Они рассказали ему, что играла Настасья Филипповна каждый вечер с Рогожиным в дураки, в преферанс, в мельники, в вист, в
свои козыри, — во все игры, и что карты завелись только в самое последнее время, по переезде из Павловска в Петербург, потому что Настасья Филипповна всё жаловалась, что скучно и что Рогожин сидит целые вечера, молчит и говорить ни о чем не умеет, и часто плакала; и вдруг на другой вечер Рогожин вынимает из кармана карты; тут Настасья Филипповна рассмеялась, и стали играть.
Что же касается до самого князя, то узнали, что дни его проходят почти сплошь за туалетом, в примеривании париков и фраков; что остальное время он проводит с Степанидой Матвеевной, играет с ней в
свои козыри, гадает на картах, изредка выезжая погулять верхом на смирной английской кобыле, причем Степанида Матвеевна непременно сопровождает его в крытых дрожках, на всякий случай, — потому что князь ездит верхом более из кокетства, а сам чуть держится на седле.
Осенью над городом неделями стоят серые тучи, поливая крыши домов обильным дождем, бурные ручьи размывают дороги, вода реки становится рыжей и сердитой; городок замирает, люди выходят на улицы только по крайней нужде и, сидя дома, покорно ждут первого снега, играют в козла, дурачки, в
свои козыри, слушают чтение пролога, минеи, а кое-где — и гражданских книг.
Пришед домой, комик сейчас же хватился своей роли, но не нашел и, вероятно, догадался о постигшей ее участи; но это для него ничего не значило: он тотчас же написал всю роль на память и, как бы в досаду, показал ее Анне Сидоровне; но та уже и отвечать ничего не могла, а только вздохнула и, чтобы отплатить неверному, ушла на целый вечер к одной соседке и там, насколько доставало у ней силы, играла равнодушно в
свои козыри; но, возвратясь домой, опять впала в тоску и легла.
Карты считались очень опасным развлечением, в них дозволялось играть только на святки и на пасху. Зато в эти праздники мы с упоением дулись с утра до вечера в «дураки», «
свои козыри» и «мельники». И главное праздничное ощущение в воспоминании: после длинного предпраздничного поста — приятная, немножко тяжелая сытость от мяса, молока, сдобного хлеба, чисто убранные комнаты, сознание свободы от занятий — и ярая, целыми днями, карточная игра.
Неточные совпадения
Больной, озлобленный, всеми забытый, доживал
Козырь свой век и на закате дней вдруг почувствовал прилив"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Стал проповедовать, что собственность есть мечтание, что только нищие да постники взойдут в царство небесное, а богатые да бражники будут лизать раскаленные сковороды и кипеть в смоле. Причем, обращаясь к Фердыщенке (тогда было на этот счет просто: грабили, но правду выслушивали благодушно), прибавлял...
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда в течение семи дней шесть градоначальниц вырывали друг у друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии к другой, причем так искусно заметал следы
свои, что законная власть ни минуты не сомневалась, что
Козырь всегда оставался лучшею и солиднейшею поддержкой ее.
Несмотря на
свою расплывчивость, учение
Козыря приобрело, однако ж, столько прозелитов [Прозели́т (греч.) — заново уверовавший, новый последователь.] в Глупове, что градоначальник Бородавкин счел нелишним обеспокоиться этим. Сначала он вытребовал к себе книгу «О водворении на земле добродетели» и освидетельствовал ее; потом вытребовал и самого автора для освидетельствования.
Ни в чем не уступает им и челядь: позакидали назад рукава оборванных жупанов
своих и ходят
козырем, как будто бы что путное.
Вот и карты розданы. Взял дед
свои в руки — смотреть не хочется, такая дрянь: хоть бы на смех один
козырь. Из масти десятка самая старшая, пар даже нет; а ведьма все подваливает пятериками. Пришлось остаться дурнем! Только что дед успел остаться дурнем, как со всех сторон заржали, залаяли, захрюкали морды: «Дурень! дурень! дурень!»
— Хвастуны, всё разум
свой друг другу показывают, словно в карты играют. Один — у меня-ста вот какая масть, другой — а у меня, дескать, вот они,
козыри!
Игра продолжалась, но, очевидно, для одной проформы, потому что Гремикин без церемоний объявил несколько раз сряду десять без
козырей и живо стер
свои и чужие ремизы. Партнеры его только вздыхали, но возражать не осмелились.
Козелков очень любезно поздоровался с Праведным и боязливо взглянул на Гремикина, который, в
свою очередь, бросил на него исподлобья воспаленный взор. Он угрюмо объявил десять без
козырей.
Мне показалось, что из глаза в глаз Геза, когда он умолк, перелетела острая искра удовольствия назвать такую сумасшедшую цифру. Взбешенный, я пристально всмотрелся в него, но не выдал ничем великого
своего удивления. Я быстро сообразил, что это мой
козырь. Уплатив Гезу двести фунтов, я мог более не считать себя обязанным ему ввиду того, как обдуманно он оценил
свою уступчивость.
— Это —
козырь! — заметил человек с шишкой. Он сидел, упираясь маленькими тёмными руками в
свои острые колени, говорил немного, и порою Евсей слышал какие-то особенные слова.
Но вдруг коловратное время переменило
козырь и так перетасовало колоду, что князь Сурский, несмотря на родство с Таврическим, был несказанно рад, попав при этой перетасовке не далее
своей степной деревни в одной из низовых губерний.
Справившись с этим делом, Катерина Львовна уж совсем разошлась. То она была баба неробкого десятка, а тут и нельзя было разгадать, что такое она себе задумала; ходит
козырем, всем по дому распоряжается, а Сергея так от себя и не отпускает. Задивились было этому по двору, да Катерина Львовна всякого сумела найти
своей щедрой рукой, и все это дивованье вдруг сразу прошло. «Зашла, — смекали, — у хозяйки с Сергеем алигория, да и только. — Ее, мол, это дело, ее и ответ будет».
«Что ж он думает, что я так слаб, что не могу протянуть далеко руку», думает Иван Ильич, забывает
козырей и козыряет лишний раз по
своим и проигрывает шлем без трех, и что ужаснее всего — это то, что он видит, как страдает Михаил Михайлович, а ему всё равно.
Другой, наживя богатство, вздуется, как тесто на опаре… близко не подходи: шагает журавлем, глядит
козырем и, кроме
своего же брата богатея, знать никого не хочет.
Генерал Копцевич был той же масти
козырь: он, несмотря на
свои почтенные лета, большой чин и пройденные уже им военные должности, искал благорасположения старой, кичливой казачки, — и еще как терпеливо!
То помогал
своим, а теперь вот каким
козырем.
Кржижановский поставил при этом разговоре на карту
свою упроченную в доме ее отца репутацию и будущую возможность обладания ею, но как только увидал, что в его руках
козыри, сумел этим воспользоваться.
Ведь у нее теперь
свои дела с Элиодором. Она ему переводит и носит работу на дом — вот и все. Эта работа — только один предлог. Она и сама это прекрасно сознает; но тем лучше. Это в руках ее — лишний
козырь. Элиодор ей платит за труд; она — честная работница. А играя с ним, полегоньку может довести его и до"зеленого змия". Она его не боится — это верно; но если так пойдет, то она может привести его к возложению на себя венца"от камени честна".
Но замечательно, что все эти
козыри, как герои, так и плуты, — все в
своем роде выходят как будто в
свою очередь тоже и «психопаты».
А был он из раскольников, из «записных» — из самых, значит, коренных — деды, прадеды его двойной оклад платили, указное платье с желтым
козырем носили, браду
свою пошлиной откупали.