Появление
религии прогресса и социализма обостряет религиозно-эсхатологическую проблему, ставит перед христианским сознанием вопрос о религиозном смысле истории и ее завершении, служит возрождению религиозному, связанному с обетованиями и пророчествами.
Учение о прогрессе, о смысле истории неизбежно предполагает благодатное завершение истории, конечный исход, конец истории, ту или иную эсхатологию; в эсхатологии — пафос
религии прогресса, душа ее.
В бунте подпольного человека и Ивана Карамазова против грядущей мировой гармонии, против
религии прогресса Достоевский видит положительную правду, она на их стороне, он сам бунтует.
Неточные совпадения
Теоретически освобожденный, я не то что хранил разные непоследовательные верования, а они сами остались — романтизм революции я пережил, мистическое верование в
прогресс, в человечество оставалось дольше других теологических догматов; а когда я и их пережил, у меня еще оставалась
религия личностей, вера в двух-трех, уверенность в себя, в волю человеческую.
Она отрешилась в ней не только от грубого дуализма
религии, но и от ухищренного дуализма философии; она освободилась не только от небесных привидений, но и от земных; она перешагнула через сентиментальную апотеозу человечества, через фатализм
прогресса, у ней нет тех неизменяемых литий о братстве, демократии и
прогрессе, которые так жалко утомляют среди раздора и насилия.
Герцен не разделял оптимистического учения о
прогрессе, которое стало
религией XIX в.
В
религии социализма, этом последнем слове учения о
прогрессе, есть конец.
Позитивная теория
прогресса и есть
религия грядущего земного бога, и все ее чаяния предсказаны пророческими христианскими книгами.
Процесс истории привел человечество XIX века к идее
прогресса, которая стала основной, вдохновляющей, стала как бы новой
религией, новым богом.
Причудливая диалектика истории передала идею
прогресса в руки нового человечества, настроенного гуманистически и рационалистически, отпавшего от христианской
религии, принявшего веру атеистическую.
«Помни мои последние три слова, — закричал он, высунувшись всем телом из тарантаса и стоя на балансе, —
религия,
прогресс, человечность!..