Неточные совпадения
Полоумную Феклушку
нарисовал в пещере, очень удачно осветив одно лицо и разбросанные волосы, корпус же скрывался во мраке: ни терпенья, ни уменья не хватило у него доделывать руки, ноги и корпус. И как целое утро высидеть, когда
солнце так весело и щедро льет лучи на луг и реку…
Где он возьмет цвета для этого пронзительно-белого луча здешних звезд? как
нарисует это мление вечернего, только что покинутого
солнцем и отдыхающего неба, эту теплоту и кротость лунной ночи?
Нужно ли вам поэзии, ярких особенностей природы — не ходите за ними под тропики:
рисуйте небо везде, где его увидите,
рисуйте с торцовой мостовой Невского проспекта, когда
солнце, излив огонь и блеск на крыши домов, протечет чрез Аничков и Полицейский мосты, медленно опустится за Чекуши; когда небо как будто задумается ночью, побледнеет на минуту и вдруг вспыхнет опять, как задумывается и человек, ища мысли: по лицу на мгновенье разольется туман, и потом внезапно озарится оно отысканной мыслью.
Она вглядывалась в полевую даль, вглядывалась в эти измокшие деревни, которые в виде черных точек пестрели там и сям на горизонте; вглядывалась в белые церкви сельских погостов, вглядывалась в пестрые пятна, которые бродячие в лучах
солнца облака
рисовали на равнине полей, вглядывалась в этого неизвестного мужика, который шел между полевых борозд, а ей казалось, что он словно застыл на одном месте.
Романы
рисовали Генриха IV добрым человеком, близким своему народу; ясный, как
солнце, он внушал мне убеждение, что Франция — прекраснейшая страна всей земли, страна рыцарей, одинаково благородных в мантии короля и одежде крестьянина: Анис Питу такой же рыцарь, как и д’Артаньян. Когда Генриха убили, я угрюмо заплакал и заскрипел зубами от ненависти к Равальяку. Этот король почти всегда являлся главным героем моих рассказов кочегару, и мне казалось, что Яков тоже полюбил Францию и «Хенрика».
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул
солнцу:
«Слазь!
довольно шляться в пекло!»
Я крикнул
солнцу:
«Дармоед!
занежен в облака ты,
а тут — не знай ни зим, ни лет,
сиди,
рисуй плакаты!»
Я крикнул
солнцу:
«Погоди!
послушай, златолобо,
чем так,
без дела заходить,
ко мне
на чай зашло бы!»
Что я наделал!
Весь предстоящий труд я поделил так: я определю диаметр
солнца и луны, раненый офицер
нарисует корону, всё же остальное возьмут на себя Машенька и разноцветные девицы.
Так, каждый из нас может: 1) определить диаметр
солнца и луны, 2)
нарисовать корону
солнца, 3) измерить температуру, 4) наблюдать в момент затмения животных и растения, 5) записать собственные впечатления и т. д.
Многие из них
рисуют японцев, протестующих перед Европой об употреблении русскими варварского, по их мнению, оружия — пик, очень, кстати сказать, не пришедшихся по вкусу сынам страны Восходящего
Солнца, настоящими азиатами, позволяющими себе относительно пленных и раненых нарушение не только международного, но даже общечеловеческого права.
Без гостей, у себя, в устроенной ей матерью уютненькой, убранной как игрушечка комнате с окнами, выходящими в густой сад, где летом цветущая сирень и яблони лили аромат в открытые окна, а зимой блестели освещаемые
солнцем, покрытые инеем деревья, княжна Людмила по целым часам проводила со своей «милой Таней»,
рисовала перед ней свои девичьи мечты, раскрывая свое сердце и душу.