Неточные совпадения
Петроград встретил оттепелью, туманом, все на земле было окутано мокрой кисеей, она затрудняла дыхание, гасила мысли, вызывала ощущение бессилия. Дома ждала неприятность: Агафья, сложив, как всегда,
руки на груди, заявила, что уходит работать в госпиталь
сиделкой.
— Деятельной любви? Вот и опять вопрос, и такой вопрос, такой вопрос! Видите, я так люблю человечество, что, верите ли, мечтаю иногда бросить все, все, что имею, оставить Lise и идти в сестры милосердия. Я закрываю глаза, думаю и мечтаю, и в эти минуты я чувствую в себе непреодолимую силу. Никакие раны, никакие гнойные язвы не могли бы меня испугать. Я бы перевязывала и обмывала собственными
руками, я была бы
сиделкой у этих страдальцев, я готова целовать эти язвы…
Зотушка ходил за больной как
сиделка, и больная инстинктивно искала его
руки, когда нужно было переменить место на подушке или приподнять голову; никто не умел так угодить ей, как Зотушка.
— Есть, — отвечала та и, махнув
рукой стоявшей около нее
сиделке, сказала, что она не будет ставить мушки.
Я вытер
руки,
сиделка набросила мне на плечи пальто, и, не надевая его в рукава, я побежал домой.
Девочка лежала, выкатив страдающие глаза, отчаянно топоча ножками и стараясь вырваться из
рук державшей ее
сиделки; лицо ее косилось от плача, но плача не было слышно: у трахеотомированных воздух идет из легких в трубку, минуя голосовую щель, и они не могут издать ни звука.
А позднее вечером, перед ночью, когда надзирательницы и начальница уходили, чтобы пользоваться коротким ночным покоем, уезжал и уставший за день доктор, а сиделка-служанка дремала в кресле, прикрутив свет в лампе-ночнике, маленькая, горбатая фигурка калеки Елены Дмитриевны проскальзывала в приютский лазарет, склонялась над пылавшим личиком и, молитвенно сложив
руки, шептала пересохшими от волнения губами...
Сладко забилось мое сердце при этой бесхитростной ласке лазаретной
сиделки, и бессознательно, обвив
руками ее шею, я шепнула...
Девочка вздохнула, и, отвернув голову, молча закрыла глаза.
Сиделка взяла ее на
руки и понесла из операционной. Сергей Андреевич тщательно вымыл сулемою лицо и
руки, простился с Ольгой Петровной и пошел из больницы домой.
— Да, да, — говорила она, схватив его за
руки, — я знаю… Ты не давай отцу… Они уйдут зря… Не можешь на год, дай на полгода. Только на полгода, Ника. До лета. Взять
сиделку на те часы, когда меня нет. Консерватория или уроки… на все это… я сосчитала… не больше как сто пятьдесят рублей. Расход на лекарство… доктора. Дай хоть по сту рублей на месяц, Ника! Через полгода я буду знать…
Ему страстно захотелось ударить еще раз, но, увидев около ненавистного лица бледные, встревоженные лица
сиделок, он перестал ощущать удовольствие, махнул
рукой и выбежал из палаты.
Павел Семенович растолкав
сиделку и приподнял больную, чтобы уложить покойнее, но в то время, когда он еще держал на
руках, она вдруг захрипела. Он положил на постель труп своей жены.
В палату вошла
сиделка, держа в
руках две оловянных миски, ложки и два куска хлеба. Одну миску она поставила перед стариком, другую — перед Пашкой.