Неточные совпадения
Чичиков начал как-то очень отдаленно, коснулся вообще всего русского государства и отозвался с большою похвалою об его пространстве, сказал, что даже самая древняя римская
монархия не была так велика, и иностранцы справедливо удивляются…
— «Теперь тебе должно быть ясно, насколько Мария Антуанетта способствовала гибели
монархии…»
Также ложной была старая мистика сакральной
монархии, а также более новая, но уже постаревшая мистика демократии якобинско-руссоистского типа.
Когда падают старые авторитеты, когда не верят больше в суверенитет
монархий или демократий, то создается авторитет и суверенность коллектива, но это всегда означает внутреннюю неосвобожденность человека и некоммюнотарность людей.
В жизни государств и обществ таковы: миф
монархии — о суверенитете власти монарха, миф о демократии — о суверенитете власти народа (volonté génerale), миф коммунизма — о суверенитете власти пролетариата.
У Гоббса, смотревшего пессимистически на человеческую природу, это привело к утверждению
монархии.
Это нужно сказать о священных
монархиях прошлого.
Тенденция к обоготворению кесаря есть вечная тенденция, она обнаруживается в
монархии и может обнаруживаться в демократии и коммунизме.
На мифах же базировался и консерватизм, идея священной
монархии.
Государственный абсолютизм в демократиях так же возможен, как в самых крайних
монархиях.
Это отчужденное сознание, опирающееся на подсознательные инстинкты, могло создавать разнообразные, исторические авторитарные формы, начиная с теократий и абсолютных
монархий до якобинской демократии, тоталитарного коммунизма и фашизма в открытых и прикрытых формах.
Пока длилась отчаянная борьба, при звуках святой песни гугенотов и святой «Марсельезы», пока костры горели и кровь лилась, этого неравенства не замечали; но наконец тяжелое здание феодальной
монархии рухнулось, долго ломали стены, отбивали замки… еще удар — еще пролом сделан, храбрые вперед, вороты отперты — и толпа хлынула, только не та, которую ждали.
А мы, с своей диалектической стороны, на подмогу Каину прибавили бы, что все понятие о цели у Прудона совершенно непоследовательно. Телеология — это тоже теология; это — Февральская республика, то есть та же Июльская
монархия, но без Людовика-Филиппа. Какая же разница между предопределенной целесообразностью и промыслом? [Сам Прудон сказал; «Rien ne ressemble plus à la préeditation, que la logique des faits» [Ничто не похоже так на преднамеренность, как логика фактов (фр.). ] (Прим. А. И. Герцена.)]
Крушение самодержавной
монархии представлялось ему крушением Православной церкви.
Вспоминаю, что приблизительно за месяц до февральской революции у нас в доме сидели один меньшевик и один большевик, старые знакомые, и мы беседовали о том, когда возможна в России революция и свержение самодержавной
монархии.
Он был монархист, признавал религиозное значение самодержавной
монархии, но был непримиримым противником всякой зависимости церкви от государства.
Самодержавная
монархия не столько была свергнута, сколько разложилась и сама пала.
Всякий, бывший на этих собраниях, должен был вынести впечатление о глубокой связи Православной церкви с реакцией и контрреволюцией, с самодержавной
монархией, с «черносотенными» настроениями.
В действительности ненавистный ему «либерально-эгалитарный прогресс» более соответствует христианской морали, чем могущество государства, аристократия и
монархия, не останавливающиеся перед жестокостями, которые защищал К. Леонтьев.
У него, как и вообще у славянофилов, совсем не было религиозного обоснования самодержавной
монархии, не было мистики самодержавия.
Уже в конце века и в начале нового века странный мыслитель Н. Федоров, русский из русских, тоже будет обосновывать своеобразный анархизм, враждебный государству, соединенный, как у славянофилов, с патриархальной
монархией, которая не есть государство, и раскроет самую грандиозную и самую радикальную утопию, какую знает история человеческой мысли.
В народе были еще сильны старые верования в религиозную освященность самодержавной
монархии, он был более враждебен помещикам и чиновникам, чем царю.
Славянофилы были монархистами и даже сторонниками самодержавной
монархии.
Славянофильское обоснование
монархии очень своеобразно.
В стране самодержавной
монархии утверждался анархический идеал, в стране крепостного права утверждали социалистический идеал.
Самодержавная
монархия, основанная на народном избрании и народном доверии, есть минимум государства, минимум власти, так, по крайней мере, должно быть.
Многие декабристы были люди умеренные и даже монархисты, хотя и противники
монархии самодержавной.
Своей анархической идеологией
монархии, которая была лишь утопией, славянофилы прикрывали свое свободолюбие и свои симпатии к идеалу безвластия.
Но он, как и славянофилы, еще держался за
монархию, совсем, впрочем, непохожую на абсолютизм и империализм.
И вместе с тем славянофилы были сторонниками самодержавной
монархии.
В народе ослабели и подверглись разложению те религиозные верования, которые поддерживали самодержавную
монархию.
Невозможность политической активности вела к исповеданию самых крайних социальных учений при самодержавной
монархии и крепостном праве.
Петрашевский верил, что социализм по Фурье может быть осуществлен в России еще при самодержавной
монархии.
Для старой народнической интеллигенции революция была религией, отношение к революции было тоталитарным, вся умственная и культурная жизнь была подчинена освобождению народа, свержению самодержавной
монархии.
Официально, государственное православие все время религиозно обосновывает и укрепляет самодержавную
монархию и государственную мощь.
Одно время он даже верит в полезную роль царя и готов поддерживать
монархию, если она будет защищать народ.
У него есть идеализация патриархального строя, патриархальной
монархии, вражда к западной культуре.
Но форму
монархии, противоположную западному абсолютизму, и Хомяков, и все славянофилы считали необходимым началом русского своеобразия и русского призвания.
Что такое неограниченная
монархия? — спрашиваю я вас.
Но для России, по мнению моему, неограниченная
монархия полезнее.
— Я понимаю одно из двух, — говорил он, — или неограниченную
монархию, или республику; но никаких других административных сочетаний не признаю.
Торжество той или другой идеи производит известные изменения в политических сферах и в то же время представляет собой торжество журналистики соответствующего оттенка. Журналистика не стоит в стороне от жизни страны, считая подписчиков и рассчитывая лишь на то, чтобы журнальные воротилы были сыты, а принимает действительное участие в жизни. Стоит вспомнить июльскую
монархию и ее представителя, Луи-Филиппа, чтобы убедиться в этом.
Разница только в том, что при деспотической форме правления власть сосредоточивается в малом числе насилующих и форма насилия более резкая; при конституционных
монархиях и республиках, как во Франции и Америке, власть распределяется между большим количеством насилующих и формы ее выражения менее резки; но дело насилия, при котором невыгоды власти больше выгод ее, и процесс его, доводящий насилуемых до последнего предела ослабления, до которого они могут быть доведены для выгоды насилующих, всегда одни и те же.
«И самое удивительное — это то, что народ не поднимается против правительств, — всё равно, в
монархии или республике. Самое удивительное то, что всё общество не взбунтуется при одном слове война.
Общий обман, распространенный на всех людей, состоит в том, что во всех катехизисах или заменивших их книгах, служащих теперь обязательному обучению детей, сказано, что насилие, т. е. истязание, заключения и казни, равно как и убийства на междоусобной или внешней войне для поддержания и защиты существующего государственного устройства (какое бы оно ни было, самодержавное, монархическое, конвент, консульство, империя того или другого Наполеона или Буланже, конституционная
монархия, коммуна или республика), совершенно законны и не противоречат ни нравственности, ни христианству.
Если б это вести как должно, то есть если бы не скрывать, что, с одной стороны, панславистский вопрос — это вопрос революционный; что вообще национальности — дело аристократическое, ибо мужику-с все равно, русский с него подати берет или нерусский, а насильственно обрусить никого нельзя, потому что… был-с век созидания искусственных
монархий, а теперь…
«Государь есть источник всякой власти в
Монархии» (19); «но сия власть должна действовать чрез некоторые посредства, некоторым определенным образом: рождаются Правительства и закон, которые делают твердым и неподвижным установление всякого государства» (20,21).
Предложив в сем «Наказе» самую лучшую основу для политического образования России, Екатерина заключает его священными, премудрыми мыслями, которые, подобно фаросу, в течение времен должны остерегать все
Монархии от политического кораблекрушения. Сограждане! Да обновится внимание ваше: Ее глас вечной Судьбы, открывающей нам причину государственных бедствий!
Сила этого чувства вполне сохранилась и по свержении ига, и под влиянием именно восточного православия утверждалась русская
монархия в период царей.
«Персы и афиняне потеряли равновесие, одни слишком распространивши права
монархии, другие — простирая слишком далеко любовь к свободе».