других инородцев. И все может понять и
сделать русский солдат: укрепление соорудить, мост построить, мельницу возвести, пекарню или
баню смастерить.
Так шли мы от Фонарного переулка вплоть до Литейной, и на всем пути будочники
делали алебардами"на кра-ул!", как бы приветствуя нас:"Здравствуйте, вступившие на истинный путь!"Придя на квартиру, мы сдали Очищенного с рук на руки дворнику и, приказав сводить его в
баню, поспешили с радостными вестями к Ивану Тимофеичу.
Сейчас это его в
баню сводили, на счет канцелярских остатков вымыли, одели, обули — и первым человеком
сделали!
В
бане тотчас же разделили нас на две смены: вторая дожидалась в холодном передбаннике, покамест первая смена мылась, что необходимо было
сделать за теснотою
бани.
Приходя из
бани, ложились в пыльные и грязные постели — грязь и скверные запахи вообще никого не возмущали. Было множество дрянных мелочей, которые мешали жить, их можно было легко извести, но никто не
делал этого.
— Позвольте, messieurs, — сказал наконец Коля Собачкин, — по моему мнению, вы излишне затрудняетесь! Я нахожу, что principes можно из всего
сделать… даже из регулярного хождения в
баню!
Дом свой весь переломал, все печи и перегородки разобрал и
сделал из него театр, а сам живет в
бане.
Первым делом, конечно, была истоплена монастырская
баня, — Арефа едва дождался этого счастья. Узникам всего тяжелее доставалось именно это лишение. Изъеденные кандалами ноги ему перевязала Охоня, — она умела ходить за больными, чему научилась у матери. В пограничных деревнях, на которые делались постоянные нападения со стороны степи, женщины умели унимать кровь,
делать перевязки и вообще «отхаживать сколотых».
Но через восемь суток Алексей встал, влажно покашливая, харкая кровью; он начал часто ходить в
баню, парился, пил водку с перцем; в глазах его загорелся тёмный угрюмый огонь, это
сделало их ещё более красивыми. Он не хотел сказать, кто избил его, но Ерданская узнала, что бил Степан Барский, двое пожарных и мордвин, дворник Воропонова. Когда Артамонов спросил Алексея: так ли это? — тот ответил...
Приятно, надевши полушубок и валенки, в ясный морозный день
делать что-нибудь в саду или на дворе, или читать у себя в жарко натопленной комнате, сидеть в кабинете отца перед камином, мыться в своей деревенской
бане…
Другой доктор, старик с острой седой бородой и блестящими большими глазами, сказал Орловым, когда они пришли в барак, наставление, как обращаться с больными, что
делать в том и другом случае, как брать больных, перенося их; в заключение спросил их, были ли они вчера в
бане, и выдал им белые передники.
Вернулся граф, весь красный и с мокрыми волосами, из
бани и вошел прямо в седьмой нумер, в котором уже сидел кавалерист в халате, с трубкой, с наслаждением и некоторым страхом размышлявший о том счастии, которое ему выпало на долю — жить в одной комнате с известным Турбиным. «Ну, что, — приходило ему в голову, — как вдруг возьмет да разденет меня, голого вывезет за заставу да посадит в снег, или… дегтем вымажет, или просто… нет, по-товарищески не
сделает…» утешал он себя.
— Ты вот что
сделай, — говорил паломник. — В
баню с ним вместе ступай, подольше его задерживай, я управлюсь тем временем. Смекаешь?
Взяли мы прочь, прошли еще с версту и нашли опять на старый след. Так что мы кругом обошли медведя, и он в средине нашего обхода остался, Остановились мы. Я и шапку снял и расстегнулся весь: жарко мне, как в
бане, весь, как мышь, мокрый. И Демьян раскраснелся, рукавом утирается. «Ну, — говорит, — барин, дело
сделали, теперь отдохнуть надо».
Как родного сына, холила и лелеяла «Микитушку» Татьяна Андревна, за всем у него приглядывала, обо всем печаловалась, каждый день от него допытывалась: где был вчера, что
делал, кого видел, ходил ли в субботу в
баню, в воскресенье за часы на Рогожское аль к кому из знакомых в моленну, не оскоромился ль грехом в середу аль в пятницу, не воруют ли у него на квартире сахар, не подменивают ли в портомойне белье, не надо ль чего заштопать, нет ли прорешки на шубе аль на другой одеже какой.
Нужный для жизни, благородный, возвышающий душу труд заменяется бессмысленной работой на доставление всяческих удобств и радостей ненужным, оторвавшимся от жизни людям. «Собрались и пируют. Народу больше нечего
делать, как пользуясь страстями этих людей, выманивать у них назад награбленное. Бабы дома, мужики трут полы и тела в
банях и ездят извозчиками».
После я, однако, узнал, что дед совсем не по своей охоте ходил в
баню, где его бабушка мыла, а
делал это, только уступая настоятельным требованиям баронессы, «для сохранения домашнего спокойствия».
Марья Матвееана ему в этом решительно отказывала, боясь, чтобы ей за это чего худого не
сделали; но вострая Марфутка сбегала в
баню и принесла оттуда кирпич из-под припечки.
В правом деревянном флигеле при Петре была русская
баня. Императрица Елизавета в 1743 году
сделала здесь комнату с душами для обливания.
Прихожу и гляжу — уже и розги в лохани стоят; я скорей драла, да в
баню, спрятался под полок, да и ну молиться: «Господи! хоть нельзя, чтобы меня не пороть, но
сделай, чтобы не пороли!» И так усердно об этом в жару веры молился, что даже запотел и обессилел; но тут вдруг на меня чудной прохладой тихой повеяло, и у сердца как голубок тепленький зашевелился, и стал я верить в невозможность спасения как в возможное, и покой ощутил и такую отвагу, что вот не боюсь ничего, да и кончено!