Басни навсегда остались для меня камнем преткновения; я много напряженно работал над чтением их, но никогда не был доволен собою, потому что слыхал, как читает, или, лучше,
рассказывает басни свои Крылов: это неподражаемая простота и естественность.
Неточные совпадения
Отцы и матери! вам
басни сей урок.
Я
рассказал её не детям в извиненье:
К родителям в них непочтенье
И нелюбовь — всегда порок;
Но если выросли они в разлуке с вами,
И вы их вверили наёмничьим рукам:
Не вы ли виноваты сами,
Что в старости от них утехи мало вам?
— Кое-что припоминаю, мой милый, именно ты что-то мне тогда
рассказал…
басню или из «Горе от ума», кажется? Какая же у тебя память, однако!
— Милостивые государыни и милостивые государи! Мне приходится начать свое дело с одной старой
басни, которую две тысячи лет тому назад
рассказывал своим согражданам старик Менений Агриппа. Всякий из нас еще в детстве, конечно, слыхал эту
басню, но есть много таких старых истин, которые вечно останутся новыми. Итак, Менений Агриппа
рассказывал, что однажды все члены человеческого тела восстали против желудка…
—
Басни! С чего-нибудь да взялись же эти
басни; сеченый не
расскажет. Я десять тысяч раз представлял себе в воображении!
Войдя однажды в гостиную, она при всех неожиданно объявила, что сочинила маленькую
басню и тут же, нимало не смущаясь, с самым убежденным видом принялась
рассказывать историю про волка и мальчика, делая очевидные усилия, чтобы некоторые слова выходили в рифму.
— Мне лучше знать, про что я говорю! А книжки — сказки да
басни… просто небылицы! Разве можно про народ
рассказать в одной книжке?
— Трудно теперь стало в гимназии учиться, —
рассказывает она на базаре. — Шутка ли, вчера в первом классе задали
басню наизусть, да перевод латинский, да задачу… Ну, где тут маленькому?
Старшой. Да как же ты смеешь с пустыми руками ко мне ворочаться? Да еще краюшку какую-то вонючую принес; что ты надо мной смеяться вздумал? А? Что ты в аду даром хлеб есть хочешь? Другие стараются, хлопочут. Вот ведь они (показывает на чертенят), кто 10000, кто 20000, кто вон 200000 доставил. Из монахов — и то 112 привел. А ты с пустыми руками пришел да еще какую-то краюшку принес. Да мне
басни рассказываешь! Болтаешься ты, не работаешь. Вот они у тебя и отбились от рук. Погоди ж, брат, я тебя выучу.
— А коли ты посланником прислан, так басен-то не плети!.. — резко сказала Василию Борисычу мать Нонна, игуменья гордеевская, кидая на него гневные взоры. — Не малым ребятам сказки
рассказываешь!.. Послуха поставь, очевидца, да Святым Писанием слова его укрепи!.. Вот что!..
Басни наши мы ему отвечаем, как говорится, спустя рукава, и тотчас же приступаем к расспросам об образцовой сцене, где он служит, и, главным образом, о «маэстро». Наш старичок оживляется неожиданно. В «маэстро», в его гений он верует, как в святыню. Он
рассказывает о нем с увлечением взрослого ребенка.
— Да разве можно служить вблизи этого изверга, — начал Петр Валерианович и около часа
рассказывал матери все те нелепые
басни, которые ходили про жестокого временщика, как в то время многие называли графа Аракчеева.
Грамотей
рассказал множество на живую руку сложенных
басен и побасенок, что как у нас такие случаи были там-то и там-то; что о таких-то он от верных людей слыхал, а такие-то и сам знал и помогал в них так, что и поднесь ему за то благодарны.