Неточные совпадения
Мы весь
родительский долг исполнили, немца приняли и
деньги по третям наперед ему платим.
Панауров, красивый, немножко наглый, закуривающий из лампадки и посвистывающий, казался ее отцу совершенным ничтожеством, и, когда потом зять в своих письмах стал требовать приданого, старик написал дочери, что посылает ей в деревню шубы, серебро и разные вещи, оставшиеся после матери, и 30 тысяч
деньгами, но без
родительского благословения; потом прислал еще 20 тысяч.
— А ты молчи, да слушай, что отец говорит. На родителя больше ты не работник, копейки с тебя в дом не надо. Свою
деньгу наживай, на свой домок копи, Алексеюшка… Таковы твои годы пришли, что пора и закон принять… Прежде было думал я из нашей деревни девку взять за тебя. И на примете, признаться, была, да вижу теперь, что здешние девки не пара тебе… Ищи судьбы на стороне, а мое
родительское благословение завсегда с тобой.
Возвращаясь в Поромово, не о том думал Алексей, как обрадует отца с матерью, принеся нежданные
деньги и сказав про обещанье Чапурина дать взаймы рублев триста на разживу, не о том мыслил, что завтра придется ему прощаться с домом
родительским. Настя мерещилась. Одно он думал, одно передумывал, шагая крупными шагами по узенькой снежной дорожке: «Зародилась же на свете такая красота!»
— Не про
деньги говорю, про
родительское благословенье, — горячо заговорил Сергей Андреич. — Аль забыл, что благословенье отчее домы чад утверждает, аль не помнишь, коль хулен оставивый отца и на сколь проклят от Господа раздражаяй матерь свою?.. Нехорошо, Алексей Трифоныч, — нехорошо!.. Бог покарает тебя!.. Мое дело сторона, а стерпеть не могу, говорю тебе по любви, по правде: нехорошо делаешь, больно нехорошо.
К торговому делу был он охоч, да не больно горазд. Приехал на Волгу добра наживать, пришлось залежные
деньги проживать. Не пошли ему Господь доброго человека, ухнули б у Сергея Андреича и
родительское наследство, и трудом да удачей нажитые
деньги, и приданое, женой принесенное. Все бы в одну яму.
Ну тут бы еще ничего: в дом
деньги отдал, а тут по скорости пали к нам слухи, что женился он на богатой вдове, а женился без
родительского благословения.
Еще до отъезда их Дуня сказала дяде, что дарит ему
родительский дом, кроме того, вручила ему крупную сумму
денег, «на обзаведенье», как сказала она.
— Ласков… Простил давно. Муженька моего он сразу разгадал и видит, какие у нас лады… Я ему ничего не говорю про то, что мои
деньги Рудич проиграл. Ты знаешь, Вася, в нашем быту первое дело — капитал. Он меня обвинит и будет прав. Еще добро бы, я сразу души не чаяла в Рудиче и все ему отдала, — а то ведь я его как следует никогда не любила… нужды нет, что чуть не убежала из
родительского дома.
— Чего! — сказала Василиса, глядя на него сердито и подозрительно. — Не гони! Небось не задаром пишешь, за
деньги! Ну, пиши. Любезному нашему зятю Андрею Хрисанфычу и единственной нашей любимой дочери Ефимье Петровне с любовью низкий поклон и благословение
родительское навеки нерушимо.
Находясь с полком в каком-то захолустье России, влюбился он в дочь небогатого дворянина Коростина, женился на ней без
родительского благословения и, за неимением наличных
денег, приехал через год после свадьбы в Заборье, кинуться вместе с женой к стопам оскорбленного родителя…
Родственные проделки над Грушею были приблизительно те же, что и везде, и проделаны они были по всем статьям
родительской программы: сначала просьба — «пришли чаю, сахару и кофию, и на паспорт», — а далее, немножко позже: «чаю, сахару, и кофию, и
денег десять рублей», и так пошло далее как по-писаному.