Неточные совпадения
— Ах, много! И я знаю, что он ее любимец, но всё-таки видно, что это рыцарь… Ну, например, она
рассказывала, что он хотел отдать всё состояние
брату, что он в детстве еще что-то необыкновенное сделал, спас женщину из воды. Словом, герой, — сказала Анна, улыбаясь и вспоминая
про эти двести рублей, которые он дал на станции.
Он вглядывался в его болезненное чахоточное лицо, и всё больше и больше ему жалко было его, и он не мог заставить себя слушать то, что
брат рассказывал ему
про артель.
Он
рассказал про все свои обстоятельства и
про работу на торфяных болотах, с которой они ехали теперь домой, проработав на ней два с половиной месяца и везя домой заработанные рублей по 10 денег на
брата, так как часть заработков дана была вперед при наемке.
Мне
рассказывал один бывший в Сибири, что он сам был свидетелем, как самые закоренелые преступники вспоминали
про генерала, а между тем, посещая партии, генерал редко мог раздать более двадцати копеек на
брата.
Не один раз спрашивала Авгарь
про убийство отца Гурия, и каждый раз духовный
брат Конон отпирался. Всю жизнь свою
рассказывал, а этого не признавал, потому что очень уж приставала к нему духовная сестра с этим Гурием. Да и дело было давно, лет десять тому назад.
— Хорошо, так и быть; я,
брат, вообще употребляюсь иногда по иным делам. Но рассуди: мне ведь иные и доверяются-то потому, что я не болтун. Как же я тебе буду
рассказывать? Так и не взыщи, если
расскажу вообще, слишком вообще, для того только, чтоб доказать: какой, дескать, он выходит подлец. Ну, начинай же сначала ты,
про свое.
— Я вас такой и представляла себе!
Брат писал, что вы будете жить у него! — говорила дама, снимая перед зеркалом шляпу. — Мы с Павлом Михайловичем давно друзья. Он
рассказывал мне
про вас.
Валахина расспрашивала
про родных,
про брата,
про отца, потом
рассказала мне
про свое горе — потерю мужа, и уже, наконец, чувствуя, что со мною говорить больше нечего, смотрела на меня молча, как будто говоря: «Ежели ты теперь встанешь, раскланяешься и уедешь, то сделаешь очень хорошо, мой милый», — но со мной случилось странное обстоятельство.
— Хуже, ты был приживальщиком, то есть лакеем добровольным. Лень трудиться, а на денежки-то у нас аппетит. Всё это и она теперь понимает; по крайней мере ужас, что
про тебя
рассказала. Ну,
брат, как я хохотал над твоими письмами к ней; совестно и гадко. Но ведь вы так развращены, так развращены! В милостыне есть нечто навсегда развращающее — ты явный пример!
— Он тебя увел? — произнес Иван Васильевич, посматривая с удивлением на Кольцо. — А как же, — продолжал он, вглядываясь в него, — как же ты сказал, что в первый раз в этом краю? Да погоди-ка,
брат, мы, кажется, с тобой старые знакомые. Не ты ли мне когда-то
про Голубиную книгу
рассказывал? Так, так, я тебя узнаю. Да ведь ты и Серебряного-то из тюрьмы увел. Как же это, божий человек, ты прозрел с того времени? Куда на богомолье ходил? К каким мощам прикладывался?
— Ты мне,
брат,
расскажи про народ, сделай милость! — попросил старик как будто серьёзно, а Шакир весело засмеялся, да и Кожемякину смешно стало.
И давно уже Ольга ничего не
рассказывала про Илью, а новый Пётр Артамонов, обиженный человек, всё чаще вспоминал о старшем сыне. Наверное Илья уже получил достойное возмездие за свою строптивость, об этом говорило изменившееся отношение к нему в доме Алексея. Как-то вечером, придя к
брату и раздеваясь в передней, Артамонов старший слышал, что Миром, возвратившийся из Москвы, говорит...
— Да, я хотел тогда
рассказать про своего
брата.
У него была сестра Аннушка, которая состояла в поднянях, и она
рассказывала нам презанимательные вещи
про смелость своего удалого
брата и
про его необыкновенную дружбу с медведями, с которыми он зимою и летом спал вместе в их сарае, так что они окружали его со всех сторон и клали на него свои головы, как на подушку.
Надежда Федоровна была постоянной нашей собеседницей, присутствовала и при чтениях; но когда Яков Емельянович
рассказывал про свою забубенную молодость или ставил меня на какие-нибудь роли, она уходила в свою комнату, уводила с собой моего
брата, разговаривала с ним или заставляла читать вслух.
— Это они даже совсем напрасно, — объяснял смущенный
брат Павлин. — Я им
рассказал про обитель, а они смеются…
— Я, — говорю, — признаться, так и думал. Тут я и
рассказал, как мы встретились на выставке, как вспомнили однокашничество и какие вещи он мне
рассказывал про свое хозяйство и
про свою деятельность в пользу славянских
братий.
— Ну! ах да, я тебе после все
расскажу! Вот, ей-богу, сам виноват, а совсем из ума вышло, что не хотел ничего говорить, покамест не напишу четырех листов; да вспомнил
про тебя и
про них. Я,
брат, и писать как-то не могу: все об вас вспоминаю… — Вася улыбнулся.
Не примечая, как подействовало на игуменью упоминанье
про Стуколова, Марья Гавриловна продолжала
рассказывать о красноярской
братии.
Рассказавши про такое дело, епископ и говорит: «Этим делом мне теперь заниматься нельзя, сан не позволяет, но есть, говорит, у меня
братья родные и други-приятели, они при том деле будут…
— Да ты
расскажи по порядку, как этим делом надо орудовать, как его в ход-от пустить? — допрашивал паломника Патап Максимыч. — Хоть наше дело не то, чтобы луб драть, однако ж по этому делу, что
про лыкодеров ты молвил, то и к нашему
брату пристало: в понятии не состоим, взяться не умеем.
Старший
брат жил в деревне ни богато, ни бедно.
Братья обрадовались друг другу и стали
рассказывать про свою жизнь.
«Фея или не фея?» — раздумывал Бобка, чинно выступая под караулом
братьев и прислуги по дороге к дому. С одной стороны, он знал, что феи существуют только в сказке, а с другой — странная девочка так подробно
рассказала ему все
про него самого и его
братьев, что подобное не могла знать ни одна обыкновенная девочка.
У меня зародилось маленькое сомнение. На днях я непременно хотела, чтоб он мне
рассказал про все свои семейные дела. Мы с ним об этом никогда не говорили. Он мне
рассказал, что отец его и мать давно умерли. Есть у него небольшое именьице в Пензенской губернии. Ни
братьев, ни сестер нет…
— Отчего вы никогда не бывали у Annette? — спросила маленькая княгиня у Анатоля. — А! я знаю, знаю, — сказала она, подмигнув, — ваш
брат Ипполит мне
рассказывал про ваши дела. — О! — Она погрозила ему пальчиком. — Еще в Париже ваши проказы знаю!