Были и еще минуты
радостного покоя, тихой уверенности, что жизнь пройдет хорошо и никакие ужасы не коснутся любимого сердца: это когда Саша и сестренка Линочка ссорились из-за переводных картинок или вопроса, большой дождь был или маленький, и бывают ли дожди больше этого. Слыша за перегородкой их взволнованные голоса, мать тихо улыбалась и молилась как будто не вполне в соответствии с моментом: «Господи, сделай, чтобы всегда было так!»
Неточные совпадения
Пора: перо
покоя просит;
Я девять песен написал;
На берег
радостный выносит
Мою ладью девятый вал —
Хвала вам, девяти каменам, и проч.».
Она все так же тихо молилась; лицо ее показалось ему
радостным, и он умилился вновь, он попросил другой душе —
покоя, своей — прощенья…
— Да, это правда, — ответил Чихачев и тотчас же заметил, что лицо Брянчанинова вдруг как бы озарилось какою-то
радостною мыслью, — он взял товарища за обе руки, сжал их в своих руках и, глядя с серьезною восторженностью вверх, как бы читал под высоким карнизом
покоя...
Ну, потом таким же манером и все прочее, как икатенью вести и как надо певчим в тон подводить, потом
радостное многолетие и «о спасении»; потом заунывное — «вечный
покой». Сухой никитский дьякон завойкою так всем понравился, что и дядя, и Павел Мироныч начали плакать и его целовать и еще упрашивать, нельзя ли развести от всего своего естества еще поужаснее.
Вдруг из раскрытой кузницы к воротам пронеслась медленно громадная красная искра, и мрак вокруг нее словно сгустился, — это кузнец пронес по улице кусок раскаленного железа. Внезапная зажглась радость в Елениной душе и заставила Елену тихо засмеяться, — в просторе безмолвного
покоя пронесся звонкий и
радостный смех.
Но Жених не пришел. Тишина и печаль томились и вздыхали в украшенном брачном
покое, где Мудрые девы проливали тихие слезы, сидя за столом, перед догорающими светильниками, перед нетронутым вином и неначатым хлебом. Дремотные смежались порой очи, и грезился Мудрым девам Жених, стоящий на пороге.
Радостные вставали они со своих мест и простирали руки — но не было Жениха с ними, и никто не стоял на пороге.
И успокоилась душа у Марка Данилыча;
радостный, благодушный пошел он себе на
покой. Проходя мимо Дуниной горницы, тихонько отворил дверь поглядеть на свою ненаглядную. Видит: стоит на молитве.
Тихо дремлет ночь немая,
Месяц свет лучистый льет,
A русалка молодая
Косы чешет и поет:
«Мы живем на дне, глубоко
Под студеной волной,
И выходим из потока
Поздно, поздно в час ночной!
Там, где лилии сверкают
Изумрудом их стеблей,
Там русалки выплывают
В пляске
радостной своей.
Тихо, тихо плещут воды,
Всюду сон,
покой и тишь…
Мы заводим хороводы
Там, где шепчется камыш…
Там, где...
Вечером монахи пели стройно, вдохновенно, служил молодой иеромонах с черной бородой; и преосвященный, слушая про жениха, грядущего в полунощи, и про чертог украшенный, чувствовал не раскаяние в грехах, не скорбь, а душевный
покой, тишину и уносился мыслями в далекое прошлое, в детство и юность, когда также пели про жениха и про чертог, и теперь это прошлое представлялось живым, прекрасным,
радостным, каким, вероятно, никогда и не было.
Он посматривал то на уютную комнату, добрую и приятную, как друг, то на жену, и все было хорошо, как у людей, и от всего исходил
радостный и глубокий
покой.