Неточные совпадения
— Слушало его человек… тридцать, может быть — сорок; он стоял у царь-колокола. Говорил без воодушевления, не храбро. Один рабочий отметил это, сказав соседу: «Опасается
парень пошире-то
рот раскрыть». Они удивительно чутко подмечали все.
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха
парня, сунул ее под свои рыжие усы в угол
рта; поддернул штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями в бедра и, стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза. Лицо у него было грубое, солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись, она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как лицо его.
Парень стоял, искривив
рот, и бормотал...
Варвара неутомимо кушала шоколад, прокусывая в конфетке дырочку, высасывала ликер, затем, положив конфетку в
рот, облизывала губы и тщательно вытирала пальчики платком. Самгин подозревал, что наслаждается она не столько шоколадом, сколько тем, что он присутствует при свидании Лидии с Диомидовым и видит Лидию в глупой позиции: безмолвной, угнетенной болтовнею полуумного
парня.
И старший рабочий, с рыжей бородой, свалявшейся набок, и с голубыми строгими глазами; и огромный
парень, у которого левый глаз затек и от лба до скулы и от носа до виска расплывалось пятно черно-сизого цвета; и мальчишка с наивным, деревенским лицом, с разинутым
ртом, как у птенца, безвольным, мокрым; и старик, который, припоздавши, бежал за артелью смешной козлиной рысью; и их одежды, запачканные известкой, их фартуки и их зубила — все это мелькнуло перед ним неодушевленной вереницей — цветной, пестрой, но мертвой лентой кинематографа.
Парень глядел на него с изумлением, переминая свою шапку на желудке, а в соседней комнате Джемма, зажав
рот, помирала со смеху.
Парень смотрел, разиня
рот, и не говорил ни слова.
Парень разинул
рот и в недоуменье обернулся на своего товарища, но тот снял обеими руками свой поярковый грешневик, обвитый золотою лентой с павлиным пером, и, кланяясь раз за разом в пояс, сказал опричнику...
Но
парень не слышал вопроса. Он разинул
рот и, казалось, впился глазами в Хомяка.
— Если выпить не дурак, значит
парень так и сяк, — бойко крикнул Тишков и опрокинул рюмку в
рот.
Парень поздоровался молча и нырнул в калитку, а она, снова отирая
рот платком, медленно опустилась на лавку.
Во все продолжение предыдущего разговора он подобострастно следил за каждым движением Нефеда, — казалось, с какою-то даже ненасытною жадностию впивался в него глазами; как только Нефед обнаруживал желание сказать слово, или даже поднять руку, или повернуть голову, у молодого
парня были уже уши на макушке; он заранее раскрывал
рот, оскаливал зубы, быстро окидывал глазами присутствующих, как будто хотел сказать: «Слушайте, слушайте, что скажет Нефед!», и тотчас же разражался неистовым хохотом.
Молодой
парень замигал глазами и заранее раскрыл
рот.
— А от барина твоего? Записочку к Олимпиаде Даниловне? Ну? Давай! Я отнесу ей… Ну, — скорее! — Старик лез на Илью. У
парня высохло во
рту от страха.
Но все-таки их заметили. Молодой
парень первой шеренги, улыбаясь беззубым губастым
ртом, гремит наручниками, тыча в бок скованного с ним соседа, тоже, как и он, с обритой наполовину головой...
Больные — Кирило, пожилой мужик с песочной бородой, и Степа, молодой, безусый
парень с серым лицом, — лежали неподвижно, только можно было расслышать неровное, тяжелое дыханье. Доктор взглянул на Кирилу и покачал головой. Запекшиеся губы, полуоткрытый
рот, провалившиеся глубоко глаза — все это было красноречивее слов.
Парень, слушая Челкаша, сначала широко открыл
рот, выражая на круглой физиономии недоумевающее восхищение, но потом, поняв, что оборванец врет, шлепнул губами и захохотал. Челкаш сохранял серьезную мину, скрывая улыбку в своих усах.
Вымесил я один чан — другой готов; этот замесил — пшеничное поспело; его уже руками надо было месить. Крепок был я
парень, а к работе не привык: мука мне налезла и в нос, и в
рот, и в уши, и в глаза, оглох, ничего не вижу, потом обливаюсь, а он в тесто капает.
Тёмные, немного прищуренные глаза Николая улыбались, — старик не любил эту улыбку. На верхней губе и подбородке
парня проросли кустики тёмных волос — это имело такой вид, будто Николай ел медовый пряник и забыл вытереть
рот.
Николай тяжело вздохнул, отирая ладонью пот со лба. Ему не нравилось, как эти люди едят: Будилов брал лепёшки, словно брезгуя, концами тонких пальцев; поднося кусок ко
рту, вытягивал губы, как лошадь и морщил нос; потом, ощупав кусок губами, неохотно втягивал его в
рот и медленно, словно по обязанности, жевал, соря крошками; всё это казалось
парню неприятным ломаньем человека избалованного и заевшегося.
Парень. С тех пор как умерли мои родители, мне больше негде столоваться, Никита Федорович. Первоначально столовался я у моей замужней сестры, но семья у них, знаете ли, большая,
ртов много, а работников один только зять. Вот и говорят они мне: ступай, говорят, Гриша, столоваться в другое место, а мы больше не можем, чтобы ты у нас столовался. И тут совсем было я погиб, Никита Федорович, и решился живота.
— Постой, дядя, я те помогу привстать-то, — вымолвил наконец дюжий мужик, выступая вперед и пропуская коренастую руку под плечо больного. — Митроха, — примолвил он, толкнув локтем молодого
парня, — подсоби! Чего стоишь, рот-то разинул?
Битый час торговались. У обоих от спора даже во
рту пересохло. Ровно какой благодати возрадовался Марко Данилыч, завидев проходившего платочным рядом
парня: по поясу лубочный черес со стаканами, хрустальный кувшин в руке. Во всю ивановску кричит он...
Братец раскрыл
рот, чтобы ответить, но ему помешали. В комнату вошел
парень в поддевке, грязных сапогах и с большим кульком в руках. Он перекрестился и стал у двери.
На масленице у своего дворца, против церкви Рождества, она собирала слободских девушек и
парней кататься на салазках, связанных ремнями, с горы, названной по дворцу царевниному — Царевною, с которыми и сама каталась первая. Той же широкой масленицей вдруг вихрем мчится по улицам ликующей слободы тройка удалая; левая кольцом, правая еле дух переводит, а коренная на всех рысях с пеной у
рта. Это тешится, бывало, она, царевна, покрикивая удалому гвардейцу-вознице русскую охотничью присказку...
Грохотали удары роликов и колодок, со звенящим стуком падали колодки в ящики, гудели вентиляторы; иногда, как развернувшиеся бичи, воздух резали разбойничьи свисты
парней резерва, гнавших вагонетки: свистели, засунув два пальца в
рот, чтоб сторонились.