Неточные совпадения
«Кусочники» жили семьями при
банях, имели отдельные комнаты и платили разную аренду, смотря по
баням, от двадцати до ста
рублей в месяц.
«Грузинские»
бани — любимые у жокеев и у цыган, заселяющих Живодерку. А жокеи — любимые посетители банщиков, которым платили по
рублю, а главное, иногда шепнут про верненькую лошадку на ближайших скачках.
Много таких дам в бриллиантах появилось в Кружке после японской войны. Их звали «интендантскими дамами». Они швырялись тысячами
рублей, особенно «туровала» одна блондинка, которую все называли «графиней». Она была залита бриллиантами. Как-то скоро она сошла на нет — сперва слиняли бриллианты, а там и сама исчезла. Ее потом встречали на тротуаре около Сандуновских
бань…
Заказать такие сапоги было событием: они стоили тринадцать
рублей. Носили их подолгу, а потом делали к ним головки, а опорки чинились и донашивались в
бане.
— Да так вот, — объяснил Молодкин, — приехал я, а он сидит во фраке, в перчатках и в белом галстухе — хоть сейчас под венец!"Деньги!"Отдал я ему двести
рублей, он пересчитал, положил в ящик, щелкнул замком:"остальные восемьсот!"Я туда-сюда — слышать не хочет! И галстух снял, а ежели, говорит, через полчаса остальные деньги не будут на столе, так и совсем разденусь, в
баню уеду.
Признаюсь, от такого пассажа вся моя меланхолия — или, как батюшка-покойник называл эту душевную страсть, мехлиодия — прошла и в ее место вступил в меня азарт, и такой горячий, что я принялся кричать на него, выговаривая, что я и не думал заехать к нему, не хотел бы и знать его, а он меня убедительно упросил; я, если бы знал, не съел бы у него ни сухаря, когда у него все так дорого продается; что не я, а он сам мне предлагал все и
баню, о которой мне бы и на мысль не пришло, а в счете она поставлена в двадцать пять
рублей с копейками.
«Я, — отвечаю, — не беспокоюсь», — ну, только считаю ей за полтора месяца за квартиру десять
рублей и что пила-ела пятнадцать
рублей, да за чай, говорю, положим хоть три целковых, тридцать один целковый, говорю. За свечки тут-то не посчитала, и что в
баню с собой два раза ее брала, и то тоже забыла.
«Жалко Танечку», — думала она. Но жалость была больше в мыслях. В душе с жалостью мешалось брезгливое презрение к Тане. Нет, она, Александра Михайловна, — она не пошла бы не только из-за пятидесяти
рублей, а и с голоду бы помирала… Гадость какая! Она — честная, непродажная. И от этой мысли у нее было приятное ощущение чистоты, как будто она только что воротилась из
бани. Не легкое это дело остаться честной, а она вот сохранила себя и всегда сохранит.
Здесь он нанял за шесть
рублей в лето развалившуюся
баню у кузнеца Карла Шмецкэ и жил там тихо и «на спокое кашлял»…
Андрей Андреевич Сидоров получил в наследство от своей мамаши четыре тысячи
рублей и решил открыть на эти деньги книжный магазин. А такой магазин был крайне необходим. Город коснел в невежестве и в предрассудках; старики только ходили в
баню, чиновники играли в карты и трескали водку, дамы сплетничали, молодежь жила без идеалов, девицы день-деньской мечтали о замужестве и ели гречневую крупу, мужья били своих жен, и по улицам бродили свиньи.