Неточные совпадения
Впечатление огненной печи еще усиливалось, если смотреть сверху,
с балкона: пред ослепленными глазами открывалась продолговатая, в форме могилы, яма, а на
дне ее и по бокам в
ложах, освещенные пылающей игрой огня, краснели, жарились лысины мужчин, таяли, как масло, голые спины, плечи женщин, трещали ладони, аплодируя ярко освещенным и еще более голым певицам.
В светлице
девы усыпленной,
Еще незнанием блаженной,
Близ
ложа крестницы младой
Сидит
с поникшею главой
Мазепа тихий и угрюмый.
Надо было торопиться. Через 2 км долина вдруг стала суживаться. Начали попадаться глинистые сланцы — верный признак, что Сихотэ-Алинь был недалеко. Здесь река протекает по узкому
ложу. Шум у подножия береговых обрывов указывал, что
дно реки загромождено камнями. Всюду пенились каскады; они чередовались
с глубокими водоемами, наполненными прозрачной водой, которая в массе имела красивый изумрудный цвет.
«А отчего же перемена в обращении со мной? — вдруг спрашивал он себя и снова бледнел. — Зачем она убегает меня, молчит, будто стыдится? зачем вчера, в простой
день, оделась так нарядно? гостей, кроме его, не было. Зачем спросила, скоро ли начнутся балеты?» Вопрос простой; но он вспомнил, что граф вскользь обещал доставать всегда
ложу, несмотря ни на какие трудности: следовательно, он будет
с ними. «Зачем вчера ушла из саду? зачем не пришла в сад? зачем спрашивала то, зачем не спрашивала…»
Дело пошло. Деньги потекли в кассу, хотя «Новости
дня» имели подписчиков меньше всех газет и шли только в розницу, но вместе
с «пюблисите» появились объявления, и расцвел А.Я. Липскеров. Купил себе роскошный особняк у Красных Ворот. Зеркальные стекла во все окно, сад при доме, дорогие запряжки, роскошные обеды и завтраки, — все время пьют и едят.
Ложа в театре,
ложа на скачках,
ложа на бегах.
Валерьян был принят в число братьев, но этим и ограничились все его масонские подвиги: обряд посвящения до того показался ему глуп и смешон, что он на другой же
день стал рассказывать в разных обществах, как
с него снимали не один, а оба сапога, как распарывали брюки, надевали ему на глаза совершенно темные очки, водили его через камни и ямины, пугая, что это горы и пропасти, приставляли к груди его циркуль и шпагу, как потом ввели в самую
ложу, где будто бы ему (тут уж Ченцов начинал от себя прибавлять), для испытания его покорности, посыпали голову пеплом, плевали даже на голову, заставляли его кланяться в ноги великому мастеру, который при этом, в доказательство своего сверхъестественного могущества, глотал зажженную бумагу.
В продолжение всего остального
дня супруги не видались больше. Тулузов тотчас же после объяснения
с женой уехал куда-то и возвратился домой очень поздно. Екатерина же Петровна в семь часов отправилась в театр, где давали «Гамлета» и где она опять встретилась
с Сусанной Николаевной и
с Лябьевой, в
ложе которых сидел на этот раз и молодой Углаков, не совсем еще, кажется, поправившийся после болезни.
В тот же
день, вечером, в новом, в восточном вкусе отделанном театре шла итальянская опера. Воронцов был в своей
ложе, и в партере появилась заметная фигура хромого Хаджи-Мурата в чалме. Он вошел
с приставленным к нему адъютантом Воронцова Лорис-Меликовым и поместился в первом ряду.
С восточным, мусульманским достоинством, не только без выражения удивления, но
с видом равнодушия, просидев первый акт, Хаджи-Мурат встал и, спокойно оглядывая зрителей, вышел, обращая на себя внимание всех зрителей.
— Хочешь? — продолжала Елена, — покатаемся по Canal Grande. [Большому каналу (ит.).] Ведь мы,
с тех пор как здесь, хорошенько не видели Венеции. А вечером поедем в театр: у меня есть два билета на
ложу. Говорят, новую оперу дают. Хочешь, мы нынешний
день отдадим друг другу, позабудем о политике, о войне, обо всем, будем знать только одно: что мы живем, дышим, думаем вместе, что мы соединены навсегда… Хочешь?
И действительно, были в своей бесплатной губернаторской
ложе и прислали в
день бенефиса в кассу на мое имя конверт
с губернаторской визитной карточкой и приложением новой четвертной за
ложу.
Как только приподнялся он
с саней, стоявших под навесом и служивших ему
ложем, первым
делом его было взглянуть на небо.
На следующий и на третий
день он играл в надежде на скорую получку денег и не стеснялся. Публика была самая безобидная: дети
с няньками в
ложах и первых рядах и чернорабочие на «галдарее». Последние любили сильные возгласы и резкие жесты, и Ханов старался играть для них. Они были счастливы и принимали Ханова аплодисментами.
— Мы далеко ушли, дядюшка Гро, а ведь как раз в это время вы подняли бы меня
с жалкого
ложа и, согрев тумаком, приказали бы идти стучать в темное окно трактира „Заверни к нам“, чтоб дали бутылку…» Меня восхищало то, что я ничего не понимаю в
делах этого дома, в особенности же совершенная неизвестность, как и что произойдет через час,
день, минуту, — как в игре.
Также
разделял он
ложе с Балкис-Македа, царицей Савской, превзошедшей всех женщин в мире красотой, мудростью, богатством и разнообразием искусства в страсти; и
с Ависагой-сунамитянкой, согревавшей старость царя Давида,
с этой ласковой, тихой красавицей, из-за которой Соломон предал своего старшего брата Адонию смерти от руки Ванеи, сына Иодаева.
Однажды, к крайнему моему изумлению, он объявил мне, что получил из масонской
ложи временное вспомоществование и завтра же уезжает в три часа
дня в дилижансе в Петербург, вследствие чего просит меня проводить его до Шевалдышевской гостиницы, откуда уходит дилижанс, и затем вернувшись
с возможною мягкостью объявить старикам о случившемся.
С окончанием завтрака мисс Бликс сочла своею обязанностью заявить графине, что никогда еще не видала она, чтобы дети вели себя так примерно, как в эти последние
дни. Графиня возразила, что она уже слышала об этом от сестры и потому распорядилась, приказав взять к вечеру
ложу в цирке.
Всевозможные тифы, горячки,
Воспаленья — идут чередом,
Мрут, как мухи, извозчики, прачки,
Мерзнут дети на
ложе своем.
Ни в одной петербургской больнице
Нет кровати за сотню рублей.
Появился убийца в столице,
Бич довольных и сытых людей.
С бедняками,
с сословием грубым,
Не имеет он
дела! тайком
Ходит он по гостиным, по клубам
С смертоносным своим кистенем.
В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, — в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или карете, брали
с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, — когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за женщин и из другого угла комнаты бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и огромные рукава и решали семейные
дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии прятались от дневного света, — в наивные времена масонских
лож, мартинистов, тугендбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, — в губернском городе К. был съезд помещиков, и кончались дворянские выборы.
И наконец пора пришла…
В
день смерти
с ложа он воспрянул,
И снова силу обрела
Немая грудь — и голос грянул!
Мечтаньем чудным окрылил
Его господь перед кончиной,
И он под небо воспарил
В красе и легкости орлиной.
Кричал он радостно: «Вперед!» —
И горд, и ясен, и доволен:
Ему мерещился народ
И звон московских колоколен;
Восторгом взор его сиял,
На площади, среди народа,
Ему казалось, он стоял
И говорил…
— А кто был мой отец? Может быть, тот человек, который бил меня розгой, а может быть, и дьявол, и козел, и петух. Разве может Иуда знать всех,
с кем
делила ложе его мать? У Иуды много отцов; про которого вы говорите?
Он руку
с трепетом простер,
Он ищет взором милый взор,
И слабый шепчет он привет:
На взгляд и речь ответа нет!
Однако смято
ложе сна,
Как будто бы на нем она
Тому назад лишь
день, лишь час
Главу покоила не раз,
Младенческий вкушая сон.
Но, приближаясь, видит он
На тонких белых кружевах
Чернеющий слоями прах,
И ткани паутин седых
Вкруг занавесок парчевых.
Через два
дня был назначен его выход вместе
с «замечательной обезьяной, которая никогда не поддается дрессировке, выписанной из тропических стран Южной Африки и Америки»…впрочем, вы сами знаете эти объявления. Для этого случая я привез в
ложу жену и детей. Мы видели балансирующих на канате медведей, людей
с несгораемым желудком, великолепные упражнения на турниках и т. п. Вот, наконец, наступает номер
с обезьяной. Клоун в ударе. Он смешит публику. Обезьяна все время начеку. Наконец ее выпускают.
Еще задолго до
дня спектакля, к ее дому то и
дело подъезжали экипажи
с лицами, желавшими получить билеты в
ложи непосредственно из прелестных рук артистки. За эти билеты, стоившие номинально от двадцати до двадцати пяти рублей, платили сотни и даже тысячи рублей. Бенефисы, таким образом, были большой жатвой для артистки.
— Я, — отвечал Свиридов. —
Дело очень просто: в течение целого часа князь, как я заметил, не спускал глаз
с ложи, где сидела одна дама, причем его взгляды были чересчур выразительны.
Не будучи
с ними знаком, Николай Герасимович несколько
дней подряд ходил в оперный театр и не сводил бинокля
с ложи красавиц.
И — что редко позволяю я себе
с дамами — я рассказал ей всю прекрасную повесть моих многолетних отношений
с г-жою NN, которая, как воплотившаяся мечта, сама того не ведая,
разделяла мое уединение и мое
ложе в нашей тюрьме.
Часы показывали 11, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет
с вырезным
ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний
день.