Неточные совпадения
— Одного ингуша — убили,
другого —
ранили, трое остальных повезли раненого в город, в больницу и — пропали…
— Прежде всего отвечайте на вопрос, — быстро заговорила она Алеше, — где это вы так себя изволили
поранить? А потом уж я с вами буду говорить совсем о
другом. Ну!
По рассказам тазов, месяца два назад один тигр унес ребенка от самой фанзы. Через несколько дней
другой тигр напал на работавшего в поле китайца и так сильно
изранил его, что он в тот же день умер.
Он считался даже у беглых каторжников справедливым, и поэтому только не был убит, хотя бит и ранен при арестах бывал не раз. Но не со злобы его
ранили, а только спасая свою шкуру. Всякий свое дело делал: один ловил и держал, а
другой скрывался и бежал.
Меня
ранят в одну руку, я схвачу ружье в
другую и всё-таки бегу; только брата убьют пулей подле меня.
Не буду рассказывать, сколько еще ужасов, опасностей и разочарований испытал наш герой в этот вечер: как вместо такой стрельбы, которую он видел на Волковом поле, при всех условиях точности и порядка, которые он надеялся найти здесь, он нашел 2 разбитые мортирки без прицелов, из которых одна была смята ядром в дуле, а
другая стояла на щепках разбитой платформы; как он не мог до утра добиться рабочих, чтоб починить платформу;как ни один заряд не был того веса, который означен был в Руководстве, как
ранили 2 солдат его команды, и как 20 раз он был на волоске от смерти.
— При высадке на берегу дело пошло на ножи, — сказал я и развил этот самостоятельный текст в виде прыжков, беганья и рычанья, но никого не убил. Потом я сказал: — Когда явился Варрен и его
друзья, я дал три выстрела,
ранив одного негодяя… — Этот путь оказался скользким, заманчивым; чувствуя, должно быть, от вина, что я и Поп как будто описываем вокруг комнаты нарез, я хватил самое яркое из утренней эпопеи...
Вороной жеребец, которого не пускали в табун, так как он лягал и
ранил лошадей, пущенный на волю, топоча, со ржаньем, пробежал по деревне раз и
другой и вдруг остановился около телеги и стал бить ее задними ногами.
Дарьялов. Разумеется, какие-нибудь приятели его, которым он надавал своих акций; но все эти господа мне, черт их дери, мерзавцы они были, мерзавцами и останутся, но кто меня удивил и, как говорится,
ранил меня в душу, так это
друг мой и товарищ Эмилька Гайер. Сам, каналья, участвовал в составлении проекта, я ему за то из собственных рук десять тысяч заплатил, а он меня из благодарности припереть к стене теперь хочет!
Говорили, будто ко дворцу со стороны Петропавловской крепости плыл какой-то необыкновенный пловец, в которого один из стоявших у дворца часовых выстрелил и пловца
ранил, а проходивший инвалидный офицер бросился в воду и спас его, за что и получили: один — должную награду, а
другой — заслуженное наказание. Нелепый слух этот дошел и до подворья, где в ту пору жил осторожный и неравнодушный к «светским событиям» владыко, благосклонно благоволивший к набожному московскому семейству Свиньиных.
Вчера (кажется, это было вчера?) меня
ранили; прошли сутки, пройдут
другие, я умру.
Карлик подбежал к ней с
другой стороны, схватил за свободную руку и повис на ней. Теркин стал выхватывать у Серафимы кинжал, вырвал с усилием и
поранил себя в промежутке между большим и указательным пальцами.
Вслед им лесовик сверкал своими огненными очами то в одном месте, то в
другом; пламя сыпалось кубарем,
ранило, мертвило бегущих; адский хохот рассыпался за ними и перекатывался по водам и лесу в сотнях отзывов.
«Он умер!» — было первою мыслью Андрея Павловича, но, подбежав к полулежавшему в кресле Зарудину и схватив его за руку, услыхал учащенное биение пульса. Его
друг оказался лишь в глубоком обмороке. Испуганный раздавшимися шагами и напором в дверь, несчастный поспешил спустить курок, но рука дрогнула, дуло пистолета соскользнуло от виска и пуля,
поранив верхние покровы головы и опалив волосы, ударила в угол, в стоявшую статую.
Григорий Лукьянович пришпорил своего вороного коня, сбруя которого отличалась необычайною роскошью, и поскакал по направлению, откуда раздавались крики. Одновременно с ним, с
другой стороны, скакали на внезапного врага еще пятеро опричников. Семен Карасев с одного удара успел свалить поодиночке троих; удар четвертому был неудачнее, он попал вскользь, однако
ранил руку, а пятый не успел поднять меча, как споткнулся с конем и потерял под ударом меча свою буйную голову.
— Уж такой молодец, что
другого нет. В городе Голнау его
ранили картечью в ногу… Он, батюшка, примочил рану водкой из фляжки и снова вскочил на лошадь… Его начальство было в госпиталь прогонять, а он сказал: «На коне лучше, чем в госпитале…»
— Самое скверное поранение это — рикошетом, — сказал мне офицер, — контузия-то пустяки… Я говорю о ранах… Они ужасны. Я сам видел два поранения… Одного
ранило в грудь и кусок лёгкого вылетел через спину… У
другого сорвало кусок черепа, казаки подхватили его и повезли на перевязочный пункт на двух лошадях рядом, но, увы, не довезли живого, от сотрясения у него выпал мозг.
Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их,
другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело
ранили тесаком в голову.