Неточные совпадения
— Слушай, слушай, пан! — сказал жид, посунувши обшлага рукавов своих и подходя к нему с растопыренными
руками. — Вот что мы сделаем. Теперь строят везде крепости и замки; из Неметчины приехали французские
инженеры, а потому по дорогам везут много кирпичу и камней. Пан пусть ляжет на дне воза, а верх я закладу кирпичом. Пан здоровый и крепкий с виду, и потому ему ничего, коли будет тяжеленько; а я сделаю в возу снизу дырочку, чтобы кормить пана.
Самгин, прихлебывая вино, ожидал, когда
инженер начнет извиняться за поведение Бердникова. Конечно, он пришел по поручению толстяка с этой целью. Попов начал говорить так же возбужденно, как при первой встрече. Держа в одной
руке сигару, в другой стакан вина, он говорил, глядя на Самгина укоризненно...
«Моисей» показал на проходившую под
руку с каким-то
инженером среднего роста девушку с голубыми глазами и прекрасными золотистыми волосами, точно шелковой рамкой окаймлявшими ее бойкое матовое лицо, с легкими веснушками около носа. Она слегка покачивалась на высоких каблуках.
Адвокаты и горные
инженеры пользовались в этом случае особенно громкой репутацией, потому что те и другие представляли для настоящих матерых игроков постоянную статью дохода: они спускали тут все, что успели схватить своими цепкими
руками на стороне.
Nicolas подхватил Привалова под
руку и потащил через ряд комнат к буфету, где за маленькими столиками с зеленью — тоже затея Альфонса Богданыча, — как в загородном ресторане, собралась самая солидная публика: председатель окружного суда, высокий старик с сердитым лицом и щетинистыми бакенбардами, два члена суда, один тонкий и длинный, другой толстый и приземистый; прокурор Кобяко с длинными казацкими усами и с глазами навыкате; маленький вечно пьяненький горный
инженер; директор банка, женатый на сестре Агриппины Филипьевны; несколько золотопромышленников из крупных, молодцеватый старик полицеймейстер с военной выправкой и седыми усами, городской голова из расторговавшихся ярославцев и т. д.
Этого было довольно. По второму слову
инженера Пименов вынимал платок, делал зонтик из
руки и, наконец, вскакивал.
— И думать нечего, — настаивал Ефим Андреич. — Ведь мы не чужие, Петр Елисеич… Ежели разобрать, так и я-то не о себе хлопочу: рудника жаль, если в чужие
руки попадет. Чужой человек, чужой и есть… Сегодня здесь, завтра там, а мы, заводские, уж никуда не уйдем. Свое лихо… Как пошлют какого-нибудь
инженера на рудник-то, так я тогда что буду делать?
— Ну да вот
инженер приезжий, был секундантом у Ставрогина, маньяк, сумасшедший; подпоручик ваш действительно только, может, в белой горячке, ну, а этот уж совсем сумасшедший, — совсем, в этом гарантирую. Эх, Андрей Антонович, если бы знало правительство, какие это сплошь люди, так на них бы
рука не поднялась. Всех как есть целиком на седьмую версту; я еще в Швейцарии да на конгрессах нагляделся.
— Да и гости такие, что нам носу нельзя показать, и баушка запирает нас всех на ключ в свою комнату. Вот тебе и гости… Недавно Порфир Порфирыч был с каким-то горным
инженером, ну, пили, конечно, а потом как инженер-то принялся по всем комнатам на
руках ходить!.. Чистой театр… Ей-богу! Потом какого-то адвоката привозили из городу, тоже Порфир Порфирыч, так тово уж прямо на
руках вынесли из повозки, да и после добудиться не могли: так сонного и уволокли опять в повозку.
Заслуги Андреа перед правлением были неисчислимы. Из его головы целиком вышел гениально-мошеннический проект разорения первой компании предпринимателей, и его же твердая, но незримая
рука довела интригу до конца. Его проекты, отличавшиеся изумительной простотой и стройностью, считались в то же время последним словом горнозаводской науки. Он владел всеми европейскими языками и — редкое явление среди
инженеров — обладал, кроме своей специальности, самыми разнообразными знаниями.
Третья дочь, Шурочка, избрала специальностью игру в дурачки со всеми холостыми
инженерами по очереди. Как только узнавала она, что ее старый партнер собирается жениться, она, подавляя огорчение и досаду, избирала себе нового. Конечно, игра велась с милыми шутками и маленьким пленительным плутовством, причем партнера называли «противным» и били по
рукам картами.
Она молчала, в замешательстве теребя веер. Ее выручил подлетевший к ней молодой
инженер. Она быстро встала и, даже не обернувшись на Боброва, положила свою тонкую
руку в длинной белой перчатке на плечо
инженера. Андрей Ильич следил за нею глазами… Сделав тур, она села, — конечно, умышленно, подумал Андрей Ильич, — на другом конце площадки. Она почти боялась его или стыдилась перед ним.
На платформе раздался продолжительный звонок, возвещавший отход поезда с ближайшей станции. Между
инженерами произошло смятение. Андрей Ильич наблюдал из своего угла с насмешкой на губах, как одна и та же трусливая мысль мгновенно овладела этими двадцатью с лишком человеками, как их лица вдруг стали серьезными и озабоченными,
руки невольным быстрым движением прошлись по пуговицам сюртуков, по галстукам и фуражкам, глаза обратились в сторону звонка. Скоро в зале никого не осталось.
Крепко пожав друг другу
руки, они с улыбкой расстались; один пошел в сторону, противоположную той, куда скрылся
инженер, другой — задумчиво напевая, стал убирать посуду со столов.
Инженер пошел под акациями, сквозь сеть солнечных лучей, шагая медленно длинными, сухими ногами, тщательно натягивая перчатку на тонкие пальцы правой
руки, — маленький, досиня черный гарсон отошел от двери ресторана, где он слушал эту беседу, и сказал рабочему, который рылся в кошельке, доставая медные монеты...
В большом доме напротив, у
инженера Должикова играли на рояле. Начинало темнеть, и на небе замигали звезды. Вот медленно, отвечая на поклоны, прошел отец в старом цилиндре с широкими загнутыми вверх полями, под
руку с сестрой.
Увидав
инженера, я невольно сделал шаг назад, а он протянул ко мне обе
руки и сказал, улыбаясь, показывая свои белые, крепкие, ямщицкие зубы...
Я оклеивал в клубе одну из комнат, смежных с читальней; вечером, когда я уже собирался уходить, в эту комнату вошла дочь
инженера Должикова с пачкой книг в
руках.
— А каков Германн! — сказал один из гостей, указывая на молодого
инженера, — отроду не брал он карты в
руки, отроду не загнул ни одного пароли, а до пяти часов сидит с нами и смотрит на нашу игру!
В то самое время, как два лакея приподняли старуху и просунули в дверцы, Лизавета Ивановна у самого колеса увидела своего
инженера; он схватил ее
руку; она не могла опомниться от испугу, молодой человек исчез: письмо осталось в ее
руке.
— Мирон сменит, Яков. Мирон будет
инженером, — сказал Илья и, высунув
руку за окно, стряхнул пепел папиросы. Отец напомнил...
О прелестях казенного золотого дела мы считаем излишним говорить, потому что чужими
руками хорошо только жар загребать; наша экономическая политика идет к погашению этого режима доброго старого времени, когда нагревали
руки около казенного козла всесильные горные
инженеры.
Эту получку
инженеры брали из
рук казначея не рассматривая и без расписки, а казначей только делал карандашом значок о выдаче ее в особой маленькой тетрадке.
В общей суматохе не принимали участия только Кривополов, Дружков, Середа и еще какой-то
инженер в отставке, которые винтили уже третьи сутки. Агашков молился с утра богу, Кун, заложив
руки в карманы своей кожаной куртки, особенно сосредоточенно курил сигару с раннего утра. В избе Спирьки Флегонт Флегонтович возился с каким-то футляром, который никак не входил у него в боковой карман.
На Воздвиженье, 14 сентября, был храмовой праздник. Лычковы, отец и сын, еще с утра уезжали на ту сторону и вернулись к обеду пьяные; они ходили долго по деревне, то пели, то бранились нехорошими словами, потом подрались и пошли в усадьбу жаловаться. Сначала вошел во двор Лычков-отец с длинной осиновой палкой в
руках; он нерешительно остановился и снял шапку. Как раз в это время на террасе сидел
инженер с семьей и пил чай.
Студент стоял неподвижно, засунув
руки в карманы, и не отрывал глаз от огней. Он не слушал
инженера, о чем-то думал и, по-видимому, переживал то настроение, когда не хочется ни говорить, ни слушать. После долгого молчания он обернулся ко мне и сказал тихо...
Пришел
инженер Заброда, бухгалтер деревенского кооператива, — длинный, с большим кадыком на чахоточной шее. Увидел Катю, нахмурился. Поколебавшись, неохотно подал ей
руку и сейчас же отвернулся: он не прощал ей, что она пошла служить к большевикам.
— Прошу великодушно извинить, Алексей Семеныч! — сказал
инженер, прижимая
руку к сердцу. — Я немедленно приму меры, и все ваши малейшие желания будут исполняемы самым лучшим и скорым образом.
Не было под
рукой у генерала способного
инженера; благо на глаза попался артиллерист, и на меня возложили это поручение.
Почерк адреса на конверте был написан женской
рукой. Вся кровь бросилась в голову молодого
инженера.