Неточные совпадения
— Да, — забыла
сказать, — снова обратилась она к Самгину, — Маракуев получил год «Крестов». Ипатьевский признан душевнобольным и выслан на
родину, в Дмитров, рабочие — сидят, за исключением Сапожникова, о котором есть сведения, что он болтал. Впрочем, еще один выслан на
родину, — Одинцов.
— Не стану спрашивать вас: почему, но
скажу прямо: решению вашему не верю-с! Путь, который я вам указал, — путь жертвенного служения
родине, — ваш путь. Именно: жертвенное служение, — раздельно повторил он. — Затем, — вы свободны… в пределах Москвы. Мне следовало бы взять с вас подписку о невыезде отсюда, — это ненадолго! Но я удовлетворюсь вашим словом — не уедете?
— Стойте! — спокойнее и трезвее
сказал Бердников, его лицо покрылось, как слезами, мелким потом и таяло. — Вы не можете сочувствовать распродаже
родины, если вы честный, русский человек. Мы сами поднимем ее на ноги, мы, сильные, талантливые, бесстрашные…
Там, на
родине, Райский, с помощью бабушки и нескольких знакомых, устроили его на квартире, и только уладились все эти внешние обстоятельства, Леонтий принялся за свое дело, с усердием и терпением вола и осла вместе, и ушел опять в свою или лучше
сказать чужую, минувшую жизнь.
Они назвали залив, где мы стояли, по имени, также и все его берега, мысы, острова, деревни,
сказали даже, что здесь
родина их нынешнего короля; еще объявили, что южнее от них, на день езды, есть место, мимо которого мы уже прошли, большое и торговое, куда свозятся товары в государстве.
Тогда Чжан Бао
сказал мне, что старик решил вернуться на
родину, примириться со своим братом, если он жив, и там окончить дни свои.
— А что, старик,
скажи правду, тебе, чай, хочется на родине-то побывать?
— Вы хотите найти себе дело? О, за этим не должно быть остановки; вы видите вокруг себя такое невежество, извините, что я так отзываюсь о вашей стране, о вашей
родине, — поправил он свой англицизм: — но я сам в ней родился и вырос, считаю ее своею, потому не церемонюсь, — вы видите в ней турецкое невежество, японскую беспомощность. Я ненавижу вашу
родину, потому что люблю ее, как свою,
скажу я вам, подражая вашему поэту. Но в ней много дела.
Сверх того, Америка, как
сказал Гарибальди, — «страна забвения
родины»; пусть же в нее едут те, которые не имеют веры в свое отечество, они должны ехать с своих кладбищ; совсем напротив, по мере того как я утрачивал все надежды на романо-германскую Европу, вера в Россию снова возрождалась — но думать о возвращении при Николае было бы безумием.
Кстати
сказать, в нынешний час истории националистические союзы почти повсюду превратились в предателей своей
родины, в правый интернационал.
В одном селении, говоря о том, что крестьяне из ссыльных теперь уже имеют право переезда на материк, он
сказал: «А потом можете и на
родину, в Россию».]
Пока можно
сказать только, что чаще всего бегут ссыльные, для которых наиболее чувствительна разница климатов Сахалина и их
родины.
Вы, юноша, жаждали в Швейцарии
родины, стремились в Россию, как в страну неведомую, но обетованную; прочли много книг о России, книг, может быть, превосходных, но для вас вредных; явились с первым пылом жажды деятельности, так
сказать, набросились на деятельность!
— Я
скажу всего несколько слов! — спокойно заявил молодой человек. — Товарищи! Над могилой нашего учителя и друга давайте поклянемся, что не забудем никогда его заветы, что каждый из нас будет всю жизнь неустанно рыть могилу источнику всех бед нашей
родины, злой силе, угнетающей ее, — самодержавию!
— Захар Иваныч! —
сказал я, — торжествуя вместе с вами день вашего ангела, я мысленно переношусь на нашу милую
родину и на обширном ее пространство отыскиваю скромный, но дорогой сердцу городок, в котором вы, так
сказать, впервые увидели свет.
Санин объяснил ей, что это вовсе не нужно… но что, быть может, ему точно придется перед свадьбой съездить на самое короткое время в Россию (он
сказал эти слова — и сердце в нем болезненно сжалось, глядевшая на него Джемма поняла, что оно сжалось, и покраснела и задумалась) — и что он постарается воспользоваться своим пребыванием на
родине, чтобы продать имение… во всяком случае, он вывезет оттуда нужные деньги.
— Вудка буде непременно, —
сказал он нам, — може и не така гарна, как в тым месте, где моя
родина есть, но все же буде. Петь вас, може, и не заставят, но мысли, наверное, испытывать будут и для того философический разговор заведут. А после, може, и танцевать прикажут, бо у Ивана Тимофеича дочка есть… от-то слична девица!
— Нет, ребятушки, —
сказал Перстень, — меня не просите. Коли вы и не пойдете с князем, все ж нам дорога не одна. Довольно я погулял здесь, пора на
родину. Да мы же и повздорили немного, а порванную веревку как ни вяжи, все узел будет. Идите с князем, ребятушки, или выберите себе другого атамана, а лучше послушайтесь моего совета, идите с князем; не верится мне после нашего дела, чтобы царь и его и вас не простил!
— Это мы с вами заработали сегодня, —
сказал он. — Это плата за лекцию. Я говорил им о нашей
родине и о ваших похождениях. По справедливости, половина принадлежит вам.
— Назад, на
родину!.. —
сказал Матвей страстно. — Видите ли, дома я продал и избу, и коня, и поле… А теперь готов работать, как вол, чтобы вернуться и стать хоть последним работником там, у себя на родной стороне…
— О, конечно, конечно! — засмеялся Дикинсон. — Видите ли: вы третий русский джентльмен, которого я встречаю…
Скажите — много американцев видели вы у себя на
родине?
Анна подумала, что она хорошо сделала, не
сказав Розе всего о брате… У нее как-то странно сжалось сердце… И еще долго она лежала молча, и ей казались странными и этот глухо гудящий город, и люди, и то, что она лежит на одной постели с еврейкой, и то, что она молилась в еврейской комнате, и что эта еврейка кажется ей совсем не такой, какой представлялась бы там, на
родине…
— А! Право, только у вас, и почувствуешь себя ивой раз точно на
родине, —
сказал один из гостей, целуя у хозяйки руку. — И как вы это все умеете устроить?
И он вспомнил сказку тавлинскую о соколе, который был пойман, жил у людей и потом вернулся в свои горы к своим. Он вернулся, но в путах, и на путах остались бубенцы. И соколы не приняли его. «Лети, —
сказали они, — туда, где надели на тебя серебряные бубенцы. У нас нет бубенцов, нет и пут». Сокол не хотел покидать
родину и остался. Но другие соколы не приняли и заклевали его.
— На твоей
родине дохлых кошек жрут, — сердито
сказал Передонов.
— А, может быть, и я не захочу, —
сказал Володин, ломаясь. — Я, может быть, я не хочу на чужих сестрицах жениться. У меня, может быть, на
родине своя двоюродная племянница растет.
— Я не лягаюсь, Ардальон Борисыч, а здороваюсь с вами за руку. Это, может быть, у вас на
родине руками лягаются, а у меня на
родине ногами лягаются, да и то не люди, а с позволения
сказать, лошадки.
— Может быть, —
сказал он, — вы, Ардальон Борисыч, знаете все вкусные кушанья, которые делают у вас на
родине, но как же вы можете знать все вкусные кушанья, которые делаются у меня на
родине, если вы никогда на моей
родине не были?
— Мне Андрей Петрович много рассказывал о вашей жизни, о вашей молодости. Мне известно одно обстоятельство, одно ужасное обстоятельство… Я знаю, что вы ездили потом к себе на
родину… Не отвечайте мне, ради Бога, если мой вопрос вам покажется нескромным, но меня мучит одна мысль…
Скажите, встретились ли вы с тем человеком…
— Холодно! — возразил с быстрою, но горькою усмешкой Инсаров. — Хорош я буду солдат, коли мне холоду бояться. А приехал я сюда… я тебе
скажу зачем. Я гляжу на это море, и мне кажется, что отсюда ближе до моей
родины. Ведь она там, — прибавил он, протянув руку на восток. — Вот и ветер оттуда тянет.
— Я уже не настаиваю на выдаче мне должного, monseigneur, —
сказал я, — на выдаче того, что я заработал вдали от дорогой
родины, питаясь горьким хлебом чужбины…
Впрочем, к гордости всех русских патриотов (если таковые на Руси возможны), я должен
сказать, что многострадальный дядя мой, несмотря на все свои западнические симпатии, отошел от сего мира с пламенной любовью к
родине и в доставленном мне посмертном письме начертал слабою рукою: «Извини, любезный друг и племянник, что пишу тебе весьма плохо, ибо пишу лежа на животе, так как другой позиции в ожидании смерти приспособить себе не могу, благодаря скорострельному капитану, который жестоко зарядил меня с казенной части.
— Я повторяю еще, —
сказал Юрий, не обращая никакого внимания на слова земского, — что вся Москва присягнула королевичу; он один может прекратить бедствие злосчастной нашей
родины, и если сдержит свое обещание, то я первый готов положить за него мою голову. Но тот, — прибавил он, взглянув с презрением на земского, — тот, кто радуется, что мы для спасения отечества должны были избрать себе царя среди иноплеменных, тот не русский, не православный и даже — хуже некрещеного татарина!
— Верные смоляне! —
сказал Юрий, оставшись один. — Для чего я не мог погибнуть вместе с вами! Вы положили головы за вашу
родину, а я… я клялся в верности тому, чей отец, как лютый враг, разоряет землю русскую!
— Теперь, когда он честно погиб, сражаясь за
родину, я могу
сказать, что он возбуждал у меня страх: легкомысленный, он слишком любил веселую, жизнь, и было боязно, что ради этого он изменит городу, как это сделал сын Марианны, враг бога и людей, предводитель наших врагов, будь он проклят, и будь проклято чрево, носившее его!..
— Обращаю к вам вопросом первую строчку стихов: «
Скажи мне, ты любил на
родине своей?…» В самом деле, вы поэт, значит, любили?
Васе я назвал свою настоящую фамилию,
родину,
сказал, что был в гимназии и увлекся цирком, а о других похождениях ни слова. Я был совершенно спокоен, что, если буду в театре, мой отец паспорт пришлет. А Вася дал мне слово, что своего отца он уговорит принять меня.
«Вы поэт и будете поэтом, когда у вас напишется то слово. Помните Майкова: „
Скажи мне, ты любил на
родине своей?“ — повторяла М.И. Свободина.
— Так-то так. А все-таки моему сердцу ближе эти строки. — И опять обратилась ко мне: — «
Скажи мне, ты любил на
родине своей?…»
Как-то Мария Николаевна попросила меня прочитать мое стихотворение «Бурлаки». Потом сама прочитала после моих рассказов о войне некрасовское «Внимая ужасам войны», а М. И. Свободина прочла свое любимое стихотворение, которое всегда читала в дивертисментах — и чудно читала, — «
Скажи мне, ты любил на
родине своей?». И, положив свою руку на мою, пытливо посмотрела на меня своими прекрасными темно-карими глазами...
— И того вы не имеете права делать: сами вы русская, отец у него русский, и потому он должен оставаться русским, пока у него собственного, личного какого-нибудь желания не явится по сему предмету; а то вдруг вы сделаете его, положим, каким-нибудь немцем и протестантом, а он потом спросит вас: «На каком основании, маменька, вы отторгнули меня от моей
родины и от моей природной религии?» — что вы на это
скажете ему?
Я уж дрался за честь моей
родины в то время, как вы были еще в пеленках, и смело могу
сказать: горжусь именем француза.
— Так надо сказать-с, — продолжал он, явно разгорячившись, — тут кругом всего этого стена каменная построена: кто попал за нее и узнал тамошние порядки — ну и сиди, благоденствуй; сору только из избы не выноси да гляди на все сквозь пальцы; а уж свежего человека не пустят туда. Вот теперь про себя мне
сказать: уроженец я какой бы то ни было там губернии; у меня нет ни роду, ни племени; человек я богатый, хотел бы, может, для своей
родины невесть сколько добра сделать, но мне не позволят того!
— Как итальянка Майкова: «Гордилась ли она любви своей позором» [Как итальянка Майкова: «Гордилась ли она любви своей позором». — Имеется в виду строка из стихотворения А.Майкова «
Скажи мне, ты любил на
родине своей?» (1844) из цикла «Очерки Рима».]…
«Подумайте о том, что делаете»,
сказал ему герцог, «Россия не есть ваше отечество; не думаю, чтоб вам когда-нибудь удалось опять увидеть знойную вашу
родину; но ваше долговременное пребывание во Франции сделало вас равно чуждым климату и образу жизни полудикой России.
— Точно так-с. Покойница жена моя была малороссиянка, так же, как и сестра ее, Марья Павловна. Жена моя,
сказать по правде, даже выговор не совсем имела чистый; хотя она российским языком владела в совершенстве, однако все-таки не совсем правильно изъяснялась; знаете там и за ы, да ха, да же; ну Марья Павловна, та еще в малых летах из
родины выехала. А ведь малороссиянская кровь всё видна, не правда ли?
Что
сказал ты, иноверный!
Отчизна!
родина! — слова пустые для меня,
Затем, что я не ведаю цены их;
Отечеством зовется край, где наши
Родные, дом наш и друзья;
Но у меня под небесами
Нет ни родных, ни дома, ни друзей!..
Словом
сказать—кругом одурачены. Я человек очень сильной комплекции, но был этим так потрясен, что у меня даже молдавская лихорадка сделалась. Насилу на
родину дотащился к своим простым сердцам, и рад был, что городническое местишко себе в жидовском городке достал… Не хочу отрицать, — ссорился с ними не мало и, признаться
сказать, из своих рук учил, но… слава богу — жизнь прожита и кусок хлеба даже с маслом есть, а вот, когда вспомнишь про эту молдавскую лихорадку, так опять в озноб бросит.
Анатоль не хотел пропустить этой встречи; он взял его за руку и просил выслушать его. Он говорил долго и горячо. Удивленный поляк слушал его с вниманием, пристально смотрел на него и, глубоко потрясенный, в свою очередь
сказал ему: «Вы прилетели, как голубь в ковчег, с вестью о близости берега — и именно в ту минуту, когда я покинул
родину и начинаю странническую жизнь. Наконец-то начинается казнь наших врагов, стан их распадается, и если русский офицер так говорит, как вы, еще не все погибло!»
— Райко! —
сказал он. — Ты давно не был на
родине; съезди туда, я дам тебе денег. У меня есть лишние.