Неточные совпадения
— Позвольте однако! — возмущенно воскликнул
человек с забинтованной ногою и палкой в руке. Поярков зашипел
на него, а Дьякон, протянув к нему длинную руку с растопыренными пальцами,
рычал...
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и
рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть
на пол вверх лицом, но вихревое вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
За нею выскочил
человек в черном полушубке, матерно ругаясь, схватил ее сзади за наверченную
на голове шаль и потащил назад,
рыча...
Три группы
людей, поднимавших колокол, охали, вздыхали и
рычали. Повизгивал блок, и что-то тихонько трещало
на колокольне, но казалось, что все звуки гаснут и вот сейчас наступит торжественная тишина. Клим почему-то не хотел этого, находя, что тут было бы уместно языческое ликование, буйные крики и даже что-нибудь смешное.
— Зачем живет такой
человек! — глухо
прорычал Дмитрий Федорович, почти уже в исступлении от гнева, как-то чрезвычайно приподняв плечи и почти от того сгорбившись, — нет, скажите мне, можно ли еще позволить ему бесчестить собою землю, — оглядел он всех, указывая
на старика рукой. Он говорил медленно и мерно.
Давешний господин с кулаками после приема в компанию «просителя» счел себя даже обиженным и, будучи молчалив от природы, только
рычал иногда, как медведь, и с глубоким презреньем смотрел
на заискивания и заигрывания с ним «просителя», оказавшегося
человеком светским и политичным.
— Вва! — разводил князь руками. — Что такое Лихонин? Лихонин — мой друг, мой брат и кунак. Но разве он знает, что такое любофф? Разве вы, северные
люди, понимаете любофф? Это мы, грузины, созданы для любви. Смотри, Люба! Я тебе покажу сейчас, что такое любоффф! Он сжимал кулаки, выгибался телом вперед и так зверски начинал вращать глазами, так скрежетал зубами и
рычал львиным голосом, что Любку, несмотря
на то, что она знала, что это шутка, охватывал детский страх, и она бросалась бежать в другую комнату.
Помню тягостный кошмар больницы: в желтой, зыбкой пустоте слепо копошились, урчали и стонали серые и белые фигуры в саванах, ходил
на костылях длинный
человек с бровями, точно усы, тряс большой черной бородой и
рычал, присвистывая...
Этот шепот придал силы Фоме, и он с уверенностью начал швырять насмешки и ругательства в тех, кто попадался ему
на глаза. Он радостно
рычал, видя, как действуют его слова. Его слушали молча, внимательно; несколько
человек подвинулись поближе к нему.
Блоки визжали и скрипели, гремели цепи, напрягаясь под тяжестью, вдруг повисшей
на них, рабочие, упершись грудями в ручки ворота,
рычали, тяжело топали по палубе. Между барж с шумом плескались волны, как бы не желая уступать
людям свою добычу. Всюду вокруг Фомы натягивались и дрожали напряженно цепи и канаты, они куда-то ползли по палубе мимо его ног, как огромные серые черви, поднимались вверх, звено за звеном, с лязгом падали оттуда, а оглушительный рев рабочих покрывал собой все звуки.
Покрытый морозною пылью, лохматый пес был так же немногоречив, как его хозяин; он не
рычал при приближении
человека, а молча вскакивал во весь свой рост в санях, становился передними лапами
на край и выжидал первого движения подходившего, чтобы броситься ему
на грудь и перекусить горло.
Благополучно сгрузили с барки
на берег красное тупое чудовище, похожее
на безголового быка; опутали его верёвками и, ухая,
рыча, дружно повезли
на катках по доскам, положенным
на песок; котёл покачивался, двигаясь вперёд, и Никите казалось, что круглая, глупая пасть котла развёрзлась удивлённо пред весёлой силою
людей. Отец, хмельной, тоже помогал тащить котёл, напряжённо покрикивая...
— А — как же? Я его вскормил. А он и
на меня стал
рычать. Положим, и
человек сбесится, если его
на цепь посадить…
Булычов. Не
рычи! Я же просто говорю, не казенными молитвами, а человечьими словами. Вот — Глафире ты сказала: скоро ее выгонят. Стало быть, веришь: скоро умру. Это — зачем же? Васька Достигаев
на девять лет старше меня и намного жуликоватее, а здоров и будет жить. Жена у него — первый сорт. Конечно, я — грешник,
людей обижал и вообще… всячески грешник. Ну — все друг друга обижают, иначе нельзя, такая жизнь.
Хором, качаясь в такт, поют они данные им доктором заветы: «мы
люди! мы не должны драть кору с деревьев, не ходить
на четвереньках, не втягивать воду губами» — поют, гипнотизируют себя, даже верят, что они
люди, а внутри
рычит все тот же зверь и при малейшей оплошности вырывается
на свободу.
Было смятение, и шум, и вопли, и крики смертельного испуга. В паническом страхе
люди бросились к дверям и превратились в стадо: они цеплялись друг за друга, угрожали оскаленными зубами, душили и
рычали. И выливались в дверь так медленно, как вода из опрокинутой бутылки. Остались только псаломщик, уронивший книгу, вдова с детьми и Иван Порфирыч. Последний минуту смотрел
на попа — и сорвался с места, и врезался в хвост толпы, исторгнув новые крики ужаса и гнева.