Неточные совпадения
Именно сумерки обостряют тоску по
вечности, по вечному
свету.
В последний час, когда
свет от нас преходить начинает и отверзается
вечность, ниспадают тогда все степени, мнением между человеков воздвигнутые.
— Сумасшедшие, хотите вы сказать?.. договаривайте, не краснейте! Но кто же вам сказал, что я не хотел бы не то чтоб с ума сойти — это неприятно, — а быть сумасшедшим? По моему искреннему убеждению, смерть и сумасшествие две самые завидные вещи на
свете, и когда-нибудь я попотчую себя этим лакомством. Смерть я не могу себе представить иначе, как в виде состояния сладкой мечтательности, состояния грез и несокрушимого довольства самим собой, продолжающегося целую
вечность… Я понимаю иногда Вертера.
Я остановился у люка наверх и снова увидал четырехугольник голубого неба. Я пробыл в катакомбах полчаса, но эти полчаса показались мне
вечностью. Я выбрался наверх и долго не мог надышаться чистым воздухом, долго не мог смотреть на
свет…
Тихо было, только внизу журчала вода. Каждая секунда ожидания рабочего с огнем мне казалась
вечностью. Я еще подвинулся вперед и услышал шум, похожий на гул водопада. Действительно, как раз рядом со мной гудел водопад, рассыпавшийся миллионами грязных брызг, едва освещенных бледно-желтоватым
светом из отверстия уличной трубы.
Этот покой природы, мягкий
свет осеннего солнца и мирные проявления жизни обитателей леса освежали расшатанные нервы, успокаивали наболевший мозг и как-то невольно наталкивали мысль на идею о
вечности, с одной стороны, и бренности человеческого существования, с другой.
Громкий смех пирующего Олимпа прекратился; ждали со дня на день преставления
света,
вечность которого была догмат классического воззрения.
Сыновья мои — уж это другое поколение — конечно, также наслышавшиеся от своих наставников, говорили, что любовь есть душа жизни, жизнь природы, изящность восторгов, полный
свет счастья, эссенция из всех радостей; если и причинит неимоверные горести, то одним дуновением благосклонности истребит все и восхитит на целую
вечность. Это роза из цветов, амбра из благоуханий, утро природы… и проч. все такое.
Он был рожден под гибельной звездой,
С желаньями безбрежными, как
вечность.
Они так часто спорили с душой
И отравили лучших дней беспечность.
Они летали над его главой,
Как царская корона; но без власти
Венец казался бременем, и страсти,
Впервые пробудясь, живым огнем
Прожгли алтарь свой, не найдя кругом
Достойной жертвы, — и в пустыне
светаНа дружний зов не встретил он ответа.
Хао́са бытность довременну
Из бездн Ты
вечности воззвал;
А
вечность, прежде век рожденну,
В Себе Самом Ты основал.
Себя Собою составляя,
Собою из Себя сияя,
Ты
свет, откуда
свет исте́к.
Создавый все единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек.
Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет,
Хотя и мог бы ум высокий,
Тебе числа и меры нет!
Не могут Духи просвещенны,
От
света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,
В Твоем величьи исчезает,
Как в
вечности прошедший миг.
Но если только есть бог над нами и
вечность перед нами, то изменяется всё. Мы прозреваем добро в зле,
свет во мраке, и надежда прогоняет отчаяние.
Рассуждая же в восходящем направлении (ανιόντες), скажем, что она не есть душа, или ум, не имеет ни фантазии, ни представления, ни слова, ни разумения; не высказывается и не мыслится; не есть число, или строй, или величина, или малость, или равенство, или неравенство, или сходство, или несходство; она не стоит и не движется, не покоится и не имеет силы, не есть сила или
свет; не живет и не есть жизнь; не сущность, не
вечность и не время; не может быть доступна мышлению; не ведение, не истина; не царство и не мудрость; не единое, не единство (ένότης), не божество, не благость, не дух, как мы понимаем; не отцовство, не сыновство, вообще ничто из ведомого нам или другим сущего, не есть что-либо из не сущего или сущего, и сущее не знает ее как такового (ουδέ τα οντά γινώσκει αυτόν ή αΰθή εστίν), и она не знает сущего как такового; и она не имеет слова (ουδέ λόγος αυτής εστίν), ни имени, ни знания; ни тьма, ни
свет; ни заблуждение, ни истина; вообще не есть ни утверждение (θέσις), ни отрицание (αφαίρεσις); делая относительно нее положительные и отрицательные высказывания (των μετ αύτη'ν θέσεις καί οίραιρε'σεις ποιούντες), мы не полагаем и не отрицаем ее самой; ибо совершенная единая причина выше всякого положения, и начало, превосходящее совершенно отрешенное от всего (абсолютное) и для всего недоступное, остается превыше всякого отрицания» (καί υπέρ πασαν αφαίρεσιν ή υπεροχή των πάντων απλώς οίπολελυμένου και έιε' κείνα των όλων) (de mystica theologia, cap.
Следовательно, в каком-то смысле и тварь совечна Творцу, как
свет соприсущ солнцу, хотя для нее
вечность осуществляется во временности.
Присутствие Бога в твари,
вечность во временности, нужно понимать как теофанию, преломление в призме времени вечно сущего, которое посылает
свет и тепло всему, подобно солнцу, само ни в чем не нуждаясь, ничего не принимая и не теряя.
Мария — и автомобиль! Крылатый ангел, садящийся в метрополитен для быстроты! Ласточка, седлающая черепаху! Стрела на горбатой спине носильщика тяжестей! Ах, все сравнения лгут: зачем ласточка и стрела, зачем самое быстрое движение для Марии, в которой заключены все пространства! Но это Я сейчас придумал про метро и черепаху, а тогда спокойствие Мое было так велико и блаженно, что не вмещало и не знало иных образов, кроме образа
вечности и немеркнущего
света.
Когда с римской улицы, где каждый камешек залит
светом апрельского солнца, я вхожу в тенистый музей, его прозрачная и ровная тень мне кажется особенным
светом, более прочным, нежели слишком экспансивные солнечные лучи. Насколько помню, именно так должна светиться
вечность. И эти мраморы! Они столько поглотили солнца, как англичанин виски, прежде чем их загнали сюда, что теперь им не страшна никакая ночь… и мне возле них не страшно проклятой ночи. Береги их, человече!
Но в более глубоком смысле мы можем мыслить рай на земле, возможен выход в
вечность, возможен экстаз и созерцание Бога, возможны радость и
свет.