Неточные совпадения
«Избави Бог, Парашенька,
Ты в Питер не ходи!
Такие есть чиновники,
Ты день у них кухаркою,
А ночь у них сударкою —
Так это наплевать!»
«Куда ты скачешь, Саввушка?»
(
Кричит священник сотскому
Верхом, с казенной бляхою.)
— В Кузьминское скачу
За становым. Оказия:
Там впереди крестьянина
Убили… — «Эх!.. грехи...
«Изрядно о пресвятей, пречистой и преблагословенией Богородице», громко
закричал после этого
священник из-за перегородки, и хор торжественно запел, что очень хорошо прославлять родившую Христа без нарушения девства девицу Марию, которая удостоена за это большей чести, чем какие-то херувимы, и большей славы, чем какие-то серафимы.
И вот мы опять едем тем же проселком; открывается знакомый бор и гора, покрытая орешником, а тут и брод через реку, этот брод, приводивший меня двадцать лет тому назад в восторг, — вода брызжет, мелкие камни хрустят, кучера
кричат, лошади упираются… ну вот и село, и дом
священника, где он сиживал на лавочке в буром подряснике, простодушный, добрый, рыжеватый, вечно в поту, всегда что-нибудь прикусывавший и постоянно одержимый икотой; вот и канцелярия, где земский Василий Епифанов, никогда не бывавший трезвым, писал свои отчеты, скорчившись над бумагой и держа перо у самого конца, круто подогнувши третий палец под него.
Поселенцы говеют, венчаются и детей крестят в церквах, если живут близко. В дальние селения ездят сами
священники и там «постят» ссыльных и кстати уж исполняют другие требы. У о. Ираклия были «викарии» в Верхнем Армудане и в Мало-Тымове, каторжные Воронин и Яковенко, которые по воскресеньям читали часы. Когда о. Ираклий приезжал в какое-нибудь селение служить, то мужик ходил по улицам и
кричал во всё горло: «Вылазь на молитву!» Где нет церквей и часовен, там служат в казармах или избах.
— Взять их! — вдруг
крикнул священник, останавливаясь посреди церкви. Риза исчезла с него, на лице появились седые, строгие усы. Все бросились бежать, и дьякон побежал, швырнув кадило в сторону, схватившись руками за голову, точно хохол. Мать уронила ребенка на пол, под ноги людей, они обегали его стороной, боязливо оглядываясь на голое тельце, а она встала на колени и
кричала им...
Свежий ветерок врывался сквозь чугунную решетку в окно и то приподнимал ткань на престоле, то играл сединами
священника, или перевертывал лист книги и тушил свечу. Шаги
священника и дьячка громко раздавались по каменному полу в пустой церкви; голоса их уныло разносились по сводам. Вверху, в куполе, звучно
кричали галки и чирикали воробьи, перелетавшие от одного окна к другому, и шум крыльев их и звон колоколов заглушали иногда службу…
Только во время надгробного слова, сказанного одним из
священников, Ахилла смирил скорбь свою и, слушая, тихо плакал в платок; но зато, когда он вышел из церкви и увидел те места, где так много лет ходил вместе с Туберозовым, которого теперь несут заключенным в гробе, Ахилла почувствовал необходимость не только рыдать, но вопить и
кричать.
Все служащие, молодые и старые, имели нечто общее — одинаково измятые, потёртые, все они легко и быстро раздражались,
кричали, оскалив зубы, размахивая руками. Было много пожилых и лысых, несколько рыжих и двое седых: один — длинноволосый, высокий, с большими усами, похожий на
священника, которому обрили бороду, другой — краснолицый, с огромною бородою и голым черепом.
—
Священник стал увещевать его и говорить ему: «Причаститесь, иначе вы лишитесь царствия небесного!» — «Царствия небесного нет!» —
закричал несчастный.
— Тише там! —
крикнул священник.
(Продолжая
кричать.)Доктора мне и
священника!.. Умираю!.. Умираю!
А старичок
священник сробел, что ли, что дело плохо, — весь трясется перед дворецким, и крестится, и
кричит скоренько...
Собрался народ, принесли три ковриги хлеба. Родня стала расставлять столы и покрывать скатертями. Потом принесли скамейки и ушат с водой. И все сели по местам. Когда приехал
священник, кум с кумой стали впереди, а позади стала тетка Акулина с мальчиком. Стали молиться. Потом вынули мальчика, и
священник взял его и опустил в воду. Я испугался и
закричал: «Дай мальчика сюда!» Но бабушка рассердилась на меня и сказала: «Молчи, а то побью».
— Неужели? — отвечал веселый
священник. — Что ж, это прекрасно: это значит, мы честные люди, да!.. а жены у нас с вами еще лучше нас самих. Я вам вот сейчас и покажу мою жену: она гораздо лучше меня. Паинька! Паинька! Паинька! —
закричал отец Евангел, удерживая за руку майора и засматривая в дверь соседнего покоя.
Григорий Павлов истово перекрестился на иконы, поклонился поясным поклоном
священнику и вышел. Отец Иоанн
крикнул старшему сыну, уже находившемуся в соседней комнате с матерью и братом, чтобы он запер за уходившим калитку. Сын пошел исполнять приказание.
«Как приспе время предо чтением святого Евангелия
священнику, обратясь на люди, преподать мир, и он, поп Кирилл, обратясь из царских врат на народ, бесчинно
закричал...
И это приводило его в ярость; он
кричал, божился, поминая черта так же часто, как и Бога, и начинал рассказывать такие отвратительные и грязные подробности, что самые старые
священники краснели и негодовали.