Неточные совпадения
Ромашов молча поклонился и пожал протянутую ему
руку, большую, пухлую и холодную
руку. Чувство обиды у него прошло, но ему не было легче. После сегодняшних утренних важных и гордых мыслей он чувствовал себя теперь маленьким, жалким, бледным школьником, каким-то нелюбимым, робким и заброшенным
мальчуганом, и этот переход был постыден. И потому-то, идя в столовую вслед за полковником, он подумал про себя, по своей привычке, в третьем лице: «Мрачное раздумье бороздило его чело».
Мальчуган смотрит на меня и тихонько посмеивается. Я нахожусь в замешательстве, но внутренно негодую на Гришу, который совсем уж в опеку меня взял. Я хочу идти в его комнату и строгостью достичь того, чего не мог достичь ласкою, но в это время он сам входит в гостиную с тарелкой в
руках и с самым дерзким движением — не кладет, а как-то неприлично сует эту тарелку на стол. На ней оказывается большой кусок черного хлеба, посыпанный густым слоем соли.
Приплясывая, идет черноволосая генуэзка, ведя за
руку человека лет семи от роду, в деревянных башмаках и серой шляпе до плеч. Он встряхивает головенкой, чтобы сбросить шляпу на затылок, а она всё падает ему на лицо, женщина срывает ее с маленькой головы и, высоко взмахнув ею, что-то поет и смеется,
мальчуган смотрит на нее, закинув голову, — весь улыбка, потом подпрыгивает, желая достать шляпу, и оба они исчезают.
По примеру Аги мы остановились. Он перекинулся словом с пастухами. Они бросились к козам и через минуту надоили и подали ему и мне по чашке ароматного, густого молока. Это было и лакомство и оживило меня. Нукерам тоже дали после нас по чашке, и мы двинулись. Ага бросил
мальчуганам горсть серебра, и те молча ему кланялись, прикладывая
руку то ко лбу, то к груди.
— Мой совет хорош для всякого места, где тебя еще не знали болтливым и запальчивым
мальчуганом. Ну, хорошо. Выкидывай свои пять лет. Звонок около тебя, протяни
руку и позвони.
Бедного
мальчугана привязали крепчайшими веревками за
руки, за голову, за ноги к скамейке.
У нее четверо детей. Двое старших, Ромка и Алечка, еще не пришли из гимназии, а младшие — семилетний Адька и пятилетний Эдька, здоровые
мальчуганы со щеками, пестрыми от грязи, от лишаев, от размазанных слез и от раннего весеннего загара, — торчат около матери. Они оба держатся
руками за край стола и попрошайничают. Они всегда голодны, потому что их мать насчет стола беспечна: едят кое-как, в разные часы, посылая в мелочную лавочку за всякой всячиной...
Раз в его
руку попала кукла — картонная, с поломанным черепом, откуда лилась вода, когда куклу брали за ноги; какой-то сердитый и упрямый
мальчуган сперва заставил его положить в лодку ящик с бабками, а потом уже согласился сесть и сам.
Гимназист VII класса Егор Зиберов милостиво подает Пете Удодову
руку. Петя, двенадцатилетний
мальчуган в сером костюмчике, пухлый и краснощекий, с маленьким лбом и щетинистыми волосами, расшаркивается и лезет в шкап за тетрадками. Занятие начинается.
Вдруг подожженный частный обернулся и поймал школьника на месте: тотчас же он его цап за
руку и кивнул своему помощнику. Но так как помощник не замечал начальничьего кивка, то частный самолично повел
мальчугана из церкви.
Действительно, двое городовых, поспешившие наконец на призыв частного, подхватили
мальчугана за
руки и всем своим наличным полицейским составом повели его вон из церкви, несмотря на осаждавшую их публику. Значительная кучка этой публики пошла вместе с ними считаться на воздух с частным приставом и выручать пойманного школьника.
С мочалкой в одной
руке, с тряпкой в другой она похожа на Золушку или на задорного, шаловливого
мальчугана с вихрастой неровной гривкой отросших черных волос…
Положив под голову вместо подушки походную сумку, он храпел богатырским храпом, прикрыв грудь одной половиной шинели; под другой же её половиной спал, подложив под голову мокрую от сырости
руку, черноволосый
мальчуган на разостланном под ним на сыром мхе войлоке.
— Ты оправдал все мои ожидания,
мальчуган… Я доволен тобой… Дай мне от души пожать тебе
руку, маленький герой… A насчет твоего друга не беспокойся, мы поспешим ему на выручку и Господь поможет нам спасти его… Сведения, которые ты принес нынче, драгоценны, они открывают нам путь к дальнейшему. От своевременного занятия той деревушки, где вы оба, ты и твой товарищ, сделали такую блестящую разведку, зависит многое… Ваш подвиг не останется без награды. Я представлю вас обоих к ней и…
— Действительно, удивительно дети его любят, — сказала Варвара Васильевна. — Весною встретилась я с ним на улице, идет в целой толпе гимназистиков. Разговариваю с ним, а
мальчуган сзади стоит и тихо, любовно гладит его
рукою по рукаву… Так жалко его, беднягу, — в злейшей чахотке человек.
Мы выпили, закусили. Стали пить чай. Лизар держал в корявых
руках блюдечко и, хмурясь, дул в него. Хозяйка снова появилась на пороге, прямая и неподвижная. За ее юбку держались два
мальчугана. Засунув пальцы в рот, они исподлобья внимательно смотрели на нас. Из оконца подызбицы тянуло запахом прелого картофеля.
Бледный, испуганный Юрик едва держался в седле… Вот мимо него быстро, как молния, промелькнула роща… Вот виднеется вдалеке деревня… вот синеет большая запруда, где бабы полощут белье. И все это лишь только покажется, тотчас же пропадает из вида благодаря его бешеной скачке. А конь несется все быстрее и быстрее… Уже голова начинает кружиться у бедного
мальчугана,
руки, схватившиеся за гриву, слабеют с каждой минутой… Вот-вот сейчас они, обессиленные, выпустят гриву Востряка…
— Ай! ай! ай! Змея! — продолжал он кричать во весь голос и отчаянно тряс правой
рукою. На указательном пальце Бобки повисло что-то безобразное, черное, продолговатое, с длинными клещами, уцепившимися изо всей силы за указательный пальчик
мальчугана.
Митька послушно взял ложку в
руку, предварительно обтерев пальцы о грудь куртки. Но желе не бралось и на ложку. Оно трепетало и покачивалось во все стороны, и каждый раз бедный
мальчуган снова ронял куски его с ложки на тарелку, не успевая донести до рта.
— Кабы не этот
мальчуган, не бессудь — закаялся бы во веки веков возить тебя по дорогам. Ну, да ты добрая барыня (тут ямщик махнул
рукой); на тебя и зла нет!.. А все-таки лошадок полечить надо, да и мне не худо отвесть душу.