Неточные совпадения
Сохранение пропорциональностей частей тела также не маловажно, ибо гармония есть первейший закон
природы. Многие градоначальники обладают длинными руками, и за это со временем отрешаются от должностей; многие отличаются особливым
развитием иных оконечностей или же уродливою их малостью, и от того кажутся смешными или зазорными. Сего всемерно избегать надлежит, ибо ничто так не подрывает власть, как некоторая выдающаяся или заметная для всех гнусность.
А у него этого разлада не было. Внутреннею силою он отражал внешние враждебные притоки, а свой огонь горел у него неугасимо, и он не уклоняется, не изменяет гармонии ума с сердцем и с волей — и совершает свой путь безупречно, все стоит на той высоте умственного и нравственного
развития, на которую, пожалуй, поставили его
природа и судьба, следовательно, стоит почти бессознательно.
Но
развитие духовности в человеке означает не отвращение от
природы и техники, а овладение ими.
Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще человеческой личности, человек не овладевает еще
природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от власти космических сил, от духов и демонов
природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное право); 3) механизация
природы, научное и техническое овладение
природой,
развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образование новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над
природой и рабство человека у собственных открытий.
Довольно удивлялись мы отвлеченной премудрости
природы и исторического
развития, пора догадаться, что в
природе и истории много случайного, глупого, неудавшегося, спутанного.
Соколовский, автор «Мироздания», «Хевери» и других довольно хороших стихотворений, имел от
природы большой поэтический талант, но не довольно дико самобытный, чтоб обойтись без
развития, и не довольно образованный, чтоб развиться. Милый гуляка, поэт в жизни, он вовсе не был политическим человеком. Он был очень забавен, любезен, веселый товарищ в веселые минуты, bon vivant, [любитель хорошо пожить (фр.).] любивший покутить — как мы все… может, немного больше.
Возражения против изложенного выше, впрочем, очень возможны. Мне скажут, например, что я обличаю такие явления, на которых лежит обязательная печать фатализма. Нельзя же, в самом деле, вооружить ведением детей, коль скоро их возраст самою
природою осужден на неведение. Нельзя возложить на них заботу об устройстве будущих их судеб, коль скоро они не обладают необходимым для этого умственным
развитием.
Дискурсивное
развитие мысли имеет социологическую
природу, это есть организация познания в социальной обыденности.
Кости у него толсты и отличаются сильным
развитием всех отростков, гребней и бугорков, к которым прикрепляются мышцы, а это заставляет предполагать крепкие, сильные мышцы и постоянную, напряженную борьбу с
природой.
Даже свободным мыслителям сороковых и пятидесятых годов не было чуждо суеверное представление о «таинственных предначертаниях»
природы. Немудрено поэтому, что, по мере
развития ребенка, выказывавшего недюжинные способности, дядя Максим утвердился окончательно в убеждении, что самая слепота есть лишь одно из проявлений этих «таинственных предначертаний». «Обездоленный за обиженных» — вот девиз, который он выставил заранее на боевом знамени своего питомца.
Тяжело проследить подобную карьеру; горько видеть такое искажение человеческой
природы. Кажется, ничего не может быть хуже того дикого, неестественного
развития, которое совершается в натурах, подобных Подхалюзину, вследствие тяготения над ними самодурства. Но в последующих комедиях Островского нам представляется новая сторона того же влияния, по своей мрачности и безобразию едва ли уступающая той, которая была нами указана в прошедшей статье.
Но эта самая гадость и пошлость, представленная следствием неразвитости натуры, указывает нам необходимость правильного, свободного
развития и восстановляет пред нами достоинство человеческой
природы, убеждая нас, что низости и преступления не лежат в
природе человека и не могут быть уделом естественного
развития.
В Сергеевку я приехал уже поздно и застал только конец весны, когда
природа достигла полного
развития и полного великолепия; беспрестанного изменения и движения вперед уже не было.
Если б эти люди умели рассуждать, если б они были в состоянии проникать в тайны человеческой
природы, то они поняли бы, что одну из неизбежных принадлежностей этой
природы составляет
развитие и повышение уровня нравственных и материальных потребностей.
— Может быть, сбился? Увы, мне нет
развития! Всё погубил! Верите ли, Николай Всеволодович, здесь впервые очнулся от постыдных пристрастий — ни рюмки, ни капли! Имею угол и шесть дней ощущаю благоденствие совести. Даже стены пахнут смолой, напоминая
природу. А что я был, чем я был?
Противоестественное воспитание, насильственные понятия, ложное направление, ложная жизнь — все это вместе стремится заглушить мощный голос
природы и часто заглушает или дает искаженное
развитие этому чувству.
Вследствие неправильного
развития, часто людям представляется совершенно нормальным и естественным то, что, в сущности, составляет нелепейшее насилие
природы.
Рассмотрение этой темной стороны приводит его к заключению, что «нигде положение дел не представляло столь грустной и печальной картины, как в нашем отечестве» (стр. XXII), и что «Россия, невзирая на благотворное
развитие основных элементов своих, далеко не достигла той цели, к которой стремились все государства европейские и которая состоит в надежной безопасности извне и внутри, в деятельном
развитии нравственных, умственных и промышленных сил, в знании, искусстве, в смягчении дикой животной
природы, одним словом — в том, что украшает и облагороживает человека» (стр. XXV).
Определяя прекрасное как полное проявление идеи в отдельном существе, мы необходимо придем к выводу: «прекрасное в действительности только призрак, влагаемый в нее нашею фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно говоря, прекрасное создается нашею фантазиею, а в действительности (или, [по Гегелю]: в
природе) истинно прекрасного нет»; из того, что в
природе нет истинно прекрасного, будет следовать, что «искусство имеет своим источником стремление человека восполнить недостатки прекрасного в объективной действительности» и что «прекрасное, создаваемое искусством, выше прекрасного в объективной действительности», — все эти мысли составляют сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому
развитию основного понятия о прекрасном.
Форма, от рождения предназначенная быть прекрасною, может случаем повредиться в какой-нибудь части; тотчас же страдают от этого и другие части; потому что
природе тогда бывают нужны силы для восстановления поврежденной части, и она отнимает их у других частей, что необходимо вредит их
развитию.
Но вопрос в том, находятся ли в действительности в совершенно чистом
развитии основные, ненарушимые для искусства Формы
природы.
Другое возражение нисколько не прилагается к воззрению, нами высказанному: из предыдущего
развития видно, что воспроизведение или «повторение» предметов и явлений
природы искусством — дело вовсе не излишнее, напротив — необходимое.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую
природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного
развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
В науке совсем напротив: идея существует в логическом организме, все частное заморено, все проникнуто светом сознания, скрытая мысль, волнующая и приводящая в движение
природу, освобождаясь от физического бытия
развитием его, становится открытой мыслию науки.
Она не говорит: «Допусти то и то, а я тебе дам истину, спрятанную у меня, ты можешь получить ее, рабски повинуясь»; в отношении к лицу она только направляет внутренний процесс
развития, прививает индивидуальности совершённое родом, приобщает ее к современности; она сама есть процесс углубления в себя
природы и
развитие полного сознания космоса о себе; ею вселенная приходит в себя после борений материального бытия, жизни, погруженной в непосредственность.
Каждая степень
развития в
природе есть вместе и цель, относительная истина; она — звено в цепи, но кольцо для себя.
В этом сочинении уже очень ясно высказывается взгляд Овэна на
природу человека и на условия ее
развития в ту или другую сторону.
Там, где другие дети видят только случай к дурачествам, лени и безнравственному
развитию, Кольцов нашел запас прекрасных впечатлений и возможность приблизиться к вечно живым красотам
природы.
Они обыкновенно бывают богато одарены от
природы: чуткая восприимчивость очень рано обогащает их множеством разнообразных наблюдений и, таким образом, облегчает им широкое
развитие рассудка и воображения и дает пищу для сердечных стремлений.
Моралисты утверждали, что все это от растленности человеческого рода и от помрачения ума его; другие, напротив, кричали, что теория будто бы идеальной организации, состоящая в обезличении человека, противна естественным требованиям человеческой
природы и потому должна быть отвергнута, как негодная, и уступить место другой, признающей все права личности и принцип бесконечного
развития, бесконечного шествия вперед, то есть прогресса, в противоположность застою.
Народы — произведения
природы; история — прогрессивное продолжение животного
развития.
Сущность
природы собственно человека определить вкратце довольно мудрено; но что во всяком случае не подлежит сомнению, так это ее способность к
развитию.
Таким образом, признавая в человеке [одну только] способность к
развитию и [одну только] наклонность к деятельности (какого бы то ни было рода) и отдыху, мы из этого одного прямо можем вывести — с одной, стороны, естественное требование человека, чтоб его никто не стеснял, чтоб предоставили ему пользоваться его личными; [неотъемлемыми] средствами и безмездными [, никому не принадлежащими,] благами
природы, а с другой стороны — столь же естественное сознание, что и ему не нужно посягать на права других и вредить чужой деятельности.
Это свидетельствуется и его происхождением, и
развитием, и уничтожением, что не свойственно
природе истинного сущего» (Enn. III., lib.
Мир является великой иерархией идейных существ, идейным организмом, и в этом постижении софийности «мертвого» мира лежит заслуга оккультизма [Под оккультизмом я разумею здесь не столько современный, школьный оккультизм, воспитываемый особой тренировкой, но общую природную способность человека проникать за кору явлений, особенно свойственную народам в ранние эпохи
развития и отразившуюся в сказке, эпосе, фольклоре, верованиях и «суевериях».], сближающая его с ««поэтическим восприятием»
природы вообще.
Таким исходным элементом для Когена является понятие бесконечно малого.] (по выражению «Логики» Когена); однако коренная разница с Эккегартом в этом пункте, определяющая и ряд последующих различий, у Беме будет в том, что у него мир возникает не параллельно с Богом, как Его необходимый коррелат, но в силу диалектики самого Бога или
развития Его
природы.
А пока я сидел под тенистыми каштанами Люксембургского сада и впитывал в себя выводы положительной философии. Этот склад мышления вселял особенную бодрость духа. Все в
природе и человеческом обществе делалось разумным и необходимым, проникнутым бесконечным
развитием, той эволюцией, без которой потом в науке и мышлении нельзя уже было ступить ни единого шага.
Вряд ли кто-нибудь из них шел так далеко в своих взглядах, как Милль, который желал, чтобы женщина могла сызнова радикально освободить себя от всякого влияния мужчины и доказать своим самодовлеющим
развитием, насколько она по своей духовной
природе выше представителей сильного, то есть тиранического, пола.
Советская власть есть не только власть коммунистической партии, претендующей осуществить социальную правду, она есть также государство и имеет объективную
природу всякого государства, она заинтересована в защите государства и в его экономическом
развитии, без которого власть может пасть.
Это не есть, как думают многие, взгляд на жизнь, выработанный материалистической наукой и философией нашего времени; наука и философия нашего времени довели только это воззрение до последних его пределов, при которых очевиднее, чем прежде, стало несоответствие этого взгляда основным требованиям
природы человеческой; но это давнишний, первобытный взгляд людей, стоящих на низшей ступени
развития: он выражен и у Китайцев, и у Буддистов, и у Евреев, и в книге Иова, и в изречении: «земля еси и в землю пойдеши».
Что англичане убили еще тысячу китайцев за то, что китайцы ничего не покупают на деньги, а их край поглощает звонкую монету, что французы убили еще тысячу кабилов за то, что хлеб хорошо родится в Африке и что постоянная война полезна для формирования войск, что турецкий посланник в Неаполе не может быть жид и что император Наполеон гуляет пешком в Plombières и печатно уверяет народ, что он царствует только по воле всего народа, — это всё слова, скрывающие или показывающий давно известное; но событие, происшедшее в Люцерне 7 июля, мне кажется совершенно ново, странно и относится не к вечным дурным сторонам человеческой
природы, но к известной эпохе
развития общества.
В этом наивном самодовольстве культурных людей, в их незнании границ собственного я (а точнее, по ницшевской терминологии, своего «сам») — я вижу опасность и препятствия к дальнейшему
развитию и очеловечению их несовершенной
природы. Человек собой довольный — человек конченый, и если у вас тонкое обоняние, в его присутствии вы услышите запах разлагающегося трупа. Чтобы идти вперед, чаще оглядывайтесь назад, ибо иначе вы забудете, откуда вы вышли и куда нужно вам идти.
Экстенсивная и распределительная
природа русского социализма наводит на мысль, что в русском социализме слишком многое должно быть отнесено на счет остатков первоначального состояния первобытной демократии, того сельского коммунизма, с которого началось
развитие народов.