Неточные совпадения
Алексей Александрович холодно улыбнулся одними губами, желая показать ей и самому
себе твердость своего убеждения; но эта горячая защита, хотя и не колебала его,
растравляла его рану. Он заговорил с большим оживлением.
— Не говорите мне! Вы меня
растравляете. А впрочем, мне поделом: я не приходил из самолюбия, из эгоистического самолюбия и подлого самовластия, от которого всю жизнь не могу избавиться, хотя всю жизнь ломаю
себя. Я теперь это вижу, я во многом подлец, Карамазов!
— О, часто!.. Было совестно, а все-таки думал. Где-то она? что-то она делает? что думает? Поэтому и на свадьбу к тебе не приехал… Зачем
растравлять и тебя и
себя? А вчера… ах, как мне было вчера тяжело! Разве такая была Харитина! Ты нарочно травила меня, — я знаю, что ты не такая. И мне так было жаль тебя и
себя вместе, — я как-то всегда вместе думаю о нас обоих.
Куда все это девалось? спрашивал
себя генерал и продолжал молча наблюдать, с каким-то диким наслаждением
растравляя собственные раны.
Я ее и приложил и притворился, будто я болен, а сам
себе все, под кошмой лежа, этой едкостью пятки растравливал и в две недели так
растравил, что у меня вся как есть плоть на ногах взгноилась и вся та щетина, которую мне татары десять лет назад засыпали, с гноем вышла.
— Ох, батенька Андрей Ильич, давайте-ка полечим наши нервы. Никуда они у нас не годятся… Послушайтесь моего совета: берите отпуск да махните куда-нибудь за границу… Ну, что вам
себя здесь
растравлять? Поживите полгодика в свое удовольствие: пейте хорошее вино, ездите верхом побольше, насчет ламура [Любви (от франц. l'amour).] пройдитесь…
Поддразнивать
себя и
растравлять таким образом свои раны в настоящую минуту было каким-то глубоким наслаждением для господина Голядкина, даже чуть ли не сладострастием.
Растравляя свою злобу,
растравляя свое оскорбленное самолюбие, князь довел
себя даже до мысли, что болезнь и самая смерть княгини не доставит ему ничего, кроме удовольствия.
В самой основе причин того ада, который он сам делал из своего «семейного очага», лежала безграничная любовь к семье, выражавшаяся, по странному свойству дьявольски эгоистичного характера Григория Лукьяновича, в том, чтобы вымещать за причиняемые им же самим несчастия близких ему людей, несчастия, несказанно мучившие его и помочь в которых он сознавал
себя бессильным, этим же близким людям, ежедневное столкновение с которыми
растравляло раны его колоссального самолюбия.
Мысль об этом клочке бумаги, на котором рукой мужа написаны были небрежные строки, не давала ей покоя и она сама
растравляла свое самолюбие, уверяя
себя, что это прямо доказывает неуважение к ней графа, совершенное равнодушие.