Неточные совпадения
Васюкова нет, явился кто-то другой. Зрачки у него расширяются, глаза не мигают больше, а все делаются прозрачнее,
светлее, глубже и смотрят гордо, умно, грудь дышит медленно и тяжело. По
лицу бродит нега, счастье,
кожа становится нежнее, глаза синеют и льют лучи: он стал прекрасен.
Когда она улыбалась, ее темные, как вишни, зрачки расширялись, вспыхивая невыразимо приятным светом, улыбка весело обнажала белые крепкие зубы, и, несмотря на множество морщин в темной
коже щек, всё
лицо казалось молодым и
светлым.
В окно, весело играя, заглядывал юный солнечный луч, она подставила ему руку, и когда он,
светлый, лег на
кожу ее руки, другой рукой она тихо погладила его, улыбаясь задумчиво и ласково. Потом встала, сняла трубу с самовара, стараясь не шуметь, умылась и начала молиться, истово крестясь и безмолвно двигая губами.
Лицо у нее
светлело, а правая бровь то медленно поднималась кверху, то вдруг опускалась…
Все смеялись. Улыбалась и Анна своими прищуренными глазами. Густав Иванович хохотал громко и восторженно, и его худое, гладко обтянутое блестящей
кожей лицо, с прилизанными жидкими,
светлыми волосами, с ввалившимися глазными орбитами, походило на череп, обнажавший в смехе прескверные зубы. Он до сих пор обожал Анну, как и в первый день супружества, всегда старался сесть около нее, незаметно притронуться к ней и ухаживал за нею так влюбленно и самодовольно, что часто становилось за него и жалко и неловко.
Королева — стройная молодая женщина маленького роста, с выразительным, приятным
лицом, цвет
кожи которого был несколько
светлее, чем у супруга (говорили, что она была не чистокровная каначка), и с большими черными глазами, в которых светилась скорбь, — была положительно недурна и вызывала невольную симпатию.
Он отступил шага на два назад. Глаша действительно была неузнаваема. Из сравнительно полной, здоровой девушки она сделалась буквально обтянутым
кожей скелетом. Ее
лицо приобрело какую-то мертвенную восковую прозрачность, и лишь синие глаза сделались еще больше, как бы выкатились из орбит и приобрели какое-то
светлое, страдальческое выражение.
Изящный овал
лица, белизна
кожи и яркий румянец, горевший на полных щеках, в соединении с нежными, правильными, как бы выточенными чертами
лица, густыми дугами соболиных бровей и
светлым взглядом темно-карих глаз, полузакрытых густыми ресницами, высокой, статной фигурой, мягкостью очертаний открытой шеи, стана и полных, белоснежных рук, видневшихся до локтя из-под широкого рукава сарафана, ни единым штрихом не нарушали гармонию в этом положительном идеале русской красоты, выдающеюся представительницей которого и была княжна Евпраксия Прозоровская.