Неточные совпадения
Серпуховской поцеловал во влажные и
свежие губы молодца вахмистра, и, обтирая рот
платком, подошел к Вронскому.
Глаза ее устремлены были куда-то далеко от книги. На плеча накинут белый большой шерстяной
платок, защищавший ее от
свежего, осеннего воздуха, который в открытое окно наполнял комнату. Она еще не позволяла вставить у себя рам и подолгу оставляла окно открытым.
В комнату вошел, или, вернее, вскочил — среднего роста,
свежий, цветущий, красиво и крепко сложенный молодой человек, лет двадцати трех, с темно-русыми, почти каштановыми волосами, с румяными щеками и с серо-голубыми вострыми глазами, с улыбкой, показывавшей ряд белых крепких зубов. В руках у него был пучок васильков и еще что-то бережно завернутое в носовой
платок. Он все это вместе со шляпой положил на стул.
Он вынул
платок, как бы опять собираясь заплакать. Он был сильно потрясен и, кажется, в одном из самых своих дурных «состояний», в каких я мог его запомнить за все время нашего знакомства. Обыкновенно и даже почти всегда он бывал несравненно
свежее и бодрее.
Катюша с Марьей Павловной, обе в сапогах и полушубках, обвязанные
платками, вышли на двор из помещения этапа и направились к торговкам, которые, сидя за ветром у северной стены палей, одна перед другой предлагали свои товары:
свежий ситный, пирог, рыбу, лапшу, кашу, печенку, говядину, яйца, молоко; у одной был даже жареный поросенок.
Нюрочка добыла себе у Таисьи какой-то старушечий бумажный
платок и надела его по-раскольничьи, надвинув на лоб.
Свежее, почти детское личико выглядывало из желтой рамы с сосредоточенною важностью, и Петр Елисеич в первый еще раз заметил, что Нюрочка почти большая. Он долго провожал глазами укатившийся экипаж и грустно вздохнул: Нюрочка даже не оглянулась на него… Грустное настроение Петра Елисеича рассеял Ефим Андреич: старик пришел к нему размыкать свое горе и не мог от слез выговорить ни слова.
Наконец на высоком пороге показалась стройная девушка, покрытая большим шейным
платком, который плотно охватывал ее молодую головку, перекрещивался на
свежей груди и крепким узлом был завязан сзади.
Во многих лавках и закрытых клетках пели соловьи, знаменитые курские соловьи, за которых любители платили сотни рублей. На развале — пряники, изюм, чернослив, шептала, урюк горами высились. Гармонисты, песенники, рожечники, гусляры — повсюду. Около материй толпились бабы в паневах, сарафанах и
платках и модные дамы-помещицы. Коридор и полы лавок были мягки от
свежего душистого сена и травы — душистой мяты и полыни.
Дорушка опять кашлянула и, показав Долинскому белый
платок со
свежим алым пятнышком, улыбнулась.
Он увидел бы, например, что между сиденьем и спинкой дивана затиснут был грязный батистовый
платок, перед тем только покрывавший больное горло хозяйки, и что чистый надет уже был теперь, лишь сию минуту; что под развернутой книгой журнала, и развернутой, как видно, совершенно случайно, на какой бог привел странице, так что предыдущие и последующие листы перед этой страницей не были даже разрезаны, — скрывались крошки черного хлеба и не совсем
свежей колбасы, которую кушала хозяйка и почти вышвырнула ее в другую комнату, когда раздался звонок Бегушева.
В белой вышитой занавеске, красно-бурой паневе, красном ярком
платке, с босыми ногами,
свежая, твердая, красивая, она стояла и робко улыбалась.
В десяти шагах от меня, из лесу вышла высокая молодая девушка с высоко подтыканным ситцевым сарафаном; кумачный
платок сбился на затылок и открывал замечательно красивую голову с шелковыми русыми волосами и карими большими глазами. От ходьбы по лесу лицо разгорелось, губы были полуоткрыты; на белой полной шее блестели стеклянные бусы. Девушка заметила меня, остановилась и с вызывающей улыбкой смотрела прямо в глаза, прикрывая передником берестяную коробку с
свежей малиной.
Впоследствии мне постоянно казалось, что «Однодворец Овсянников» списан Тургеневым с являвшегося ко всем окрестным помещикам и приносившего в подарок
свежего меду из своего пчельника однодворца Ивана Матвеевича Овсянникова. Старуха, жена его, Авдотья Ионовна, повязывавшая голову пестрым ковровым
платком с вырывающейся кверху бахромою и в пестром праздничном платье была истым подобием бубнового короля.
Положительно, он был львом бала, и Александра Васильевна отчаянно кокетничала с ним, то есть капризничала, надувала губки, хлопала его
платком по руке, делала вид, что ей ужасно противно его ухаживание, и, вся розовая, звонко хохотала, откидываясь назад и блестя
свежими темными глазками.
Порыв ветра зашумел верхушками берез еще далеко от меня; вот ближе, слышу, он зашевелил траву, вот и листья шиповниковой клумбы заколебались, забились на своих ветках; а вот, поднимая угол
платка и щекотя потное лицо, до меня добежала
свежая струя.
Обычно
свежее, яркое и спокойное Наташино лицо с нежными ямками на щеках, со смеющимися черными глазами, с независимо поднятой вверх горделивой головкой, прикрытой, как и у прочих приюток, белой косынкой, спокойно и весело по своему обыкновению. Байковый
платок небрежно покрывает плечи.
С этим она вышла, и не смевший следовать за нею Жозеф видел из окна, как она быстро, как темный дух, носилась, ходя взад и вперед по платформе. Несмотря на то, что на дворе еще стояли первые числа марта и что ночной воздух под Берлином был очень влажен и прохладен, Бодростина обмахивалась
платком и жадно впивала в себя холодные струи
свежей атмосферы.
Матрена Ниловна не передала дочери своей наружности. Волос из-под надвинутого на лоб
платка не было видно, но они у нее оставались по-прежнему русые, цвета орехового дерева, густые, гладкие и без седины. Брови, такого же цвета, двумя густыми кистями лежали над выпуклостями глазных орбит. Проницательные и впалые глаза, серые, тенистые, с крапинками на зрачках, особенно молодили ее. В крупном
свежем рту сохранились зубы, твердые и белые, подбородок слегка двоился.
Однако, постояв и потянув на себя
свежего воздуха, отец Илиодор попробовал за пазухой подрясника носовой
платок, в котором лежала благодарность, и позвякал дверною клямкою.
Нанятая пролетка стояла уж у крыльца. Ранееву обвязали голову
платком со
свежими компрессами. Собираясь выходить, он вспомнил о своих очках, ему поданы были новые, в футляре. О том, что купленные им прежде разбились, никто не промолвил ни слова. Когда он сходил с крыльца, городовой приложил руку к козырьку своего кепи и спросил его превосходительство, не украдено ли чего у него, так как он гнался за вором.