Неточные совпадения
Самоценность
мысли отрицалась, свобода идейного творчества бралась под подозрение то с точки зрения социально-революционной, то с точки зрения религиозно-охранительной.
Брошюры толстовские, брошюры «религиозно-философской библиотеки» М. А. Новоселова и брошюры социально-революционные обнаруживают совершенно одинаковую нелюбовь и презрение к
мысли.
В самый трудный и ответственный час нашей истории мы находимся в состоянии идейной анархии и распутицы, в нашем духе совершается гнилостный процесс, связанный с омертвением
мысли консервативной и
революционной, идей правых и левых.
Вопросы были двух родов. Они имели целью раскрыть образ
мыслей, «не свойственных духу правительства, мнения
революционные и проникнутые пагубным учением Сен-Симона» — так выражались Голицын junior и аудитор Оранский.
Я всегда колебался между аскетической настроенностью, не только христианской, но и толстовской и
революционной, и радостью жизни, любовью, искусством, красотой, торжеством
мысли.
Они легко переходят от рассмотрения вашей
мысли к нравственному требованию от вас, требованию подвига святости или
революционного героизма в зависимости от направления.
Социально-революционная тема, когда ей отдавались целиком, подавляла сознание, вызывала конфликт с творческим богатством
мысли, с цветением культуры.
На русской социально-революционной
мысли лежала печать своеобразного аскетизма.
Начался либеральный разговор, в котором Ярошиньский мастерски облагал сомнениями всякую
мысль о возможности
революционного успеха, оставляя, однако, всегда незагороженным один какой-нибудь выход.
Старогородский протопоп Савелий Туберозов, уже не однажды обращавший на себя внимание начальства своим свирепым и дерзким характером и вредным образом
мыслей, был многократно и воздерживаем от своих непозволительных поступков, но, однако, воздерживается весьма мало и в сущности полон всяких
революционных начал.
Был у моего отца еще брат, Егор по имени; да того за какие-то якобы «возмутительные поступки и якобинский образ
мыслей» [Якобинский образ
мыслей —
революционный образ
мыслей (якобинцами во Франции в эпоху буржуазной революции 1789 года назывались наиболее решительные сторонники уничтожения власти короля и аристократии).] (так именно стояло в указе) сослали в Сибирь еще в 1797 году.
Желание быть всамдельным революционером диктовало Ничипоренке суровую
мысль, что он должен послушаться Бенни и ехать далее; но, с другой стороны, вспомнив, что ведь собственно ни он и никто из русских революционеров еще никакого своего
революционного начальства не имеет, он находил, что ему некому и повиноваться: Герцен далеко, а здесь, в России, все равны и старшего никого нет.
— Беатриче, Фиаметта, Лаура, Нинон, — шептал он имена, незнакомые мне, и рассказывал о каких-то влюбленных королях, поэтах, читал французские стихи, отсекая ритмы тонкой, голой до локтя рукою. — Любовь и голод правят миром, — слышал я горячий шепот и вспоминал, что эти слова напечатаны под заголовком
революционной брошюры «Царь-Голод», это придавало им в моих
мыслях особенно веское значение. — Люди ищут забвения, утешения, а не — знания.
Славянский мир стремится к единству; это стремление обнаружилось тотчас после наполеоновского периода.
Мысль о славянской федерации уже зарождалась в
революционных планах Пестеля и Муравьева. Многие поляки участвовали в тогдашнем русском заговоре.
Статья Михайловского была подлинным
революционным его самоубийством. Я перечитывал его статью, и в душе был горький смех: «Да ведь это твоя же наука, твоя, когда ты еще не одряхлел революционно!» И приходила в голову
мысль: «Вот в каких степенных ворон превращаются даже такие орлы, как Михайловский!»
Но у Белинского это принимает форму кризиса гегелианства, с которым вся левая,
революционная русская
мысль порывает до возникновения русского марксизма, который вновь обратился к Гегелю, но понял его диалектику революционно.
Никакой
революционной деятельностью петрашевцы не занимались, — в те времена
революционной деятельности в России не было и не могло быть, — все происходило в сфере
мысли.
Все определяется для нее не просветлением
мысли, не светом разума, а экзальтацией воли,
революционной титанической воли.
Мысли Достоевского и Толстого на грани эсхатологии, как и всякое
революционное мышление.
Марксизм был более сложной умственной теорией, чем те теории, на которые до сих пор опиралась
революционная интеллигенция, и требовал больших усилий
мысли.
«Теперь же, к прискорбию моему, — продолжал государь, — я вижу что
мысль эта была ошибочна, и что Россия должна выходить на бой, с оружием в руках против врагов общественного порядка, не дожидаясь не только нападения, но даже малейшего вызова с их стороны, и я для уничтожения гибельных
революционных стремлений, воспользуюсь этою властью и теми средствами, которыми располагаю, как самодержавный русский император».
Мысли Великого Инквизитора до поразительности совпадают с
мыслями П. Верховенского, Шигалева и других представителей
революционного социализма у Достоевского.
Революционная демократическая общественность лучше читает в сердцах и требует бóльшего единообразия в
мыслях, чем дореволюционная, реакционная власть, слишком равнодушная ко всякой общественной
мысли и неспособная в ней разобраться.
Всей кровью своей, всеми
мыслями своими наша
революционная интеллигенция всегда отрицала власть, и борьба с самодержавной властью перешла у нее в отрицание государства, нации, истории.
Русская
революционная интеллигенция, вся изъеденная застарелыми болезнями, отравившая народ злобными нигилистическими чувствами и
мыслями, начала кричать, что в «
революционной демократии» раскрывается какая-то неслыханная и невиданная на Западе правда, брезжит свет с Востока.
Нужно громко кричать о том, что в
революционной России свободы слова, свободы печати, свободы
мысли не существует, ее еще меньше, чем в старой, самодержавной России.
Все давно уже остыло и заледенело под
революционными фразами, не чувствуется горячего человеческого сердца, горячей человеческой
мысли.
Все привычные категории
мысли и формы жизни самых «передовых», «прогрессивных», даже «
революционных» людей XIX и XX веков безнадежно устарели и потеряли всякое значение для настоящего и особенно для будущего.
В эти
революционные месяцы как бы померкли достоинство и значение русской литературы и русской свободной
мысли.
После
революционного переворота пали цензурные оковы и уничтожена была даже необходимая во время войны военная цензура, но не было декларации прав свободы
мысли и свободы слова, посягательства на которые есть преступление против человека и Бога.
Революционными признают лишь трафаретные
мысли, лишь стадные
мысли.
Революционное насилие над свободой
мысли и слова по существу несет в себе семя контрреволюции, оно есть наследие старого мракобесия и не может быть терпимо в свободной стране.
Много критикуют у нас тактику
революционной демократии, призывают к единению и коалиции, но нравственно капитулируют перед той стихией, которая порождает тиранию, которая насилует
мысль и слово.